Накануне войны, изменившей мир

                Накануне войны, изменившей мир.
                (к столетию начала первой мировой войны)

 Вступление.
  В Истории человечества произошло множество самых разных событий, круто изменявших всю сложившуюся к тому времени систему отношений между народами и государствами. К таким событиям, прежде всего, надо отнести войны, которые начались буквально с периода осознания человеком принадлежности к тому или иному объединению: род, племя, государство. Но все эти войны, произошедшие с древности до начала двадцатого века хоть и были значительными, хоть и в дальнейшем, часто спустя столетия, и влияли в той или иной степени на мировую историю, но все-таки все они носили локальный характер, и не затрагивали большинства государств Земли. 
  В конце 19 века человечество в своем развитии, в своем познании пространств Земли вдруг обнаружило, что Земля практически вся открыта, что слабые народы и государства покорены или поставлены в зависимость. Оказалось, что нет больше в Мире  свободных земель, за счет которых передовые развитые и сильные страны могут расширяться, иметь рынки сбыта, получать дешевые сырье и товары.
  Мир стал тесен! И началась эпоха, связанная с переделом этого Мира, за место под солнцем, за свою независимость и существование.
  Наступил 20-й век, и в Мире оказалось всего около десятка государств, которые могли в той или иной степени отстоять свое право на дальнейшее существование. Но и каждое из этих государств уже не было способно в одиночку в случае войны противостоять коалиции из двух-трех противников. Как оказался хрупок мир, в котором оказались все государства Земли!
 …Балканы. Какие только захватчики не приходили сюда!  Трудно найти на Земле места, где в течение веков так часто не происходили бы вооруженные конфликты! С чем это связано, какая фатальная неизбежность ведет населяющие Балканы народы к практически бесконечным войнам и нескончаемым столкновениям?
  И вот после двух балканских войн здесь устанавливается затишье. Вроде бы всем странам Балкан надо успокоиться, кому-то освоить вновь приобретенные завоеванные земли, кому-то образно говоря, зализать раны, но в чьих руках находятся ключи от мира? Увы, но практически вся Европа оказалась переполнена политическими проблемами, требующими разрешения, а если учесть то обстоятельство, что решать мирным путем при помощи дипломатии и взаимных уступок их еще должным образом не научились, то оставался единственный путь – Война. Мировому сообществу потребовался урок, урок страшный и кровавый, чтобы понять все ужасы войны, однако, к сожалению, одного урока оказалось мало и только появление ядерного оружия, гарантирующего взаимоуничтожение противников, дало возможность избегать (пока и, надеюсь, навсегда) большой войны. Человечество, в конце - концов, осознало, что если решать все спорные вопросы только военным путем, то можно быстро прийти к ситуации, когда не будет ни самих государств, ни, естественно, спорных вопросов. И сейчас лидеры ведущих государств Земли предпочитают улаживать имеющиеся противоречия за столом переговоров, стараясь делать при этом дружелюбные улыбки и обмениваться фальшивыми рукопожатиями. Но такое положение относится только к сильным противникам, а со слабыми по-прежнему говорят с позиции силы, правда уже не языком пушек, а языком крылатых ракет.
  Мне так и хочется сравнить политическую ситуацию в Европе, сложившуюся в 1914 году, с состоянием земной коры накануне землетрясения, когда в ней возникает чудовищное напряжение и это напряжение не имеет иного выхода, кроме как сдвинуть и сместить гигантские фрагменты материка, чтобы затем, успокоившись, создать их новую конфигурацию.
  Летом 1914 года в совсем до этого события ничем особо не примечательном городе Сараево, расположенном на территории Боснии, не так давно аннексированной Австро-Венгрией, убит в результате террористического акта  наследник Австро-венгерского престола эрцгерцог Франц Фердинанд, убита его супруга, ранены несколько человек из свиты … Ну, неужели из-за этого убийства может начаться большая война, которая охватит весь Мир!? Нет, никто в это в Европе не верит, но уже чуть дрогнула земля, и совершенно незаметно для наблюдателя начали двигаться плиты земной коры…
  Как бывает просто начать войну, рассчитывая, что она кончится  победой, но часто получается так, что государство эту войну начавшее, оказывается побежденным! Но бывает и так, что государства, одержавшие безусловную победу в войне, оказываются не удовлетворены ее итогами ввиду изменившихся за период военных действий различного вида международных, экономических и политических обстоятельств, и в результате создавшаяся после войны ситуация оказывается для них значительно хуже, чем предвоенная!
  Так и эта война, ставшая первой в истории человечества мировой войной, не дала удовлетворительных результатов ни одному из тех государств ни тем, кто ее хотел и начал, ни тем, которые в ней одержали победу – фактически все они проиграли, причем одни сразу после войны, а другие через два десятка лет, а некоторые и значительно позже.
  В выигрыше остались только Соединенные штаты Америки, в начале войны объявившие о своем нейтралитете и достаточно долго действительно придерживавшегося его (правда, со значительной долей симпатии к странам Антанты, и особенно к Великобритании). За годы войны США сумели и развить свою военную промышленность и нажиться на военных поставках обеим воюющим сторонам, что дало возможность им давать займы странам, которые в начале войны сами были кредиторами, это в первую очередь относится к Великобритании. Немаловажно и то, что США сумели создать достаточно многочисленную армию, которую, правда, надо было еще обучить современным методам ведению военных действий, что и произошло уже непосредственно на полях сражений. А когда противники уже в значительной степени истощили свои силы, США вступили в войну и своими действиями, а к ним надо отнести не только посылку на театр военных действий своих вооруженных сил, но и поставки техники и вооружений, окончательно склонили чашу весов в пользу стран Антанты. В результате США в отличие от других великих держав вышли из этой войны окрепшими и, главное, обрели уверенность в своих силах, что в последующие годы дало им возможность действовать по своему усмотрению, особенно не считаясь с мнением других государств. Вероятно, поэтому сенат США не ратифицировал Версальского мирного договора, завершившего войну, и США заключили отдельные договоры со всеми странами, проигравшими войну, дистанцировавшись от своих недавних союзников. Для США участие в Первой мировой войне оказалось тем порогом, переступив который они  покончили с изоляционизмом и утвердились в числе Великих держав.
  Безусловно, страной, оказавшейся в выигрышном положении после Первой мировой войны, оказалась Япония. Её участие в военных действиях ограничилось захватом германских колоний в Китае и Тихом океане, кроме этого она поставляла России военное снаряжение, в том числе винтовки, которых так не хватало русской армии, а также продала России военные корабли, носившие до русско-японской войны андреевский флаг и доставшиеся ей в виде трофеев. Что сказать про действия Японии – она извлекла максимальную выгоду из создавшейся ситуации и выдвинулась в число государств, с которыми теперь надо было считаться.
  Еще одно государство оказалось в выигрыше после Первой мировой войны, причем что интересно, это государство было в числе побежденных и понесло территориальные потери, но в результате сложившихся обстоятельств через несколько лет после войны, это государство, не только укрепило свои позиции на международной арене, но и стало внутреннее монолитным. Это государство – Турция.

 Канун начала войны.
  Во всех книгах по истории условия кануна Первой мировой войны сформулированы примерно одинаково, но все же в сжатой форме повторю их.
 В начале отмечу, что Австро-Венгрию после переворота 1903 года в Сербии, осуществленного националистически настроенными офицерами, объединенными в организации «Черная рука», свергнувшего проавстрийскую династию Обреновичей и приведшую к власти династию Карагеоргиевичей, раздражала политика Сербии, играющую роль своего рода южнославянского Пьемонта и нацеленная на объединение всех южных славян в составе одного государства.  Безусловно, что Сербия в своем стремлении быть таким центром не могла забыть и могла простить Австро-Венгрии её недавнюю аннексию Боснии, населенную в основном славянскими народами, половина из них были сербы, которую Сербия  так бы хотела (что вполне справедливо!) видеть в своем составе.
 Не будем все же забывать про недавние победы Сербии в балканских войнах, закончившихся меньше двух лет назад: в Первой балканской войне Сербия вместе с другими государствами Балкан разгромила Турцию, а во Второй балканской войне и свою недавнюю союзницу по Первой Балканской войне Болгарию, с которой несмотря на то, что оба государства населены родственными славянскими народами, были постоянные трения. В результате этих войн Сербия получила значительные территории и ей нужна была передышка для освоения вновь присоединенных земель и для приведения в порядок своей армии. Кроме того, несмотря на одержанные военные победы  Сербия так и не получила выхода к Адриатическому морю, ввиду категорических возражений Австро-Венгрии, угрожавшей войной,  то есть по-прежнему осталась от нее в значительной экономической зависимости.
  После убийства террористами из «Молодой Боснии» эрцгерцога Франца Фердинанда, вначале вызвавшего в Вене явную растерянность, руководство Австро-Венгрии осознало, что волей судьбы ему представился замечательный повод, позволявший, наконец, поставить на место это небольшое государство, своей политикой ставящее под угрозу целостность «лоскутной» империи. И если раньше при возникновении ситуаций, грозивших Сербии войной, имелась возможность выполнить дипломатический маневр, отступить и принять требования Австрии, то сейчас отступать было просто некуда. Оценив это обстоятельство, начальник австрийского генштаба Конрад фон Гетцендорф предложил начать войну против Сербии, а министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Берхтольд, обычно являвшийся фактором, сдерживающим австрийских военных, не без колебаний, но высказал аналогичное предложение. В конечном итоге совпадение мнений по вопросу начала войны против Сербии двух таких ключевых фигур Австро-Венгрии привело к трагическому результату.
  Разумеется, без поддержки Германии Австро-Венгрия не могла начать войну, зная, что за Сербией стоит ее союзница Россия, противостоять в одиночку которой в случае войны Австро-Венгрия явно не могла и поэтому боялась её вмешательства.  В этой связи было подготовлено и направлено германскому кайзеру Вильгельму Второму личное послание императора Франца Иосифа и австрийский меморандум по поводу балканской политики Австро-Венгрии. В этом письме отмечалось, что «будет невозможно доказать соучастие сербского правительства» в сараевском убийстве, но «по существу нельзя сомневаться, что политика сербского правительства направлена на объединение южного славянства и, следовательно, против владений габсбургского дома».  Это «прямое следствие панславистской агитации русских и сербов, единственной целью которой является ослабление Тройственного союза и разрушение моей империи... О примирении противоречия, разделяющего нас с Сербией, теперь уже и думать не приходится, и до тех пор, пока безнаказанно существует этот очаг преступной агитации в Белграде, под угрозой будет миролюбивая политика всех европейских монархов» - утверждал Франц Иосиф. В этом же документе отмечалось, что Сербия должна быть «уничтожена, как политический фактор на Балканах».
  И вот в самом начале июля последовала серия консультаций между руководством Австро-Венгрии и Германии, причем  министр иностранных дел Австро-Венгрии граф Берхтольд очень боялся получить отказ от германского кайзера, подобно тому, как это случилось год назад во время Второй Балканской войны. Но кайзер в этот раз был настроен очень решительно, выразившись очень прямолинейно: «Мы должны смести сербов с пути, и сделать это немедленно», он также  посоветовал австрийскому послу графу Л. Сегени: «Не мешкать с выступлением против сербов», а германский посол в Вене Чиршки получил от кайзера телеграмму,  о том, что «в Берлине ожидают выступления Австро-Венгерской монархии против Сербии и что в Берлине показалось бы непонятным, если бы (власти Австро-Венгрии) пропустили случай нанести ей удар».
  Что явилось столь значительной переменой в поведении кайзера: толи вероятность получить упрек в политической слабости, толи личная дружба с убитым, толи факт убийства человека, принадлежащего к одной из старейших правящих династий Европы, а может быть кайзер решил также не упустить прекрасный повод к войне, имея ввиду, что с годами Россия становится сильнее, а экономика Германии, работающая на будущую войну, может в конце - концов выдохнуться от напряжения и начать проигрывать другим странам Европы, в первую очередь Великобритании и Франции. Не будем забывать и то обстоятельство, как моральное старение любого вооружения, ведь любые горы оружия, современные сегодня, завтра становятся только железным хламом, так что изготовленные вместо масла пушки, если их своевременно не пустить в дело, являются выброшенными на ветер деньгами. Дело дошло до того, что по свидетельству полковника Э.М. Хауза доверенного лица президента США Вудро Вильсона, посетившего Берлин накануне войны, военная партия Германии была готова решиться на войну при первой же возможности и даже могла сместить кайзера с престола, если он будет против этого. Интересно, что подобной же точки зрения придерживался и генерал А.А. Брусилов, часто бывавший в Германии в составе русских делегаций. А если учесть планы германских военных, наметивших начать войну против Франции и России в 1915 году, то некоторое опережение в реализации их было выгодным в первую очередь все же Германии в силу её лучшей подготовленности к войне.
  И вот, получив от Германии такую активную поддержку, граничащую с прямым подталкиванием к войне, руководство Австро-Венгрии, наконец, приняло решение уничтожить независимое сербское государство.
