Не забыть, как серёжки черешен...

* * *


Не забыть, как серёжки черешен и пригоршни песен
на июльской ладони мне жадина-жизнь подносила.
И когда прогрызёт мне кадык тупиковая плесень,
оживёт в переулке-струне молодильная сила.
Не сказать, как вишнёвых деревьев пунцовые кроны
над забором-горбом ни за грош, по любви, вызревали!
И когда упаду я обломком лепнины с фронтона,
карнавалы красавиц и дружных стрижей фестивали

мне качнутся вослед, догоняя, рифмуя, прощая…
Снова синь грозовая чернильною станет и чёрной.
Над простыми предметами и непростыми вещами
головою качну я в ответ, понапрасну учённой.
А проснусь ли живым – подпою! Ибо вечные звуки,
махи пчёл, махаонов, стрекоз , темперируют воздух –
Словно Бах, Иоганн Себастьяныч, берёт на поруки
Фредди Меркури шалого – в тающих утренних звёздах…




* * *


Шпионскую яичницу-болтунью
яичница-глазунья, "по-чекистски",
ревнует. И вовсю цветут петуньи
весь август, и клубятся тамариски.
И "Естудей", по Битлам ностальгия,
желтеет вновь с утра на сковородке.
И отпускные помыслы благие
щекочут ум, и коротки, и кротки.
Серебряных маслин-дикарок грозди
жуют закатно-рыжие коровы,

и диско-бар всю ночь вбивает гвозди
в пространства Казантипа и Азова.
Полсотни фотокадров - и неделя
растает пеной на песке-ракушке.
И эти дни, без рейтинга, без цели,
свистульки, сувенирные игрушки,
я вряд ли приплюсую к веским суммам.
Но мы с тобою, мой походный "кэнон",
припомним зимним вечером угрюмым,
как август плыл, гремя пиратским трюмом,
а море пело "лав" - нежней, чем Леннон...