можно и нельзя

Хочу выразиться. Выражаться, конечно, нельзя, но я хочу. Выражаюсь.

Русская культура для меня всегда означала две вещи: мат и запрет на мат.

Я это понял только теперь. Когда я впервые увидел мат в печатном виде, не знал что делать и куда бежать.

Постепенно привык. Но, привыкая, терял себя.

Теперь я понял, что это было разрушение основ. Это был мат русской культуре. Мат это шах русской культуре. А печатный мат это мат русской культуре.

После мата культура невозможна.

Это я теперь понял.

Культура это игра по правилам.

Итак, играем. Вам мат, то есть шах! Вы закрываетесь, уходите.  Я играю, вы играете. Вы мне шах! Я закрываюсь, ухожу. Вам шах! Вы закрываетесь.

И вдруг бац! Вы мне мат. Игра окончена! 

Но культура бесконечна.

Поэтому печатный мат, то есть мат культуре должен быть под запретом.

Должна быть постоянная угроза мата и никакого мата.

С этим разобрались.

Теперь кружевное бельё.

Торговать нельзя, носить и смотреть можно.

Где взял, где взял?

Купил до запрета. Теперь ношу и смотрю.

Видели как я покупал после запрета?  Покупал, но не торговал.

Торговать это означает купить и продать.

Или только продавать.

Но покупать ни в коем случае не означает торговать.

Идем дальше. Обобщаем.

Можно и нельзя это и есть наша культура.

Если только можно или только нельзя это не наше.

Можно это Восток, нельзя это Запад.

Часто наоборот, но никогда не одновременно.

Мы это означает можно и нельзя одновременно.

Все ругают Мизулину.

Глупцы, недотёпы!

Мизулина это квинтэссенция, суть всего.

Она сама живое воплощение можно и нельзя одновременно.

Мы все суть Мизулина.

Все должно быть можно и нельзя.

Все должно быть разрешено и запрещено одновременно.

У нас не должно быть прав и обязанностей.

Все должно быть одновременно правом и обязанностью.

Право на труд и обязанность трудиться, право на отдых и обязанность отдыхать.

Право любить и обязанность любить.

Право ненавидеть и долг ненавидеть.

Однажды любимая сказала мне: "Ненавижу себя и тебя!"

Это по-нашему!

Это и есть мы.