 Однако намеченные действия чуть было не сорвались по причине позиции, занятой премьером венгерского правительства графом Иштваном Тисой, который считал, что завоевание и включение в состав Австро-Венгрии покоренной Сербии приведет к увеличению количества славянского населения в империи, что само по себе снижало роль венгерской составляющей. Действительно, если накануне первой мировой войны на долю австрийцев приходилось 23,5%, на долю венгров – 19,1% населения 52,7 миллионной Австро-Венгрии, следовательно, другие, большей частью славянские народы составляли в этом государстве и так явное большинство, а если к этому количеству еще прибавить население Сербии, то перевес славян становился вообще подавляющим. Кроме того, граф Тиса вполне резонно предполагал, что  локализовать конфликт не удастся: за Сербию обязательно заступится Россия, война с которой была заведомо проигрышной для Австро-Венгрии. Если же начнется большая европейская война, то любой ее результат не сулил собственно Венгрии ничего хорошего: в случае победы австрийская верхушка стала бы в меньшей степени считаться с мнением Будапешта, а поражение вело бы к непредсказуемым последствиям, грозившим распадом государства, что и произошло на самом деле. И вот в течение почти двух недель граф Тиса не давал согласие на военное решение этого вопроса, вполне возможно он все же рассчитывал, что острота проблемы несколько сгладится и до войны, столь ненужной, по его мнению, Венгрии, дело все же не дойдет. Но, увы, как в Вене, так и в Берлине был уже взят курс на войну, и граф Тиса, поняв, что Германия будет твердо стоять за интересы Австро-Венгрии, не останавливаясь даже перед войной, наконец, дал свое согласие. Отметим то обстоятельство, что Вильгельм Второй узнав, что согласование задерживается, выразил явное неудовольствие, заявив, что «дело тянется слишком долго». Такая озабоченность кайзера была вызвана опасением, что Австро-Венгрия могла дать отбой, в результате вся его комбинация по проведению военной операции против Сербии рушилась на глазах. Знал бы кайзер о том, в какую он попадет ситуацию в конце июля, и как его министерство иностранных дел будет пытаться остановить Вену и дать задний ход её действиям, к которым он сейчас так усиленно толкает!
  Можно, однако, строить различные предположения по поводу влияния этой задержки, вызванной временным несогласием графа Тисы, на ход дальнейших событий: кто знает, может быть возникни критическая ситуация несколько раньше, дипломатия стран будущей Антанты сумела бы оперативно отреагировать и войны удалось бы избежать.
  Еще одним совсем немаловажным обстоятельством, послужившим задержкой с началом войны, была необходимость убрать урожай, что было отмечено в беседе фельдмаршала К. фон Гетцендорфа с министром иностранных дел Австро-Венгрии Берхтольдом от 6 июля 1914г.: «сейчас время жатвы и что его страна должна прожить целый год этим урожаем». Можно только констатировать, что на такое, безусловно, важное обстоятельство у нас в России при принятии решения о мобилизации не обратили внимания, а ведь начало августа в России – это пик жатвы - настолько форс-мажорными оказались обстоятельства.
  Но, увы, скажем прямо, русская дипломатия не увидала в начале июля всю скрытую от посторонних дипломатическую активность Берлина и Вены. Необходимо было обратить особое внимание на зондаж, выполненный дипломатами Австро-Венгрии и Германии  относительно осуждения Сербии, как «страны цареубийств» - такие запросы делались в Вене графом Берхтольдом поверенному в делах России князю Н. А. Кудашеву, в С-Петербурге послом графом Ф. Сапари министру С.Д. Сазонову, а в Берлине помощником статс-секретаря А. Циммерманом послу С. Н. Свербееву еще 30 июня. Причем в Берлине пошли дальше всех и попытались навязать мысль о «самопризнании» Сербии, и, кроме того,  Сербия должна была обеспечить помощь боснийским властям в расследовании и происхождении заговора, причем сделать это по собственной инициативе. Такая идея очень близка по смыслу с пятым и шестым пунктами австрийского ультиматума, предъявленного Сербии 23 июля.
  Целью таких заявлений была попытка сразу очернить Сербию, а в случае поддержки Россией этих заявлений, у Австро-Венгрии были бы развязаны руки в отношении Сербии. Разумеется, Россия не могла так просто отдать  свою союзницу и поэтому не поддержала предложения Вены и Берлина. Но оценить всю сложность и опасность сложившейся обстановки российская дипломатия все же в полной мере не сумела, ограничившись советами Сербии соблюдать «крайнюю осторожность» в отношениях с Австро-Венгрией. Несколько позднее Сазонов предупредил австро-венгерского поверенного в делах в России Отто Чернина об опасности военных санкций  против Сербии, а 18 июля при встрече с германским послом Пурталесом заявил о том, что Россия не будет равнодушно смотреть на унижение Сербии. Что можно сказать про такую позицию России – она чересчур прямолинейна, а учитывая скрытые действия Вены и Берлина по данному вопросу, сужала поле маневра русской дипломатии в случае обострения обстановки. Но получив сообщения из Лондона от посла Бенкендорфа и крайне тревожные сведения от итальянской дипломатии, имевшей свои интересы на Балканах, не совпадавшие с интересами Австро-Венгрии, русская дипломатия была вынуждена действовать уже в авральном режиме.

 Тем временем в Вене было решено подготовить и в дальнейшем предъявить Сербии такой ультиматум, выполнить условия которого для любого уважающего себя государства было бы невозможно. При этом в случае не принятия условий данного ультиматума предусматривалось только одно действие – разрыв дипломатических отношений и объявление войны Сербии. Никакой дипломатический успех, даже связанный с полным унижением Сербии не представлял ценности для Австро-Венгрии, Сербию надо было обязательно разбить! Никакие обсуждения и рассмотрения на международном уровне данной ситуации, связанной с  убийством наследника престола и отношений Австро-Венгрии и Сербии, просто не предусматривались! Еще на заседании совета министров Австро-Венгрии от 7 июля 1914 г. констатировалось, что «если из международных соображений будет предпринята дипломатическая акция против Сербии, то это должно быть сделано с твердым намерением, что эта акция может закончиться только войной».
 Приняв во внимание то обстоятельство, что Сербия к этому времени оставалась единственной союзницей России на Балканах, то австро-венгерский ультиматум являлся выпадом не только в сторону Сербии, но и косвенно в сторону России. И дальнейшее развитие событий казалось для австро-венгерского и, конечно, германского руководства, вполне предсказуемым: если Сербия принимает условия ультиматума, то можно считать, что независимой Сербии фактически больше не существует, если она его отклоняет (а на это и надеялись в Берлине и Вене), то начинается война. Однако руководство Австро-Венгрии в своих действиях по развязыванию войны против Сербии сделало роковую ошибку, исходя из расчета, что Россия не вступит в войну за Сербию и, следовательно, конфликт будет локализован. Предыдущие отступления России в балканских делах давали повод для этого предположения, а решительная поддержка Берлина придавала уверенность в действиях.
  Позиция России в сложившихся условиях вполне ясна – она должна при любых условиях поддержать Сербию, ибо, сдав её Австро-Венгрии, Россия теряла всякое влияние на Балканах и, кроме уже прогермански настроенной Болгарии и фактически союзной Германии Турции, нейтральной Греции во главе германофильским королем, Россия теряла ещё и Румынию, которая, хотя формально и считалась союзником Германии и Австро-Венгрии, но уже занимала выжидательную позицию. Но Россия не восстановила свои вооруженные силы после русско-японской войны и ее армия еще полностью не готова к ведению большой войны. Если в этих условиях Россия не станет воевать за Сербию, то Австро-Венгрия проведет маленькую победоносную войну и посадит во главе Сербии послушное руководство (речь могла идти о смене династии), или же оставит от Сербии только часть ее территории, а остальные земли передаст Болгарии, которая уже стала забывать о роли России в своем освобождении от векового османского ига, и после такого подарка забудет это событие навсегда (или постарается забыть). И напрасными оказываются все русско-турецкие войны и пролитая русскими кровь за освобождение братьев-славян – такой совершенно бесперспективной оказывалась для России ситуация на Балканах! 
  Замечу, что такая радужная для Австро-Венгрии и совершенно неприемлемая для России картина могла состояться лишь теоретически.
 Во-первых, хотя Сербия была намного слабее Австро-Венгрии, но сербская армия, также уступая по численности австрийской, имела опыт последних балканских войн, и при единоборстве с Австро-Венгрией могла продержаться достаточно долго, хотя бы месяц, до тех пор, пока в этот конфликт не ввяжутся другие государства, причем как дипломатически, так и путем войны. Легкой прогулки по Сербии у Австро-Венгрии не получилось бы никогда.
 Во-вторых. Известно, какие узлы противоречий завязались на Балканах после Второй Балканской войны и поэтому любое изменение обстановки, любое нарушение сложившегося равновесия оказывалось чреватым созданием новых военных союзов и, как следствие, разрастанием конфликта, в который рано или поздно должны были включиться великие державы. Можно делать различные предположения насчет того, как бы вела себя та или иная страна в условиях войны Австро-Венгрии и Сербии, но такие прогнозы похожи на уравнение с множеством неизвестных и вряд ли могут быть верными.
  Рассмотрим достаточно авантюрный и даже немного фантастический вариант развития событий и попробуем представить себе хотя бы  чисто теоретически: могла ли долго остаться в стороне заявившая о своем нейтралитете Болгария, разбитая в ходе Второй балканской войны и мечтающая о реванше? Тот факт, что Болгария вступила в Первую мировую войну на стороне центральных держав только на следующий год говорит о том, что царь Фердинанд Кобургский проявил известную выдержку и выбрал подходящий момент для вступления в войну, но в данной ситуации в случае локальной войны Австро-Венгрии и Сербии для Болгарии предоставлялся замечательный шанс отыграться и, не дожидаясь подачек от Австро-Венгрии, самой проявить инициативу, также напав на Сербию, став, таким образом, союзником дунайской монархии, такой ход Болгарии полностью бы перечеркивал сложившуюся на Балканах ситуацию после Второй балканской войны. И в этом случае у Болгарии появлялась возможность в перспективе стать региональной державой, которая сможет совсем не оглядываться на Россию (при этом Болгария, разумеется, теряла всякую её поддержку), и не очень считаться с мнением Австро-Венгрии, а в перспективе захватить Проливы и Константинополь. А вот как будут реагировать в этом случае на происходящее Греция, которая в случае усиления Болгарии, могла потерять  недавно приобретенное побережье Эгейского моря восточнее Салоников, и неужели Греция сама не мыслила о присоединении Константинополя?  Может ли «спокойно спать» Румыния, ударившая Болгарию с тыла (скажем прямо – ударившая предательски) во время Второй балканской войны  и к тому же имеющая виды на венгерскую Трансильванию, с которыми в случае победы Австро-Венгрии придется навсегда проститься? А что должна делать Турция: вмешиваться в конфликт и на чьей стороне, ведь в случае усилении Болгарии, как я говорил выше, возможность потери Константинополя в достаточно обозримом  будущем становилась вполне очевидной? Какова будет позиция великих держав в случае всеобщей драки на Балканах? А ведь это только вариант и вариант в принципе возможный!
  Но ведь совсем не исключено, что Болгария не вмешается и ничего не получит от Австро-Венгрии после разгрома Сербии и что за ситуация тогда получится на Балканах – полная неизвестность! И никто не может утверждать, что с целью укрепления своих позиций Болгария не вспомнит о России. Ведь только твердая позиция России не допустила продвижения румынских войск во Второй балканской войне до Софии, и именно Россия отстаивала интересы поставленной на колени Болгарии на Бухарестской конференции, стремясь избежать её полного унижения. Интересы России в данный момент времени даже вступили в противоречие с интересами Англии и Франции, поддерживавшими Грецию с её великодержавными планами, простирающимися до обладания Проливами. Разумеется, достаточно сильная Болгария и была нужна России, как противовес другим странам Балкан, а также, в случае возрождения Балканского союза, как его участник.
  Ясно одно, что локальной войной дело бы не ограничилось и, начиная войну с Сербией, Австро-Венгрия длинным путем все равно приходила к европейской войне или же, в случае активного вмешательства дипломатии великих держав, к миру (что маловероятно), от которого Австро-Венгрия ничего бы существенного не получала. Уничтожив или унизив Сербию, Австро-Венгрия приобретала бы на юге не менее активного неуживчивого соседа – Болгарию со всеми её стремлениями к региональному лидерству. Мечты о выходе к Эгейскому морю пришлось бы оставить навсегда.
 Что же касается Сербии, то эту страну ожидали бедствия войны и послевоенная разруха, возможно: в худшем случае – смена династии и уменьшение территории, и, безусловно, вечная ненависть к австрийцам.
  Для российской же дипломатии наступали бы труднейшие времена: надо было бы каким-то образом поддержать Сербию, спасти её от полного разгрома, сыграть на противоречиях между балканскими странами, привлечь их в этой изменившейся обстановке на свою сторону, и, может быть, даже извлечь частичную выгоду в мутной воде нового международного конфликта. Как это всё сложно и вряд ли Россия смогла бы без ущерба для себя сохранить прежнее влияние на Балканах! Но ситуация была небезнадежна, нужно только уловить момент и вовремя принять чью-то сторону, а желающие видеть Россию в числе своего защитника, несмотря на сербскую авантюру, всё равно нашлись бы.
  Но если Россия сразу же вступит в конфликт, но воевать ей придется не только с Австро-Венгрией, но и, что вполне вероятно, с Германией.  Правда, Россия связана союзным договором с Францией, и недавно, в 1907 году, урегулировала свои совсем непростые отношения с Великобританией, заключив с ней соглашения по спорным вопросам. А также не надо забывать про такое важное обстоятельство, как заключение между Францией и Великобританией в 1904 году союза «Сердечного согласия», - и все же как-то не хотелось и думать, что из-за маленькой Сербии может начаться большая европейская война! Но так и случилось, и в результате закончилась первая мировая война для Австро-Венгрии тем, что не стало больше в мире такого государства, исчезло оно, расколовшись на множество осколков, на несколько государств! А ее последний правитель Карл Первый превратился в политического изгнанника (мне вспоминается, как Стефан Цвейг рассказал об его отъезде из Австрии), и прекратилось правление в Австрии одной из самых значительных европейских династий.

 Упущенный вариант.
  Скажу честно - мне очень жаль, что нет в Европе этого обширного государства, собранного Габсбургами в течение веков как путем династических браков, так и в результате многовековой борьбой с Османской империей, и простирающегося от Вислы до Адриатического моря, от Карпат до Альп. Нет государства, населенного такими разными народами с такой различной историей, укладом жизни, вероисповеданием в течении столетий жившими под одной крышей, и несет теперь свои воды голубой Дунай, когда то бывший в большей своей части внутренней рекой Австро-Венгрии, через совершенно разные страны. 
    Давайте попробуем представить себе, что покушение на наследника австрийского престола или не удалось, или вообще не было организовано. Тогда через несколько лет уже, будучи на престоле, Франц Фердинанд проводит свои реформы по совершенствованию и реконструкции государства, в результате которых славянские народы (правда пока только католики хорваты) получают равные с австрийцами и венграми права, и превращается Австро-Венгрия в государство Австро-Венгро-Славию. Этот замысел вполне понятен: большинство, я бы даже сказал подавляющее большинство Империи, составляют католики и, конечно, на них опираются государственные институты. Разумеется, такое одностороннее решение оставляет в прежнем состоянии другие, в том числе и православные народы, но будем считать, что первый шаг уже сделан, когда будет сделан следующий шаг, показало бы время. Отмечу, что в то время хорваты и сербы, несмотря на то, что исповедовали различные формы христианства, все же чувствовали, что принадлежат в принципе к одному народу и часто по многим вопросам по отношению к австро-венгерскому руководству составляли единый блок. Так и в организации «Молодая Босния» состояли сербы, хорваты и мусульмане-боснийцы.
  В этой связи важно такое обстоятельство, что даже во время войны фактически до сентября 1918 года у лидеров национальных движений, входивших в империю Габсбургов, не было заметно желания разойтись из единого государства по национальным квартирам, наоборот, речь шла о федерализме, о предоставлении различного вида автономии славянским народам.
  Сейчас надо сказать несколько слов об эрцгерцоге Франце Фердинанде. Стефан Цвейг характеризует его как человека с сильной волей, авторитарного характера, решительного и непреклонного в отстаивании своего мнения, взрывного темперамента. Стефан Цвейг также говорит о нем, как о человеке, лишенном «личного обаяния, человеческой привлекательности и внешней обходительности». Такой человек, придя к власти, непременно стал бы проводить новую политику не только внутри своего государства, но и в отношениях с соседними государствами. Это могло означать, что роль «младшего брата» в Тройственном союзе стала бы не устраивать Австро-Венгрию и в перспективе могли возникнуть трения между Францем Фердинандом и кайзером Вильгельмом. «Немцы заботятся только о себе», - однажды высказался эрцгерцог.  Он же говорил: «Я никогда не поведу войну против России. Я пожертвую всем, чтобы этого избежать, потому что война между Австрией и Россией закончилась бы … свержением обеих династий». И далее: «Война с Россией означала бы наш конец. Если мы предпримем что-нибудь против Сербии, Россия встанет на ее сторону, и тогда мы должны будем воевать с русскими».
 Что касается морганатического брака, заключенного Францем Фердинандом, несмотря на все протесты императора Франца Иосифа, с графиней Софией Хотек (получившей в дальнейшем титул герцогини Гогенберг), то этот факт характеризует Франца Фердинанда, как твердого в своих чувствах человека, кстати, этот брак был счастливым, что в принципе было редкостью для Габсбургов. Все эти качества и поступки не принесли Францу Фердинанду уважения и любви со стороны венского двора, да и у австрийцев в целом. Что касается венгров, но вряд ли желание Франца Фердинанда провести в империи реформы, прекращающие «мадьяризацию» славянских народов, вызвало у них восторг. Может быть, учитывая все эти факторы, после сараевского убийства в Вене по свидетельству очевидцев играла музыка, и продолжалось веселье.
 «Для меня одной заботой стало меньше», - высказался престарелый император Франц Иосиф, узнав об этом убийстве.
  Но продолжим рассматривать возможную (вполне возможную, если в нее не вмешаются внешние и внутренние силы) ситуацию по реконструкции Австро-Венгрии. Если указанные выше реформы ведутся грамотно и славяне начинают ощущать себя полноправными гражданами страны, где они живут, то спрашивается, зачем им создавать свои национальные «квартиры», зачем вести разделение по языку и вере, если вся территория Австро-Венгрии представляет собой собрание причудливых по конфигурации мест и анклавов расселения народов, в котором выделение одного из народов чревато утеснением другого?  Для них всех, и не только австрийцев и венгров, это государство будет теперь своим, родным. В этом случае совершенно незачем объединять южных славян вокруг Сербии, если они могут жить в более сильной и более развитой стране, где учтены их права и интересы. Но как много надо сделать для этого, как и какими способами надо примирить все эти народы, входящие в это государство, если одни из них порой недолюбливают, а порой и просто ненавидят друг друга! Допускаю, что это был бы достаточно длительный и совершенно непростой процесс, но в идеале это было бы замечательное решение вопроса для такого многонационального государства.
  Австро-Венгрия упустила замечательный шанс по мирному (подчеркиваю - мирному) включению в свой состав Сербии, при этом ей надо было приложить все возможные усилия для налаживания добрососедских отношений с этим небольшим государством, причем это необходимо было делать еще с самого момента возникновения Сербии. Разумеется, тот метод выкручивания рук, который применялся Австро-Венгрией по отношению к Сербии буквально накануне войны и заключавшийся, то в организации «свиной войны», когда сельхоз.продукции Сербии был закрыт доступ  на рынок Австро-Венгрии, или в не допуске к портам Адриатики после  Первой балканской войны, или в предъявлении ультиматума в октябре 1913 года по выводу с территории Албании сербских войск, введенных туда после во время военных действий, совершенно не способствовал налаживанию нормальных отношений, наоборот, все эти действия рисовали в сознании сербов образ Австро-Венгрии, как врага своего государства.
  Таким образом, отметим, что Франц Фердинанд в отличие от своих предшественников понял, что это самый лучший способ обеспечить Австро-Венгрии стабильность - это дать народам, входящим в государство равные права.
  И пример, проверенный практикой для этого в истории Австро-Венгрии был: так спустя почти двадцать лет после подавления венгерского восстания 1848-1849 годов Австрия была преобразована в дуалистическую монархию и стала Австро-Венгрией, и после чего населяющие эту страну венгры стали равноправной с австрийцами нацией. В этом примере интересно заметить следующее: венгры, при этом как-то запамятовали, что их восстание было направлено против владычества Вены и «помирились» с австрийцами, но забыть тот факт, что их восстание было подавлено русскими войсками, направленными императором Николаем Первым, причем не по личной инициативе российского императора, а по просьбе австрийского императора Франца Иосифа, до сих пор не смогли. Этим можно объяснить ненависть ко всему русскому, которую испытывали венгерские военные во время первой мировой войны, не далеко от них ушли и венгерские революционеры - интернационалисты (бывшие военнопленные) во время гражданской войны в России, этим же объясняются зверства венгерских войск на территории СССР во время второй мировой войны. Кстати, с чего вдруг Венгрия стала воевать на стороне гитлеровской Германии против СССР, какие были причины у Венгрии для этой войны? Да и события 1956 года в Венгрии подчас имели антирусскую направленность.
  А вообще, венгры показали себя еще более ярыми националистами, чем австрийцы и земли, населенные славянскими народами и входящие в состав Австро-Венгрии т.н. Транслейтания, но находящиеся под управлением Будапешта, подвергались усиленной «мадьяризации». Если учесть, что ненависть к венграм существовала у южных славян и до событий 1848-1849 года, то вполне понятно участие хорватов в подавлении этого венгерского восстания.
  Итак, что еще можно сказать про стремление Франца Фердинанда уравнять в правах народы империи  – только одно, что делать это надо было много раньше. Можно было использовать опыт государственного устройства соседней Швейцарии, также населенной несколькими народами, разумеется, внеся соответствующие коррективы. Но император Франц Иосиф был противником всяческих перемен, причем не только в политике, но и в повседневной жизни и поэтому это верное, разумное решение так и не было проведено в жизнь. «Покуда я правлю, никому вмешиваться не позволю», — отвечал император на доводы о каком-либо переустройстве государства. Пагубность своей национальной политики император Франц Иосиф признал, увы, очень поздно, фактически незадолго до своей кончины в 1916 году, сказав: «Я уже давно убедился в том, какую аномалию представляем мы в современном мире». И вот уже в самом конце первой мировой войны сменивший умершего Франца Иосифа новый император Карл Первый, желая спасти разваливающееся австро-венгерское государство, предложил создать своего рода союз из Австрии, Венгрии, Чехии, Словакии, Боснии, но центробежные тенденции, усиленные поражением в войне, сделали свое дело. Как мне хочется провести параллель между более чем полувековым правлением Франца Иосифа с восемнадцатилетним пребыванием у власти генсека Л.И. Брежнева и с его упорным нежеланием проведения маломальских экономических (не говоря уже о политических!) реформ, а совершенно необдуманное начало войны с Сербией с введением контингента советских войск в Афганистан, после чего против нашей страны по сути дела возник единый фронт самых различных государств, и как финал развала Австро-Венгрии напомнил мне последний год существования СССР!
  А тогда до первой мировой войны проведение реформ в Австро-Венгрии было вполне возможно. Заявления о том, что «мы (Австро-Венгрия) были обречены на умирание» отражали реальное положение дел, но при условии, если ничего не предпринимать по реформированию государства, а надо было действовать и не ждать, когда здание государства начнет не только давать трещины, но и рушиться. Вот поэтому для Австро-Венгрии было так важно постараться сохранить мир, а не очертя голову бросаться в пекло войны, надеясь, что победа в войне сможет решить накопившиеся проблемы и сохранить целостность государства. В случае успешного проведения реформ спустя некоторое время славянская составляющая Австро-Венгрии должна была обязательно сыграть свою роль не только во внутренней, но также и во внешней политике будущей Австро-Венгро-Славии, в ее отношениях с Россией, которые со времен Крымской войны были в основном натянутые и недружественные, а порой грозили возникновением конфликтов.
  В результате этих перемен вектор политики Австро-Венгро-Славии должен был поменяться и ориентироваться не только на Германию и быть направлен в сторону России. Таким образом, безо всяких войн Россия приобретала бы в Европе спустя некоторое время сильное дружественное государство.
  Кстати, в истории взаимоотношений Австрии и России практически не было вооруженных конфликтов, в основном эти государства были союзниками, однако назовем исключения из этого правила. Так разгромленная Наполеоном Австрия была вынуждена участвовать вместе с ним в походе на Россию.
  Но самым плохим периодом отношений между Австрией и Россией было время Крымской войны. Тогда буквально спасенная Россией от развала, вызванным венгерским освободительным движением 1848-1849 годом, Австрия заняла явно предательскую позицию по отношению к России, выдвинув к ее границе свои армии, и в ультимативной форме потребовав от России вывести войска из дунайских княжеств. Дамоклов меч австрийского вторжения висел тогда над юго-западными границами России, которая при сражениях на театре военных действий в Крыму все время ощущала угрозу от возможного вторжения австрийских армий.
  Россия как при Александре Втором, так и при Александре Третьем, да и при последнем царе никогда после этой  не забывала этого вероломства и при случае всегда принимало меры военного характера (в основном это было выдвижение к границам Австро-Венгрии русских войск) при различных войнах, которые вела тогда Австро-Венгрия, короче говоря, Россия действовала по принципу: долг платежам красен.
  Очень болезненно воспринятой русским руководством была аннексия оккупированных Австрией еще во времена Русско-Турецкой войны 1878-79 годов принадлежащих Турции провинций Босния и Герцеговина. Кстати, возможность такой оккупации перед Русско-Турецкой войной 1878-79 была согласована с Россией, и этим был обеспечен нейтралитет Австро-Венгрии в этой войне, кроме того, оккупация была подтверждена условиями Берлинского трактата 1878 года. Проводившиеся между Россией и Австро-Венгрией переговоры по замыслу русской дипломатии должны были завершиться обоюдным согласием по интересующим обе стороны вопросам: Австро-Венгрия получала поддержку России при аннексии указанных провинций, еще формально принадлежащих Турции, а Австро-Венгрия поддерживала Россию в вопросе беспрепятственного пропуска русских военных кораблей через Черноморские проливы. Попутно замечу, что Сербию, которая сама хотела бы включить эти земли в свой состав, просто проигнорировали. Однако Австро-Венгрия  заключила соглашение с Турцией, которая за достаточную сумму уступила ей эти земли, но при этом вопрос «о проливах» решен не был. Такой политической оплеухи, если можно так  выразиться, русская дипломатия, во все времена славящаяся своей изворотливостью, не получала никогда! Даже во время Парижского конгресса, завершившего Крымскую войну, Россия, проигравшая  эту войну вчистую, сумела, найдя противоречия целей завершившейся войны  у Англии и Франции, добиться таких условий мира, которые по ряду статей хоть и унижали достоинство России, но были вполне приемлемы. А здесь получилась ситуация, когда министра иностранных дел обвели вокруг пальца, поэтому и поражение русской дипломатии в этом вопросе называли «второй Цусимой».  После этого русский министр иностранных дел А. Извольский, проводивший переговоры  с министром иностранных дел Австро-Венгрии А. Эренталем, став послом России в Париже, считал делом своей чести отомстить коварной австрийской дипломатии за свой промах, что совершенно понятно с точки зрения обманутого человека, но совершенно недопустимо для дипломата.
  Этот и без того неприятный для России инцидент был усугублен тем обстоятельством, что  в ответ на возражения русской дипломатии на аннексию Австро-Венгрией Боснии,  Германия, поддержав Австро-Венгрию, в ультимативной форме потребовала от России признать аннексию  этих земель, что нашей стране, еще только начавшей выходить из кризиса после японской войны и революции 1905-1907 годов, и пришлось выполнить. Аналогичную чашу унижения пришлось при этом  испить и Сербии, которой под угрозой войны пришлось сообщить, что она не имеет претензий по поводу аннексии Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией.
  Такое дипломатическое отступление России, выполненное на основании жестких требований Германии, в дальнейшем после сараевского убийства при объявлении Россией полной мобилизации, дало основание Германии вновь попытаться говорить с Россией языком ультиматумов. Но, в 1909 году Австро-Венгрия зафиксировала юридически уже давно свершившийся факт оккупации, придав ему законность, и тем более урегулировала его с Турцией, так что возражения России формально основывались только на ранее заключенных договорах, и тем обстоятельством, что Россия не являлась участником процесса передачи Боснии от одного государства другому. Поэтому вынужденное признание аннексии на основании требований германского ультиматума Россия могла «проглотить» как горькую пилюлю, изобразив неудовольствие на лице, но «не потеряв» его. Однако ситуация лета 1914 года была совершенно другого вида и масштаба.
  Но все эти факты, отравляющие систему отношений двух соседних государств, могли быть легко сглажены и затем забыты при смене Австро-Венгрией своего курса и, разумеется, соответствующих встречных шагов России.
 Если бы к тому времени оказались бы урегулированы отношения Германии и России, а для этого России нужен был МИР, обязательно МИР, как минимум на десять лет! Те двадцать лет мира, о которых так мечтал премьер П.А. Столыпин, России никто бы не дал, то, учитывая быстрый рост промышленности России в начале десятых годов 20 века и ее гигантские внутренние ресурсы, в отношениях между германским и славянским миром со временем возникало бы равновесие, и затем, как следствие,  взаимовыгодное сотрудничество. Та антиславянская политика, которой были пронизаны последние предвоенные годы правления кайзера Вильгельма, должна была постепенно уйти в прошлое и рассматриваться как досадная ошибка, подобно тому, как после решения мирным путем, казалось бы, грозящего войной конфликта между Великобританией и Францией из-за Фашоды, недавние противники быстро пришли к договору «Сердечного согласия».
  Как отмечал генерал А.А. Брусилов в книге «Мои воспоминания», система германской пропагандистской машины в то время вдалбливала всем слоям немецкого общества необходимость борьбы за место Германии под солнцем. При этом им внушалась мысль, что если не будет победоносных войн против окружающих Германию стран, то Германия со временем придет в упадок, поэтому Германии необходимо разбить Францию и Великобританию, а Россию и другие славянские государства превратить в как бы удобрение для своего роста. Какие знакомые мысли! – их через десять лет после этих событий будет вновь внушать немецкому народу ефрейтор кайзеровской армии!
  Но тогда перед Первой мировой войной, еще до событий в Сараево, устроенное на немецком курорте Киссингене публичное разрушение макета московского Кремля, начатое под музыку  П.И. Чайковского «12 год» и завершенное под звуки немецкого национального гимна, свидетелем которого был А.А. Брусилов, вовсе не было исключением.
  Он также отмечает, что если бы у нас в России в это время кто-то на военной службе сказал, что «немец – это враг, что он собирается напасть на нас», то этого человека немедленно выгнали бы со службы и даже могли предать суду.
   Действительно к немцам в России на бытовом уровне всегда относились положительно, ценя их обязательность, деловитость и аккуратность, а поставляемые из Германии товары всегда отличались замечательным качеством и надежностью. Отмечу, что около половины импорта и около 30% экспорта  России перед первой мировой войной приходилось на Германию, так что экономически Россия и Германия сильно зависели друг от друга.
  В налаживании отношений с Германией должна была сыграть свою роль русская дипломатия, игравшая в начале двадцатого века все же достаточно пассивную роль, и сумевшая (и то не всегда!) только путем уступок избегать нежелательных для России войн. Даже явный успех, своего рода звездный час русской дипломатии, достигнутый ей при создании союза балканских государств перед Первой балканской войной, обернулся новыми неразрешимыми задачами. Увы, но искусству дипломатической интриги русской дипломатии надо было учиться и учиться, а вовсе не совершенствовать свою способность выкручиваться из, казалось бы, совсем проигрышных ситуаций. Поскольку с 1911 года после безрезультатного Потсдамского свидания кайзера и царя Германия, получив от Николая Второго отказ на предложение о создании германо-российского союза, стала усиленно готовиться к войне с Россией и Францией и искать для этого потенциальных союзников, русской дипломатии необходимо было не только следовать курсом франко-русского сотрудничества, не только налаживать отношения с Великобританией, но вести по мере возможности самостоятельную политику. Очень мало было у России места для дипломатического маневра: союз с Францией висел у нее на шее тяжеленной гирей, к нему же добавилось соглашение с Англией, ни к какой взаимной поддержке не  обязывающее, а только сглаживающие остроту былых нерешенных вопросов. Кем для России была Великобритания в это время – только нейтральной страной, от которой можно было ждать при возникновении конфликтных ситуаций в мире в лучшем случае только благожелательного нейтралитета!

 Была у России еще одна союзница – Сербия, но из-за нее и началась эта роковая война! Самое плохое, что именно с Сербией буквально накануне войны в январе 1914 года Россия умудрилась заключить договор о военном сотрудничестве. Зачем, для какой цели России нужен был совершенно непредсказуемый и не обладающий значительным промышленным, военным и людским потенциалом союзник, да к тому же ослабленный двумя войнами, поддерживать которого Россия должна была только по принципу славянского братства?! Неужели русскую дипломатию ничему не научила ситуация с созданием союза балканских государств накануне Первой балканской войны, которые заручившись поддержкой России не стали дожидаться того времени, когда их покровительница наберет сил и будет способна играть активную роль не только в дипломатии, но и при решении имеющихся вопросов военным путем, а набросились и разгромили  Турцию, преследуя каждый свои цели, а затем передрались из-за добычи во Второй балканской войне? Ведь получилась ситуация когда, образно говоря, хвост мог вертеть собакой!
  Такой договор был в тех условиях выгоден только Сербии, но никак не России, для которой он создавал лишние проблемы, но не давал никаких ощутимых выгод. Однако, спустя примерно пять лет, когда Россия и, особенно русская армия, окрепнет (разумеется, если ничего существенного в межгосударственных отношениях на Балканах и, конечно, в Европе не произойдет), такой договор можно было бы и заключить, но при этом обосновать его рядом условий, позволяющих в известных пределах сдерживать порой далеко не пацифистские замыслы Сербии, а также сохранявший за Россией известную свободу действий. Государю-императору надо было думать, прежде всего об интересах своей Империи, а не династии Карагеоргиевичей, и, тем более, «ребят» из Черной руки.
  Анализируя внешнеполитическое положение России накануне первой мировой войны, видишь, в какой практически безвыходной ситуации находится наша страна, для которой, прежде всего, был нужен только МИР. Самое страшное то, что Германия, ставящаяся своей целью отделение от России западных областей и Прибалтики, и прекрасно понимая, что даже не через десять, а через пять лет, Россия сумеет восстановить свой военный потенциал и станет в союзе с Францией неодолимым противником, принимает всевозможные меры для давления на Россию. Так соглашение с Великобританией о переделе колоний, заключенное буквально накануне сараевского убийства, в значительной степени сняло напряжение в отношениях этих двух стран и несколько нейтрализовало  ранее оформленное соглашение между Великобританией и Россией. Если прибавить к этому военное сотрудничество между Германией и Турцией, начатое после младотурецкой революции, то влияние Германии распространилось на область, где ранее присутствия Германии практически не было, и где Россия в течение веков пыталась решить «Восточный вопрос». Но теперь оказалось, что германский генерал Лиман фон Сандерс командует корпусом турецкой армии, находящимся на берегах Проливов и Германия выполняет ее перевооружение! Теперь Турция, имея за плечами Германию, может в любой момент, используя маломальский повод, перекрыть проливы для прохода торговых судов, в результате практически весь экспорт русских товаров будет заблокирован, как это уже бывало во время итало-турецкой войны, в результате Россия лишается своих основных доходов, и дальнейшее её развитие оказывается под угрозой. Замечу попутно, что в некотором виде похожая ситуация наблюдается в наше время, когда «незалежная» Украина каждый год шантажирует российский «Газпром», то забирая на свои нужды газ из экспортной трубы, то требуя для себя особых привилегий по оплате, то сначала заявляя о частичном отказе от российского газа, спустя месяц начинает его забирать свыше положенных квот, а то и заявляет о своем несогласии с ранее установленной ценой. И всё это делается с одобрения западных стран, никогда не осуждающих Украину, но всегда ставящих в вину России снижение давления в экспортных трубопроводах, а также прекращение подачи газа на Украину даже при отсутствии от нее платежей. Думаю, что не надо объяснять, что при перекрытии «трубы» наша страна лишится одного из своих основных доходов и быстро придет к краху. Не от хорошей же жизни трубопроводы тянут сейчас по дну морей, затрачивая на это громадные деньги!
  Практически идентичная ситуация с возможным закрытием морских путей на выходе из Балтийского моря  сохранялась вследствие географического положения России и Германии. Германия имела все возможности для недопуска русских судов в Северное море через Датские проливы, а сама, после реконструкции Кильского канала, могла вводить в Балтику свой флот, минуя территориальные воды Дании. Таким образом, в случае войны с Германией, Россия оказывалась блокирована в своих территориальных водах, что фактически и произошло во время войны. Правда были три «окна» для общения по морям с внешним миром: длинная дорога на Владивосток, Архангельск, полгода закрытый льдами, и Кольский залив, где тогда ничего, кроме голых скал не было, и самое страшное - не было туда и железной дороги, которую с неимоверным трудом строили уже во время войны.

 Состояние русской армии, опять об упущенных возможностях и с кем приходилось дружить.
  Теперь после рассмотрения сложившейся на Балканах ситуации мы можем констатировать, что выстрелы в Сараево были тем замечательным предлогом, после которого мирное развитие событий в Европе прекращалось в, казалось бы, достаточно благоприятный для Германии момент времени. Замечу, что еще более удачный момент для начала войны был упущен Германией во время Боснийского кризиса, тогда Россия была совершенно не готова к войне и уступила требованиям Германии. С другой стороны кайзер прекрасно понимал, что время работает на Россию и если начинать европейскую войну с Россией и Францией, то надо это делать сейчас, ибо другого предлога может уже и не быть. А в дальнейшем, уже к 1918 году, русская армия могла быть полностью готова к войне. И если даже в ноябре 1914 года, в начале Первой мировой войны, русская армия уже готовилась к походу на Берлин, то спустя три – четыре года в случае войны Германии с Францией и Россией становилось совершенно неясным кто кого опередит: германские войска в своем наступлении на Париж или русские в походе на Берлин. Но хочу подчеркнуть одно немаловажное обстоятельство, что данное предположение можно отнести только к маневренной войне, к той войне, которая соответствовала начальному периоду первой мировой войны. Фактически германская армия дважды в 1914 и 1918 году была относительно недалеко от столицы Франции, но в обоих случаях была вынуждена отступить, так что не будем обольщаться насчет возможного блестящего успеха в случае этакой своего рода кавалерийской атаки на германскую столицу со стороны русских войск! Да, Россия, в 1914 году, несмотря на ряд просчетов и чудовищного провала наступления в Восточной Пруссии, оказалась способна быстро мобилизоваться, наступать и обороняться. Но потери русских войск были в разы выше, чем у Германии, так в восточно-прусских сражениях в августе-сентябре русские потеряли 2-ю армию: 70 тысяч убитыми и раненными и 100 тысяч пленными, 1-я армия потеряла до 60 тысяч ранеными, убитыми и попавшими в плен, а немецкие войска потеряли около 50 тысяч человек убитыми, раненными и пленным. В целом же за 1914 год, включая и закавказский фронт, русская армия потеряла 1,2 млн. человек, австро-венгерская армия – около 731 тысячи, а германская на востоке – около 200 тысяч. Такие потери русской армии выглядят особенно огромными, если учесть то обстоятельство, что армия 1914 года на первом этапе войны  была лучшего качества – это была кадровая обученная армия, а снарядный голод еще не проявился в полной мере. Союзников России поразило равнодушие русского командования к потерям почти четверти миллиона солдат после трагедии в Восточной Пруссии, так на соболезнования французского генерала Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич заявил: «Мы рады принести эти жертвы на алтарь общей победы». Да, не жалел Великий князь «серую скотинку»! Впрочем, не особо жалели её в последующих войнах и наши прославленные военачальники. 
  В случае же перехода маневренной войны в позиционную, шансы одержать быструю победу над Германией значительно снижались из-за отсутствия у русской армии достаточного количества тяжелой артиллерии, являющейся тогда мерилом мощности тогдашних армий, но завершить ей оснащение планировалось только к 1921 году. Вспомним, к примеру, такой случай из начального периода первой мировой войны, когда командующий первой армией генерал П. Ранненкампф отменил приказ о преследовании немцев, узнав, что их отход прикрывает тяжелая артиллерия.
  О роли артиллерии говорит и такой факт из истории боев в Восточной Пруссии, когда тогда еще ротмистр лейб-гвардии Конного полка П.Врангель в результате лихой кавалерийской атаки взял батарею немецких орудий, но при этом потери русских, а среди них были представители аристократических фамилий, оказались очень велики. В результате император при подписании награждения П.Врангеля орденом Святого Георгия 4 степени, заметил, что успеха можно было достичь без таких потерь, если бы в дело ввести русскую артиллерию.
  Следовательно, прямой путь на Берлин был бы для русских армий совсем нелегким, и, учитывая то обстоятельство, что русские генералы отдавали предпочтение рукопашной схватке, кавалерийской атаке, и вообще похоже умели воевать, «как воевали наши деды и отцы», а не согласно тщательно спланированным и продуманным операциям, и вряд ли их взгляды на военное искусство могли бы измениться, если бы Судьба дала России еще пять мирных лет. Следовательно, такое наступление было чревато громадными потерями и совершенно неизвестно, сколько бы трупов русских солдат осталось бы гнить среди грязи на ржавой колючей проволоке.
  Поражает и совершенно неуместная бравада русских офицеров, идущих в атаку на германские позиции во главе своих солдат среди взрывов неприятельских снарядов  и кинжального пулеметного огня. Сколько жизней было потеряно в результате этого смертельного бахвальства! Как бы потом в последующих сражениях пригодились эти кадровые офицеры и солдаты, сколько подвигов могли бы они совершить в долгие военные годы. Как знать, сохранись в своей большей части русская кадровая армия, могло случиться, что развала армии после Февральской революции удалось бы избежать, да и сама эта ненужная и гибельная для страны революция могла и вообще не состояться.
  Однако каждый мирный год существенно усиливал русскую армию и давал ей шансы на уравнивание сил с германскими войсками, но если путь на Берлин через Силезию все же был чреват большими потерями, то возможность флангового удара путем выхода на венгерские равнины, и последующий вывод из войны Австро-Венгрии был вполне реален. Германия в этом случае оказывалась окруженной со всех сторон, но, сколько времени она могла бы продержаться – это отдельный вопрос, но в любом случае была бы непременно повержена.  Война в таких условиях продлилась бы максимум полтора – два года, а за этот срок экономика России не успела бы прийти к тому плачевному состоянию, которое и стало одной из главных причин событий февраля 1917 года и, следовательно, терпение, выдержка и доверие народа к царю были бы не исчерпаны.
  Таким образом, несмотря на вечные русские издержки и откровенное разгильдяйство, в будущем, вполне обозримым и хорошо видимым, для Германии складывалась ситуация, в которой победить Францию и Россию, даже при сохранении Великобританией нейтралитета, она уже НЕ МОГЛА!
  Следовательно, не будь войны, Германия должна была со временем налаживать отношения, как с Францией, так и с Россией и забыть о своих стремлениях по расширению своей территории за счет соседних государств.  Поэтому учтем то обстоятельство, что не будь сараевского убийства, этой «глупости на Балканах», то, вполне возможно (в это так бы хотелось верить!), не было бы и Первой мировой войны, не было бы революций в России, не было бы Второй мировой войны. Как знать, вдруг История пошла бы по другому пути, и каким бы он был, нам совершенно не известно, но с громадным предположением можно считать, что развитие России происходило бы по возрастающей, без страшных людских потерь и напрасных жертв, без лет разрухи, без чудовищного голода. Все это могло быть… Ведь и Первая мировая война даже после сараевского убийства могла просто не состояться, если бы Великобритания заняла четкую и недвусмысленную позицию, но об этом разговор еще впереди.
  Что же касается кажущихся неразрешимых противоречий между двумя группами европейских государств, то в Европе и до сараевского убийства было множество кризисов, но до европейской войны дело не доходило. Разумеется, могло возникнуть множество других кризисных ситуаций, но могло возникнуть и множество факторов, способных успокоить ситуацию и избежать войны. И хотя  «Револьвер
 был заряжен, и он должен был выстрелить» - как обрисовал  обстановку в мире в 1914 году венский дипломат А. Хойош, еще неизвестно когда и где произошел бы этот выстрел.
  Отмечу тот неоспоримый исторический факт, что когда Россия и Германия находятся в хороших отношениях – в Европе не бывает войн, здесь же все случилось с точностью наоборот!
  Что же касается опасений некоторых историков о возможном мирном поглощении Германией России и постановкой под свой контроль ее политики и промышленности, то руководство России, в первую очередь российский самодержец, должно было уметь брать от Германии все лучшее, а давать и разрешать в достаточно дозированных объемах. Покупаться на присвоение званий типа «адмирала Тихого океана» и ввязываться в различные авантюры выгодные другим странам, но никак не России, государь император больше не имел права. Величие любого государственного деятеля заключается в том, чтобы, избегая войн, суметь провести в отношениях между государствами свою, выгодную только для его страны линию и, вступая в военные союзы, стремиться с целью блага для своего государства по возможности сохранить свободу своевременного выхода из них в случае изменения межгосударственных отношений. Вопрос состоит лишь в том, способна ли была тогдашняя российская власть пройти по лезвию ножа, превратив своего противника в союзника, и затем, используя его, поднять на ступеньку выше развитие России? В этом и состоит мое главное сомнение насчет мирного сосуществования России и Германии, но это был единственный  для России шанс выйти из вековой отсталости и занять достойное место среди мировых держав.
  При мирном развитии событий в Европе, вполне возможно со временем сложилась бы ситуация, которая в первую очередь устраивала Россию и Австро-Венгрию.
 При этом Россия, расширяла бы свою сферу своего влияния на Балканы, но ей не следовало увлекаться  и принимать действий по поддержке радикальных панславянский течений, ибо лучше иметь единую дружественную Австро-Венгро-Славию, чем конгломерат мелких, в основном славянских по населению, государств, которые будут без конца грызться между собой – пример этому вторая балканская война.

 Кстати, братья - славяне имеют тенденцию все время при конфликтах с соседями требовать от России помощь, а затем почему-то забывать, кому они обязаны своей свободой – Болгария яркий пример этому. Сначала полунезависимая от Турции после Берлинского конгресса пересмотревшего условия Сан - Стефанского мира, завершившего русско-турецкую войну 1877-1878, Болгария начинает проводить совершенно самостоятельную политику, не обращая внимание на интересы своей освободительницы России, что привело фактически к разрыву отношений, когда в 1885 году Александр Третий отозвал из болгарской армии всех российских офицеров. В это же время между Болгарией и Сербией произошла война (вероятно спор славян меж собой), в которой Болгария, несмотря на отсутствие поддержки России, стала побеждать сербскую армию, при этом от разгрома Сербию спасла … Австро-Венгрия, в ультимативной форме потребовавшая от Болгарии прекратить военные действия. Затем Болгария, во главе которой к тому времени встал царь Фердинанд Кобургский (по оценке русского дипломата Г.Н. Трубецкого «иезуит по природе и актер»), в тайне от всех государств, выбрав подходящий момент времени (практически одновременно с аннексией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины), подготовила провозглашение независимости от Турции. Можно негодовать по поводу столь наглого политического шага, но можно им и восхищаться – ведь задуманная болгарским царем комбинация удалась! Любопытно, что за эту политическую «самодеятельность» пришлось расплачиваться … России, которая, договорившись с Турцией, грозившей войной бывшему вассалу, снизила ей выплаты по контрибуции, наложенные после русско-турецкой войны 1877-1878 годов. 
 Далее во времена Первой Балканской войны Болгария вдруг сама вознамеривается занять Константинополь, освобождение которого от власти турок в течение нескольких веков было для России самой главной целью на востоке, а во время первой мировой войны воевать уже в союзе с Германией и Австро-Венгрией против своих освободителей от турецкого ига! Хороши «братушки»! Про нынешнюю политику Болгарии, вступившую в НАТО, я уже и не говорю. И еще «хорошая» новость от болгар – остановка работ по Южному потоку – прямое следование указке ЕС,
  Вообще эти относительно молодые или вновь созданные государства проявили завидный аппетит по расширению своей территории, как при своем возникновении, так и спустя некоторое время. Самое «старое новое» государство Балкан  Греция после окончания первой мировой войны сцепилась с Турцией в войне за земли Малой Азии, но потерпела поражение. Сербия по итогам Первой балканской войны не получившая выхода к морю, совместно с Грецией стала требовать компенсации от Болгарии за счет земель Македонии (очень «доброжелательная» политика по отношению к своему недавнему союзнику). Болгария не могла простить, что большая часть Македонии в результате Первой  балканской войны отошла не к ней (как это было уже давно по Сан-Стефанскому миру России с Турцией, позже пересмотренному на Берлинском конгрессе, но тут важен сам факт хоть временного, но владения данной территорией), а к Сербии, и первой начала Вторую балканскую войну, хотя к переделу границ после Первой балканской войны готовились и Сербия, и Греция. «Если Болгария несла ответственность  за начало военных действий, то Греция и Сербия вполне заслужили обвинение в преднамеренной провокации» - справедливо отмечал британский дипломат Дж. Бьюкенен. Но после вступления в войну Румынии, ударившей по болгарским войскам с севера, Болгария оказалась на грани полного разгрома и запросила мира. По Бухарестскому миру Болгария лишилась Добруджи, отошедшей к Румынии, что тоже явилось весьма болезненным фактором, а после Первой мировой войны за участие в войне против стран Антанты потеряла и выход в Эгейское море. Румыния имела виды на Трансильванию и Бесарабию, кроме того, Добруджа переходила от Болгарии к Румынии и обратно. Черногория во время Первой балканской войны даже после окончания военных действий другими участниками никак не хотела снять осаду Скутари и для воздействия на нее пришлось пригрозить совместными действиями Великих держав. И кто же был прав в этом дележе земель – разобраться совершенно невозможно!
  И вот буквально накануне Первой мировой войны был произведен раздел территорий, ранее принадлежащих Турции, при этом территория Сербии увеличилась почти в два раза, а Греции и Болгарии примерно на треть. При всех этих переделах земель никто не спрашивал людей, здесь живущих, в каком из государств они хотят жить. Отмечу, что политика Сербии в присоединенных землях Македонии отличалась насаждением сербского великодержавия и игнорированием интересов коренного населения, что впрочем, «аукнулось» позднее, после начала войны.
 Потом, уже после Первой мировой войны начался обмен населением (или прямо скажем, насильственное и добровольно-принудительное  переселение народов) между вновь образованными государствами. Об этом сейчас как-то уже подзабыли, но масштабы этого процесса были грандиозными, причем такие переселенцы в дальнейшем никогда не вернулись в родные места. Очень жаль, что в учебниках по истории советского периода об этом не сказано совсем или сказано вскользь, чтобы не «обидеть» друзей по Варшавскому договору. А сейчас как-то легкомысленно забывается и тот факт, что после распада, вернее предательского развала, СССР, многие народы, в том числе русские, были вынуждены покидать бывшие республики СССР, ставшими независимыми государствами, или жить в них на правах граждан второго сорта.
  Великие державы часто использовали эти взаимные претензии балканских государств, а Гитлер перед нападением на СССР, с целью иметь надежных союзников на Балканах, опять перекроил установленные после Первой мировой войны границы, но  после окончания второй мировой войны была опять произведена их ревизия. Самое страшное, что этот процесс и сейчас тлеет, подобно углям костра, иногда вспыхивая пламенем, как это было в Приднестровье. Неизвестно к каким последствиям приведет желание нынешнего руководства Молдовы присоединить Молдову к Румынии, ясно, что просто так, без ущемления чьих-то прав этот процесс не пройдет. В Болгарии все большую часть населения составляет турецкое меньшинство – так что оно может потребовать в будущем покажет время. В Македонии разгоревшийся конфликт между христианами и мусульманами временно погашен, но, насколько хватит благоразумия у обеих сторон? И теперь свершившийся десять лет назад распад Югославии - это уже трагедия, вошедшая в европейскую историю.
 Но тогда в начале века,  в случае разумной национальной политики Австро-Венгрии Россия без всякой войны получала то, чего добивалась веками, а именно спокойствия и своего влияния в этом регионе Европы. Однако и Австро-Венгрии в этом случае надо было помочь России установить контроль над Проливами, так что «вторая Цусима», устроенная А. Эренталем в отношении России, была сиюминутной дипломатической победой, за которую Россия обязательно должна была взять реванш. Нет, не следовало Австро-Венгрии так поступать! Ведь российская дипломатия по сути дела после всех совершенно недружественных поступков, совершенных Австро-Венгрией в отношении России в 19 веке, первая протянула руку Австро-Венгрии, первая предложила ей сотрудничество в решении имевшихся вопросов и в результате получила конфликтную ситуацию, грозившую войной. А ведь России только всего и требовалась лишь дипломатическая поддержка в вопросе «о проливах», после чего и, что вполне вероятно, Россия попыталась бы расширить сотрудничество с Австро-Венгрией, и не стала бы так активно поддерживать Сербию в ее планах доминирования среди славянских народов Балкан.
  Итак, если бы Франц Фердинанд сумел осуществить свои замыслы по преобразованию государства путем предоставления (разумеется, со временем) равных прав всем народам Австро-Венгрии, то и Австрийская империя также получала самое главное - стабильность и сильного дружественного соседа.
  А вот Германии пришлось бы скорректировать свои планы по созданию среднеевропейской империи, равной и даже превосходящей  Британскую, и рассматривать  Россию в качестве союзника, причем союзника твердого. Руки Германии в отношении Великобритании были бы ничем не связаны, и осуществлять передел колоний можно было не оглядываясь на Восток, ибо у России не было заокеанских колоний, а извечное противоборство с Великобританией делало из России если не союзника, то идеального партнера, придерживающегося дружественного нейтралитета. Кроме того, от такого союзника можно брать на выгодных условиях различное сырье, которым так богата Россия, и, конечно, выгодно торговать, имея гарантированный рынок сбыта.
 Однако, как нам известно, Германия решила совершенно иначе, поставив своей целью создание вокруг Германии целого ряда вассальных государств и соответственно отделение от России не только Прибалтики, но и русской Польши, Белоруссии и Украины. Разумеется, согласиться с такой постановкой вопроса и стать второразрядной державой Россия, конечно, не могла, и должна была принять всевозможные меры для подготовки к войне, К ВОЙНЕ ЗА СВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ. Не будем об этом НИКОГДА забывать!
  Увы, но это самое главное обстоятельство, из-за которого Россия и вела войну, трудно было довести до сознания всей массе простых русских солдат (большей частью вчерашних крестьян), уровень грамотности которых (в основном два класса ЦПШ) достигал 38 %. Эти люди  не знали и не понимали не только истинных причин войны, не только не знали,  где находится Сербия, хуже того - они не знали элементарной географии России! Поэтому те очевидные нам сейчас понятия о подготовке Германии к войне за передел мира, о ее развязывании, о том, что Россия была вынуждена заступиться за Сербию, и вести войну за сохранение своей целостности и были для подавляющего большинства русских солдат совершенно непонятны. А на вопрос офицеров, что они будут делать, если немец дойдет до их деревни и выгонит ее жителей оттуда,  часто отвечали, что они «воронежские», «тамбовские», «рязанские» и т.д. и немец до них не дойдет! А на остальных жителей России им было, как видно, просто наплевать! Но это не вина людей, одетых в солдатские шинели и посланных на фронт, где им противостояла прекрасно оснащенная армия противника, а БЕДА, громадная российская БЕДА, состоящая в том, что русское правительство не дало им элементарного образования. Но забегая вперед, скажу, что русская армия, несмотря на все понесенные потери при отступлении 1915 года, вызванном, прежде всего нехваткой вооружения, сумела вдруг в 1916 году воскреснуть, как птица феникс, и не будь февраля 1917 года – победа России в этой войне обязательно бы была. Но каковы были бы для России результаты одержанной победы – это совершенно другой разговор, ясно одно, что «друзья-союзники» сделали бы все возможное, чтобы их уменьшить. И судя по тому немаловажному обстоятельству, как рост государственного внешнего долга, увеличившегося за годы войны более, чем вдвое и достигшего в конце 1917 года 13,3 млрд. рублей, ситуация для России была бы совершенно не радужная!
  Кроме того, интересно то обстоятельство, что при проведении сепаратных переговоров между Францией и Австро-Венгрией в августе 1917 года за спиной России в качестве одного из условий заключения мира рассматривался вопрос о присоединении к Австро-Венгрии русской Польши (да еще в границах 1772 года). Все другие последующие контакты между союзниками (так и хочется опять взять это слово в скобки!) России и их германо-австрийскими партнерами предусматривали кроме передачи Польши уже и создание независимых государств Прибалтики. Могу только констатировать факт, каких замечательных союзников приобрел для нашей страны в свое время государь – император! Но как бы ни был плох царь Николай, он все же был символом, был стержнем (хоть и слабым и ненадежным), за ним, в совсем недавнем прошлом, виднелась могучая тень его отца, названного «Миротворцем», а еще дальше стояли такие исторические деятели мирового масштаба, как Александр Первый, Екатерина Вторая, Великий Петр! А вот интересно, что думали господа, сместившие последнего императора, на какой вариант развития событий они рассчитывали, руша устои тысячелетнего государства, и вводя такие порядки, каких на святой Руси не было в течение ряда веков! Такие преобразования, затрагивающие основы государства, семь раз все просчитав и проверив, можно проводить только в условиях мира, не во время тяжелейшей войны! Неужели они не понимали, что при победном завершении войны (до которого оставалось совсем немного) царь уже не сможет вести прежнюю внутреннюю политику, и будет вынужден проводить демократические реформы, касающиеся большинства населения России. А вот если он этого делать не захочет, то Армия, в которой значительная часть офицеров, вышедших из разночинцев, поповичей и крестьян, за время войны достигших значительных чинов, ЗАСТАВИТ государя делать так, как этого хочет Народ!
  Но я несколько ушел вперед, рассказывая о тогдашних российских бедах, которые, к сожалению, имеют тенденцию повторяться.
   
  Кому это выгодно?               
  До сих пор неясно, кто стоял за спиной Гаврилы Принципа, стрелявшего в наследника австрийского престола, кто являлся организатором этого покушения, - вероятно, этого мы не узнаем НИКОГДА! Сейчас совершенно непонятно, как в Боснии была организована «Молодая Босния», а в Сербии  организация «Черная рука», ставящая своей задачей создание южнославянского государства на базе Сербии. Кто стоял у их основания, на какие средства они функционировали? Как сербское правительство мирилось с организацией «Черная рука», фактически являющейся государством в государстве, почему оно не приняло меры по пресечению деятельности «Черной руки» или не взяло ее под свой контроль?
  Уж очень все получается подозрительно просто: молодые южнославянские националисты хотят «отомстить за сербский народ», как показал Гаврила Принцип на суде, и организуют убийства человека, способного снизить уровень противоречий межнациональных отношений в своей стране. Разумеется, данная перспектива членов «Молодой Боснии» совершенно не устраивает,  поскольку они считают, что Сербия должна доминировать в этом месте Европы и быть объединителем южных славян. И вот под предлогом славянской независимости, они пытаются путем террора освободить славянские народы, входящие в состав Австро-Венгрии,  и создать независимые от Австро-Венгрии славянские государства. При этом совершенно не просчитывается ответная реакция Австро-Венгрии, которая, безусловно, должна принять меры для поиска и наказания виновных, в том числе и организаторов  этого политического убийства, что, конечно, совершенно справедливо, и что и было сделано. Вообще, если взглянуть на произошедшее с точки зрения современного понятия проблемы терроризма, действия членов «Молодой Боснии» производят совершенно неприглядное впечатление!
  Безусловно, реакция Вены была очень жесткой и, в принципе, не соразмерной со случившейся трагедией, в результате чего за смерть двух человек ответили миллионы. Но это все было в начале прошлого века, когда существовали две коалиции враждующих государств, для которых нужен был более-менее  обоснованный повод для войны. В современном практически однополярном мире повод для вторжения в независимую страну можно просто придумать и, одурачив мировое общественное мнение, или свергнуть непонравившегося правителя суверенной страны, ведущего самостоятельную политику, или вести военные действия в любой стране мира, прикрываясь фиговым листом защиты своих жизненных интересов или, что еще циничнее, общечеловеческими ценностями.
  Но о чем тогда думали эти геройствующие мальчишки, взявшиеся за террор, принося, в том числе и себя в жертву своим идеям?  Известно, что Франц Фердинанд был не последним Габсбургом в Австро-венгерской империи  и его место занял следующий эрцгерцог Карл, так зачем была пролита кровь? Подобные  политические убийства в такой многонациональной стране, как Австро-Венгрия  очень опасны, так как гнев народов других национальностей после свершившегося события бывает направлен на совершенно невинных людей, страдающих только за то, что они сербы. Допустим, что Австро-Венгрия в данном случае и не объявила бы войну Сербии, но гонения на сербов, проживающих в этой стране, все равно были бы, так зачем, для чего было совершено это убийство? Что, разве террористы надеялись на безнаказанность – вряд ли. Они знали, на что идут, знали и рассчитывали, что в случае неблагоприятного развития событий и создания военной угрозы Сербии за нее обязательно должна заступиться Россия – может быть, для этого и было устроено это убийство? В этом случае, если вдруг оказывается, что нити организации покушения идут в Сербию, Россия брала на себя незавидную роль защитника государства, являющегося покровителем террористов, и как тогда следовало относиться к доморощенным российским террористам? В этой ситуации больше вопросов, чем ответов!
  Ясно одно, что путем террора невозможно было добиться изменения положения славянских народов, входивших в Австро-Венгрию, и единственный путь для изменения ситуации была война. При этом учитывался опыт Первой балканской войны, когда коалиция молодых балканских государств быстро разгромила Турцию.   Может быть сараевские террористы, подобно плохим шахматистам, видели только на ход вперед, рассчитывая, что в случае войны Австро-Венгрии с Сербией, Россия тоже вступает в войну на стороне Сербии - тогда победа славян обеспечена! А то, что есть другие европейские государства, пристально следящие за «пороховым погребом» Европы, эти «ребята» просто не рассматривали! Их мечтой была свобода южных славян от власти Австро-Венгрии и ничего более!
   Следующим шагом могло быть (и фактически стало после первой мировой войны) объединение этих государств в едином  государстве сначала Королевстве Югославия, где доминирующей  нацией стали сербы, а затем после второй мировой войны в одноименной Федерации под властью маршала И.Б. Тито. Кстати, Тито, пользовавшийся широкой поддержкой СССР в годы Второй мировой войны, спустя  менее трех лет после ее окончания, вдруг решил проводить самостоятельную политику, и пусть она не была антисоветской, но этот момент времени был чрезвычайно напряженный, это были, пожалуй самые ответственные и страшные для нашей страны годы: надо было восстанавливать разрушенную промышленность и города, накормить уставшее от бед войны население (дело усугубилось неурожаем 1946 года), оказывать помощь, как государствам Восточной Европы, так и Китаю и Северной Корее, кроме того вести работы по созданию собственного ядерного оружия, содержать громадную армию, являющуюся тогда единственным средством, способным предотвратить войну с США. И в этом момент, когда нашей стране было неимоверно тяжело, когда требовалось собрать в единый кулак все силы, способные хоть как-то противостоять США, Югославия решила исполнить своего рола сольную партию в политике на Балканах. Так лидеры Югославии и Болгарии И.Тито и Г. Дмитров решили с привлечением других стран Балкан создать Балканскую Федерацию, не согласовав все вопросы с Советским Союзом, что и явилось в последствие главной причиной разрыва советско-югославских отношений.
 Кроме того, мне вполне понятен гнев И.В. Сталина, узнавшего о планировавшей посылке югославских войск в  Албанию для возможного противодействия в случае осложнения обстановки на границе Албании и Греции при продолжении гражданской войны в Греции. Такое военное вмешательство в случае возникновения конфликта грозило перейти в войну, в которую могли быть втянуты и другие государства. В этом случае СССР был бы вынужден оказывать и здесь военную помощь, а если учитывать то обстоятельство, что мир и так балансировал на грани большой войны, которой СССР хотел во что бы то ни стало не допустить, то любое обострение обстановки на Балканах было для СССР  совершено не желательно.
 Позднее Югославия приняла экономическую помощь США и даже заключила с ними соглашение о военно-техническом сотрудничестве. Сейчас уже как-то за давностью времени забылось, что титовская Югославия входила в Балканский блок, где кроме нее были такие страны как  Турция и Греция, да, да - та самая Греция, в которой к власти после гражданской войны пришли противники коммунизма – такой был сделан политический фортель тогдашней Югославией! Затем, несмотря на примирение  СССР и Югославии в 1956 году, это государство так и не вошло в соц. лагерь, а возглавило движение неприсоединения. При этом западные страны все время расхваливали Югославию, как пример демократического (хотя и коммунистического по строю) государства.
  Увы, но в период перемен, связанных с так называемой «перестройкой» в СССР, в результате длительной междоусобной войны 90 годов 20 века Югославия распалось на множество мелких и теперь фактически враждующих между собой государств. В этих условиях Запад вдруг стал считать, что политическая модель Югославии несовершенна и Югославия должна быть распущена по национальным квартирам. Безусловно, винить одно сербское руководство Югославии в стремлении сохранить единую страну при помощи военной силы нельзя. История Югославии изобилует фактами кровавой вражды между хорватами, сербами и боснийцами, особенно проявившейся во время второй мировой войны. Сильно преуспело в этом руководство созданного Гитлером на развалинах королевства Югославия так называемого Независимого хорватского государства,  проводившего следующую национальную политику по отношению к сербам: одного из трех сербов убить, второго – перекрестить в католичество, третьего – изгнать.
  Но то, что удалось сделать маршалу Тито по примирению входящих в Югославию народов, не удалось сделать С. Милошевичу. Мир был уже совершенно другой: тогда, после второй мировой войны коммунисты имели громадное влияние не только в восточной Европе, но и на Западе. И поэтому авторитет И.Б. Тито (кстати, хорвата по отцу и словенца по матери), сумевшего подняться над национальными распрями и объединить, казалось бы, навсегда ставшими чужими по отношению друг другу народы, признавался всеми без исключения национальностями Югославии. А теперь в девяностые годы  был уже развален Советский Союз, коммунистическое движение оболгано, оплевано и заменено понятием общечеловеческие ценности. Однако соблюдать эти «ценности» почему-то должны были только сербы, а остальные народы, входящие в Югославию, оказывается, по мнению западных стран, вполне законно могли  брать в руки оружие и воевать против своих земляков другой национальности! Безусловно, тогдашнее югославское руководство должно было осознавать, что усмирить военной силой бунт союзных республик уже не удастся, тем более что за сепаратистами стоял Запад. В данной ситуации надо было проявить гибкость, попробовать использовать различного рода референдумы (хотя и на наш советский референдум о сохранении СССР новое руководство России во главе с Ельциным попросту плевало), но попытаться разойтись мирно югославскому руководству все же стоило. При этом в случае нарушения прав сербов, живущих в других союзных республиках Югославии, необходимо было обращаться к мировому сообществу, говорить и кричать о нарушении прав человека. Кто знает, может быть, тогда не было таких жертв, и условия раздела Югославии были не такими жесткими для Сербии?
  Но тогдашнее  руководство Югославии  в этих условиях умудрилось наступить на те же грабли и своими действиями (в принципе вполне справедливыми для независимого государства) спровоцировать ответный разгул национализма и национальной ненависти в союзных республиках Югославии. Отметим, что пострадали больше всех при этом разделе именно сербы, изгнанные из мест своего проживания, в том числе из Сербской Краины на территории Хорватии, и лишившиеся своих исторических святых мест, связанных с борьбой с турками, в ставшем независимым крае Косово! 
  Замечу, что в этот период Россия находилась в глухой беспросветной тьме последних лет правления Ельцина и НИЧЕГО не могла предложить правительству  С. Милошевича: ни оказать своевременную дипломатическую поддержку, ни дать военную помощь. Все заявления российской дипломатии были проигнорированы Западом, и даже разворот на обратный курс над Атлантикой самолета  премьер министра Е.М. Примакова, летевшего  в США, при получении известия о начавшихся бомбардировках Сербии, не более чем эффектная сцена, рассчитанная на внутреннего «потребителя».
  Но почему мне слышится эхом сараевских выстрелов взрывы американских бомб на улицах Белграда в конце 20 века?
  Сейчас создано независимое «государство Косово»,  у власти которого стоят бывшие так называемые полевые командиры, тесно связанные с албанской мафией. Изгоняются с родных мест  немногие оставшиеся еще в этом крае сербы, уничтожаются древние православные храмы.
 И вот униженная после учиненного Западом разгрома Сербия сейчас просится, чтобы ее приняли в Европейский союз! И вот её уже приняли в качестве кандидата. Комментарии излишни!
  Еще дальше пошла Черногория, в которой даже была в ходу такая поговорка: нас с Россией 200 млн. И что же сделало правительство этой страны при объявлении санкций США и ЕС против России весной 2014 года после присоединения Крыма к России? Поддержало действия России? Нет, присоединилось к этим санкциям, имея цель обеспечить вступление в НАТО и ЕС! При этом глава республики Филип Вуянович заявил, что страна «никоим образом не выражает антироссийское настроение» и назвал РФ «великой державой». Очень примечательно, что такое заявление было сделано после встречи с президентом Австрии Хайнцом Фишером – здесь надо отметить, что Австрия в какой-то мере является правоприемницей Австро-Венгрии. Я думаю, что читатель сам прокомментирует такие действия Подгорицы.
  И я сейчас спрашиваю себя: каким зловещим, страшным эхом отдадутся в последствие для стран Запада взрывы натовских бомб на земле Югославии?
  А вообще мне кажется очень подозрительной вся эта история, связанная с развалом Югославии, в ней много неясного. Почему возникла ситуация, в которой Югославия распалась, почему реакция мирового сообщества была сначала вялой, а потом действия стран НАТО стали просто жестокими, почему в Гаагском трибунале судили фактически только сербов, а прочие участники конфликта в основном отделались легким испугом?
 Но главным является то обстоятельство, что фактически разваленную Югославию постепенно подвели под действие ультиматума, так похожего на ультиматум 1914 года, и подвергли варварским бомбардировкам. Может быть, кем-то было задумано, что Россия опять вступится за Югославию, как когда-то давно заступилась за Сербию? В этом случае Россию ждал бы военный разгром и повторение участи Югославии. Отмечу, что из сербов в общественном мнении «просвещенных» Европы и Америки, живущих понятиями прав человека и общечеловеческих ценностей, делали каких-то монстров, при этом оказывалось, что большинство европейцев, ни тем более американцев не знали, где находится Сербия!
  Так зачем и в кого тогда в 1914 году были направлены сараевские выстрелы? Сколько крови было пролито ради призрачной независимости славянских народов, входивших некогда в Австро-Венгрию, а затем в Югославию! Не является (похоже, все же является) этот урок и для нас – всех народов, входивших когда-то в СССР, да и сейчас, входящих в Россию. Те конфликты и бегство людей из различных союзных республик, разве ничему нас не научили, не явились уроком жестокой действительности? И высказанная бывшим мэром Москвы Г.Х. Поповым мысль о жизни «в маленькой культурной стране и об отдыхе за границей» выглядит на этом фоне если не кощунственной, то уж точно нелепой!
  И все же интересно, чей же дьявольский разум продумал эту чудовищную комбинацию 1914 года, которая в конечном итоге ослабила Россию и в дальнейшем рассорила славянские народы Балкан? Ну, не верится мне, что ради, казалось бы, святого дела, пролилась кровь, сначала нескольких человек, а затем кровь миллионов людей! Безусловно, продумать и предвидеть все произошедшие в 20 веке события, тогда в начале века было просто невозможно, но задача по ввязыванию России в балканский конфликт была решена гениально! Теперь Россия фактически не воевавшая раньше с Австро-Венгрией вынуждена была воевать с ней не за свои интересы, а за сербских братьев – славян, и в дальнейшем при любом исходе войны добрососедские отношения между Россией и Австро-Венгрией становились  уже невозможными в течение длительного времени.
  Совершенно непонятно зачем, зная обостренные национальные чувства сербов, надо было устраивать военные маневры австро-венгерской армии именно накануне  святого для Сербии праздника Видовдан, в день сражения сербов с турками на Косовом поле, и тем более быть на них эрцгерцогу. А затем и в сам Видовдан посещать Сараево? Что, разве руководство австро-венгерского ген. штаба не могло перенести время проведения маневров на другие дни? Кем было принято это ставшее роковым решение, явно оскорбляющие национальные чувства сербов? Замечу только, что вместе с эрцгерцогом на маневрах был и начальник австрийского генштаба Конрад фон Гетцендорф, тот самый, которому затем вместе с министром иностранных дел пришла столь «удачная» мысль о войны против Сербии, так не он ли предложил и организовал проведение этих злополучных маневров?
  Попутно отмечу, что достаточно часто употребляемое в исторической литературе предположение, что маневры австро-венгерской армии являлись своего рода прелюдией  к началу войны против Сербии, совершенно не выдерживает критики и рассчитано или на людей недалеких, или просто на слабонервных, а, скорее всего оно сознательно вводится, чтобы накануне войны бросить в данном случае несоответствующую действительности тень на политику Австро-Венгрии. Действительно, в этом случае Австро-Венгрия совершила бы преднамеренную неспровоцированную агрессию и, если даже в ситуации, когда был убит эрцгерцог, для начала войны потребовалось провести серьезную дипломатическую подготовку, то начать войну без повода означало для Австро-Венгрии оказаться в положении международной изоляции – даже Германия не поддержала бы эту авантюру.   
  Но все же почему охрана эрцгерцога была так плохо организована, маршрут движения заранее опубликован, почему всё же случился ставшим роковым заезд автомобиля на другую улицу прямо под пули Гаврилы Принципа, почему толпа народа, вышедшего встречать высокую персону, была подпущена так близко, какова во всем этом роль губернатора Боснии О. Потиорека, отношения которого с наследником австрийского престола были мягко сказать натянутыми?
  Теперь пора вспомнить о том единомыслии по поводу начала войны против Сербии, которое проявили австрийский министр иностранных дел и начальник ген. штаба – как мы помним, оба они посчитали, что лучшего повода для войны с Сербией не придумать – уж больно подозрительно быстро, да тем более две такие ответственные политические фигуры сообразили, что надо делать! И невольно задаешься предположением, что Франца Фердинанда СОЗНАТЕЛЬНО заманили в сараевскую западню, подобно тому, как заманивают охотники матерого зверя, предварительно расставив и своего рода загонщиков и стрелков. В качестве примера о безопасности посещения высочайшей персоной этого города, населенного таким «пестрым» населением, вполне возможно сюда несколько лет назад был организован визит самого императора Франса Иосифа, и … ничего не случилось! А раз не было покушения на императора, то, соответственно, не должно быть покушения и на эрцгерцога! Вот и получается, что убийство Франца Фердинанда было спланировано заранее, а  выполнение его было поручено молодым людям, искренне верящим в правоту своего дела.
  Имеются сведения, что о готовящемся покушении на эрцгерцога сербская сторона сообщила в Вену, но опять возникает вопрос, почему там от этой чрезвычайно важной информации так легкомысленно отмахнулись. Сербскому правительству, если до него дошли такие сведения, необходимо было не ограничиваться полумерами, а выступить с официальной нотой по поводу готовящегося покушения. В этом случае даже если покушение и свершилось, руководство Сербии оказывалось в достаточно уверенной позиции, заключающейся в трех словах: мы вас предупреждали. Ну, а если покушения вообще не будет – то сам факт такого предупреждения можно рассматривать, как стремление наладить отношения. Но, похоже, что правительство Сербии смертельно боялось «Черной руки» и поэтому любые действия, способные даже в малой части смягчить отношения с могущественным соседом, рассматривались как предательство. Кроме того, дело дошло до явного саботажа пограничниками указаний сербского правительства, когда, узнав о готовящемся покушении, им был дан приказ перехватить участников заговора на границе, но пограничники, которые сами были членами «Черной руки», беспрепятственно пропустили их на австрийскую сторону.
  Вообще, у меня существует большое подозрение, что «голова», руководившая «Черной рукой», а вполне возможно и «Молодой Боснией» находилась не в Белграде и не в Сараево, а в одной из европейских или даже мировых столиц и, используя вполне понятные лозунги создания южнославянского государства, преследовала свои цели.
  Нет, не так все просто – надо смотреть, КОМУ ВЫГОДНО («qui prodest?»)!
 Существует несколько версий о подготовке этого трагического покушения. Я просто перечислю их, не настаивая на достоверности, и выскажу только предположения о заинтересованных лицах, стоящих за данным преступлением.
  Версия первая. Убийство организовано и осуществлено террористами из «Молодой Боснии» с целью мести за присоединение Боснии - это действительно так, но кто стоял за этими молодыми людьми, ведь без серьезной теоретической, практической  и материальной (куда денешься!) поддержки такие дела просто невозможны?
  Версия вторая. Все было организовано сербской организацией «Черная Рука», а «Молодая Босния» была своего рода молодежным крылом этой организации. Кстати, бомбы для этого покушения были получены… с армейского склада сербской армии. Но опять вопрос, кто все это обдумал, создал, подержал финансами и осуществил?
 А вообще само появление организации «Черная рука» вызывает множество вопросов, ответ на которые получить уже невозможно, но представить себе, что переворот 1903 года произошел на чистом энтузиазме без иностранной поддержки, имея исторические примеры переворотов, произошедших в России, достаточно трудно.
  Версия третья. Убийство Франца Фердинанда дело рук германских секретных служб, ибо деятельность эрцгерцога мешала планам кайзера Вильгельма. Эту версию выдвинул сын убитого Максимилиан Гогенберг. Действительно, после проведения реформ по преобразованию Австро-Венгрии в триединую монархию, её связи с Германией со временем должны ослабнуть, а отношения с Россией наладится и в дальнейшем окрепнуть – об этом варианте развития событий говорилось выше. Разумеется, такая перспектива совершенно не устраивала Германию, привыкшую видеть в Австро-Венгрии своего младшего партнера.
  Версия четвертая. Постоянное напряжение в отношениях между Австро-Венгрией и Сербией могло привести к тому, что Вене просто надоело иметь под боком маленького, но задиристого соседа, твердо гнувшего свою линию на объединение южных славян и, соответственно, к распаду дунайской монархии. Кроме того, в случае угрозы войны, этот сосед постоянно апеллировал к старшему русскому брату.  А если учесть, что эрцгерцог в Вене не пользовался популярностью, то и было решено организовать это убийство, одновременно использовать его как предлог для начала расправы с Сербией. Кстати, возникает закономерный вопрос, почему намеки сербской дипломатии о возможном покушении были просто проигнорированы? Почему никто из должностных лиц, ответственных за охрану эрцгерцога, не был наказан? О подозрительных действиях высших австрийских должностных лиц было сказано выше.
  Версия пятая. Покушение организовала венгерская верхушка, совершенно не заинтересованная в намечаемых реформах Франца Фердинанда по реорганизации государства. В этом случае «Молодая Босния», разумеется, через ряд различных  лиц, оставшихся в тени, создана ей именно с этой целью. В этом случае можно под другим углом взглянуть на позицию графа Тисы, сначала стоявшего против войны, что привело к задержке действий Австро-Венгрии, а затем резко изменившего свою позицию. Кто знает, может быть, за это время были уничтожены все улики, свидетельствовавшие о такой связи? Известно, что в докладе императору Францу Иосифу от 1 июля 1914 года Тиса, узнав, что сараевское убийство может быть использовано «как предлог для того, чтобы рассчитаться с Сербией», предупреждает «что это, по моему мнению, было бы роковой ошибкой». Что можно сказать про такую позицию  Тисы – дело организовано и выполнено, а вот возможные последствия не рассчитали. Кстати, граф Тиса оказался единственным человеком из руководства стран участниц этой войны, который был убит уже после ее окончания, может быть, так были окончательно заметены венгерские следы. Это версия, всего лишь спорная и противоречивая версия, но кто знает?
  Версия шестая. Организация убийства выполнена русскими революционерами, рассчитывавшими, что в случае начавшейся войны, вызванной этим покушением, Россия, будучи к ней не готова, станет терпеть поражения, в которых можно обвинить царя, и в ней со временем возникнет революционная ситуация, на гребне которой и можно прийти к власти. «Молодая Босния» в этом случае организована русскими эсерами. Но кто давал деньги на эту авантюру?
   Попутно стоит отметить тот факт, что Л.Троцкий, бывший корреспондентом газеты «Киевская мысль» во время балканских войн, накануне войны жил в Вене, где до 1912 года издавал газету «Правда», соперничающую с ленинской «Правдой», а также сотрудничал с рядом российских газет. Имел ли Л.Троцкий, какое либо отношение к сараевскому убийству? – это очень интересный вопрос, ведь как корреспондент он вполне мог общаться с любыми представителями сербской стороны, как во время Балканских войн, так и позднее.
  Версия седьмая. За организацией покушения стоят Соединенные штаты Америки, а «Молодая Босния» - их детище. Отмечу, что в то время в США иммигрировало много южных славян, и даже И.Б.Тито в годы своей молодости хотел было туда уехать, но из-за отсутствия денег на билет не сумел этого сделать. Поэтому найти выходы на молодых людей, ненавидящих Австро-Венгрию, даже из США было совсем не сложно. Цель – развязывание мировой войны, в которой США сначала получают выгоды от торговли оружием, а потом в самый подходящий момент времени вступают в войну. Как по другому можно было убедить общественное мнение США отказаться от доктрины Монро? Кстати, именно накануне этой войны страны Европы посещал полковник Э. М. Хауз, доверенное лицо президента Вудро Вильсона, зондировавший отношение к возможной войне у глав государств и, что самое интересное, информировавший об этом кайзера Вильгельма. Чем была вызвана такая дипломатическая активность США?
  Версия восьмая. Все организовано Великобританией с целью втянуть в европейскую войну Россию, не дав ей в полной мере быть к ней готовой, а «Молодая Босния» - только исполнители этого зловещего плана. Ранее я уже отмечал, что спустя пять лет Россия в союзе с Францией уже могли одержать верх над странами Тройственного союза, а вот Великобритания в этом случае оказывалась не у дел и роль её в Европе, да и в мире в целом, становилась менее значимой. В этом случае становится объяснимо, почему Великобритания, в том числе и устами короля Георга Пятого, так долго после сараевского убийства говорила о своем нейтралитете, фактически заманивая германского кайзера в ловушку будущей войны. Цель – остановить усиление Германии и прервать экономическое развитие России, и максимально возможно ослабить ее. В случае успешного для России окончания войны организовать в ней беспорядки, вплоть до новой революции, но лишить ее результатов победы. Так это и случилось.
 Версия девятая. Черногорский след начала войны. Близкая, родственная Сербии Черногория, ее верная союзница по балканским войнам была, также как, и Сербия заинтересована если не в уничтожении, то в значительном ослаблении Австро-Венгрии. Сам же черногорский король Николай Первый Негош в отстаивании своих интересов прославился завидным упорством. Это про него сказал министр иностранных дел России С.Д. Сазонов, что он готов «разжечь пожар мировой войны, чтобы на нем зажарить для себя яичницу». И кто может отрицать, что этот король не имел своих планов по присоединению к Черногории соседних территорий, которые он мог получить только в результате поражения Австро-Венгрии. Следует добавить, что женой великого князя Николая Николаевича, русского главнокомандующего в начальный период войны, была черногорская княжна дочь короля Черногории Анастасия, а ее сестра Милица была женой великого князя Петра, брата Николая Николаевича. Вспомним слова, сказанные великой княжной Анастасией президенту Франции Пуанкаре во время его визита в Россию о скором  начале войны, о грядущем поражении Германии, о встрече союзных войск в Берлине.  Что это было: желаемое, но пока неосуществимое или просто эмоции и красивые слова, за которыми скрывались страшные кровавые действия, но бросаться подобными лозунгами во все времена очень опасно? Почему все же эти слова были сказаны именно в это время?  Так что исключать такой родственный фактор, разумеется, не стоит и «Молодая Босния» могла быть организована и в Цетине. А если учесть, что Россия подпитывала финансами Черногорию (правда, ведя учет её расходам), как своего союзника на Балканах, то и деньги для проведения этой операции можно было выкроить, ведя двойную бухгалтерию.
 Версия десятая. Немного подумаем над тем, кому была выгодна война с точки зрения сбыта своей продукции? Ответ здесь только один – «королям» и фирмам вооружений, а их в мире к тому времени было уже достаточно много: Шнейдер и Сен-Шамон во Франции, Виккерс и Амстронг в Великобритании, Бетхлем и Дюпон в США,  Путилов в России, Шкода в Австро-Венгрии, Терни и Ансальдо в Италии, Мицуи в Стране восходящего солнца и, разумеется, Крупп в Германии. Все эти промышленники были тесно связаны с руководством и правящими кругами своих государств, имевших значительную долю выгоды от военных заказов. Чего только стоило российской казне размещение заказов на пушки Шнейдера на заводе Путилова, от которых значительная часть в виде «отката» перепадало большому любителю балета генерал - инспектору русской артиллерии великому князю Сергею Михайловичу!?
 Что касается Круппа, то в своих действиях по получению выгодных заказов на производство вооружения превзошел всех и осуществил то, что в любой другой стране было бы невозможно. Речь идет о том, что агенты Круппа похитили из военного министерства Германии свыше тысячи документов, содержание которых было использовано в целях воздействия на деятельность германских военных, а определенная информация, переданная в парижскую прессу, была способна, когда требовалось разжигать там антигерманскую истерию, что опять-таки использовалось Круппом в своих целях. Сведения о передаче такой информации были переданы неизвестным лицом депутату рейхстага Карлу Либкнехту, а от него военному министру фон Харингену. Был судебный процесс, в результате которого виновные в передаче информации были уволены из армии, приговорены к различным срокам наказания и штрафам. Но Круппу все это сошло с рук!
 И возникает вполне резонный вопрос, мог ли Крупп, используя  различных подставных лиц организовать и сараевское убийство, тем более в деньгах он ограничен не был?!
 Интересен следующий факт: Вильгельм Мюлон, один из членов совета директоров фирмы Круппа сразу после начала войны исчез из Германии и, появившись в нейтральной Швейцарии, сообщил прессе, что «еще за шесть месяцев до августа (1914) Крупп получил из Берлина секретную информацию о предстоящей войне». Это свидетельство частично также работает и на версию номер три, но роль Круппа в организации будущей войны от этого только возрастает!
  И, наконец, невозможно отрицать наличие комбинации из представленных версий – любое сочетание двух-трех из них дают ошеломляющие предположения.
  Попутно я хочу отметить две стороны и в дальнейшем непосредственные участницы войны, которые были в тот момент времени не заинтересованы в развязывании войны.
  Первой является Франция, которая после поражения в франко-прусской войне не оставляла надежд на реванш и именно для достижения этой цели вступила в союз с Россией. Французское правительство прекрасно понимало, что её союзница еще не готова к войне, и что ей еще требуется довооружить армию, увеличить пропускную способность железных дорог, сократить сроки мобилизации.  Поэтому способствовать началу войны, имея не в полной мере готового к ней союзника, было для Франции чревато новым поражением. Действительно, спустя месяц после начала войны во время битвы на Марне Франция стояла на грани катастрофы и как знать, не допусти германская военная машина некоторых ошибок, в том числе переброску на восточный фронт двух корпусов, чаша весов вполне могла склониться в пользу Германии. Дело обстояло бы совсем иначе, если бы спустя несколько лет Россия могла мобилизоваться в кратчайшие сроки, в этом случае вполне можно было ожидать со стороны Франции подобных провокаций, способных привести к войне.
  Кроме того, французский капитал пустил глубокие корни в экономику стран Балканского полуострова, так только Сербии приходилось накануне Балканских войн выплачивать в виде процентов по кредитам до четверти своего национального дохода. А если учесть, что в основных банках Сербии преобладал французский капитал, то лишаться прибылей ради интересов других государств, было бы нерационально. И, кроме того, было бы совершенно непродуманно толкать на войну Сербию, ослабленную Балканскими войнами.
 Второй совершенно незаинтересованной стороной в преждевременном (подчеркиваю – преждевременном) начале войны было русское самодержавие. Сам ход июльского кризиса говорит о том, что Россия оказалась совершенно не в курсе дел всей ситуации, произошедшей сразу после сараевского убийства. Кроме того, Николай Второй никогда бы не санкционировал организацию покушения на лицо, принадлежащее к правящей династии, уж в чем – в чем, а в этом мы его заподозрить не можем! Прекрасно понимая, к каким последствиям может привести обострение ситуации на Балканах, русское правительство после балканских войн всячески стремилось к миру и шло на уступки – никакая ни большая, ни маленькая «победоносная» война в этот момент времени России была не нужна! И наконец, вспомним, как колебался Николай Второй при объявлении мобилизации в России – так не поступают, если все подготовлено и просчитано заранее! Кроме того, такая влиятельная фигура Австро-Венгрии, как граф А. Хойош, много сделавший для дипломатической подготовки войны, заявлял следующее: «Я никогда не верил, что убийство эрцгерцога Франца Фердинанда было подготовлено и осуществлено при участии правящих кругов Белграда и Петрограда».
  Кстати, если бы России захотелось развязать войну, то основательный повод для этого у неё имелся после назначения Лимана фон Сандерса командующим корпусом турецкой армии в зоне Проливов в ноябре 1913г. Тогда со всей остротой встал вопрос об ответных действиях России, и данный вопрос рассматривался на особом совещании в конце декабря 1913 г. Но на нем было принято решение не обострять отношения с Германией, а попытаться решить дело мирным путем. Отметим, что Проливы – это главная цель России в Первой мировой войне, но как мы видим Россия не решилась на войну при вполне убедительном поводе к ней. Так что не надо приписывать России того чего она в данный момент времени не желала.
  И наконец, надо отбросить версию о возможной организации убийства Франца Фердинанда  представителями династии Романовых, ставящие своей целью сместить Николая Второго, как крайне непопулярного в России монарха, и заменить его, при этом список кандидатов на замену очень обширен и я не берусь назвать всех претендентов на царский престол. Война в этом случае нужна была как ширма, за которой и можно провести эту рокировку. Эта версия очень неправдоподобна ввиду трудности организации и исполнения, и, разумеется, развязать войну, чреватую для России катастрофой, было бы просто нелогично.

 За кулисами дипломатии.
 Теперь вновь вернемся к беспокойным дням начала июля 1914 года. Как бы не велико было желание Австро-Венгрии и Германии уничтожить независимую Сербию, но выполнить задуманное без риска начала европейской войны они всё же не могли. Канцлер Бетман-Голъвег оценил создавшуюся обстановку так: «Акция против Сербии приведет к мировой войне. Кайзер ожидает войну, думает, она все перевернет. Пока все говорит о том, что будущее принадлежит России, она становится больше и сильнее, нависает над нами как тяжелая туча». Был произведен срочный, но хладнокровный расчет сложившейся международной обстановки, причем было решено с целью тщательной подготовки военных действий и получения необходимой поддержки ряда государств до определенного времени «симулировать мирное намерение». При этом сам кайзер не отменил своей традиционной «северной экспедиции» и уехал подальше от центра Европы в Норвегию, что, конечно, не мешало ему быть в курсе событий. Кроме кайзера ушли в отпуска ключевые фигуры Германии: канцлер Бетман-Голъвег,  начальник ген. штаба Мольтке, гросс-адмирал Тирпиц, статс-секретарь Ягов. Одновременно и германская пресса получила указание писать о произошедшем в Сараеве «в мягких тонах». Таким образом, отметим что, германская сторона в самом начале возникшего кризиса проявила завидную маскировку своих и австрийских действий, связанных с подготовкой к войне. Но в последние предвоенные дни все эти усилия и расчеты оказались нарушены, и в результате руководство Германии не смогло вовремя сориентироваться  и, тем более, оперативно воздействовать на своего австрийского союзника.
  Вспомним, что призрак всеобщей европейской войны уже дважды возникал в не столь давнее время, а именно: во время агадирского кризиса в 1911 году и после первой балканской войны в 1912 году, и в обоих случаях предостережения Великобритании, заявлявшей, что она не останется в стороне от конфликта, отрезвляющим образом действовала на позицию Германии.  И сейчас, когда после сараевского убийства в Европе вновь возникала угроза войны, роль Великобритании была как никогда велика. Но министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей проводит искусную политику лавирования между великими державами, причем у австро-венгерской и германской сторон его позиция создает впечатление, что Великобританию совершенно не интересует ситуация на Балканах после убийства эрцгерцога (и подумали бы почему?), и она в этот раз останется нейтральной. Так по сообщению германского посола в Лондоне Лихновского — рейхсканцлеру Бетман-Голъвегу от 9 июля, Э.Грей при беседе с послом заметил, что «между Великобританией, с одной стороны, и Францией и Россией — с другой, не заключено никаких секретных соглашений, которые связывали бы Великобританию в случае европейской войны». А вот следующие слова Грея можно истолковать по - разному: «Англия хочет сохранить полную свободу действий для того, чтобы иметь возможность действовать по собственному усмотрению в случае осложнений на континенте». Но дипломатия Германии и Австро-Венгрии не видит в этих словах никакой угрозы и трактует их в благожелательном для себя тоне, что дает возможность Австро-Венгрии считать, что раз никакой реакции со стороны Великобритании не предвидится, то к Сербии можно предъявлять любые жесткие требования. О том, в каком плену собственных заблуждений находилась дипломатия  Австро-Венгрии относительно позиции Великобритании видно из сообщения австрийского посла Сегени: «у Германии «имеются верные указания, что Англия не примет в настоящее время участия в войне... И не потому,  что отношения Англии к Германии улучшились настолько, чтобы Германии не приходилось опасаться более враждебности Англии, но оттого, что Англия ныне совершенно не желает войны и вовсе не расположена вытаскивать из огня каштаны для Сербии или, в конечном результате, - для России».  Как всё кажется просто и верно, если рассматривать сложившуюся ситуацию, имея ввиду только Сербию, Россию и Австро-Венгрию! А о том, что кроме Балкан существуют другие страны с их интересами, подчас неразрешимыми, в этом случае просто забывается!
  Интересен тот факт, что при встречах в Лондоне с русским послом Бенкендорфом Грей рисует создавшуюся политическую картину в пессимистических тонах, предупреждает о враждебности Германии, напротив, при встречах с германским послом Лихновским тон его бесед носит оптимистических характер. Однако германской стороне надо было бы обратить внимание на высказывания Грея, что Англия «не может допустить уничтожения Франции» и, что, если в случае конфликта между Австрией и Сербией, действия Австрии «будут проведены в определенном рамках», то будет «легко склонить Петербург к терпимости». А если эти условия не будут выполнены, ведь прослеживалась четкая цепочка действий в случае начала войны между Австро-Венгрией и Сербией: сначала за Сербию вступается Россия, одновременно за Австро-Венгрию вступается Германия, затем за Россию в силу заключенного союза вступается Франция,  а, поскольку германская военная машина нацелена именно на уничтожение Франции, то в этом случае вступление Великобритании становится очевидным. Что касается «определенных рамок», в которых должна действовать Австро-Венгрия, то в условиях, когда Австрия мечтает разделаться с Сербией, любые рамки становятся тесными, а что, если Россия сочтет даже крайне ограниченные военные действия против Сербии достаточными для начала войны - тогда стоит ли вообще трогать Сербию?  Или, чтобы избежать войны с Россией Австро-Венгрии надо заранее согласовывать с Россией все подобные «действия» - в этом вопросе найти разумный компромисс очень трудно.
 Хочу особо подчеркнуть, что одержать быструю победу над Францией, не нарушая нейтралитета Бельгии, германская военная машина просто не могла – в этом случае ей пришлось бы действовать на относительно узком театре военных действий, к тому же усиленным системой крепостей, на котором французские войска могли достаточно долго сдержать первоначальный натиск, а выхода на оперативный простор, как это произошло в действительности при наступлении через территорию Бельгии, просто бы не получалось. Позднее уже во время войны этот участок франко-германского фронта фактически застыл на месте и только севернее и южнее Вердена германские войска несколько (правда, очень опасно) продвинулись на запад. Следовательно, в этом случае произошла бы существенная задержка германского наступления, а план Шлиффена, предусматривающий нанесение удара по Франции с территории Бельгии вообще становился неосуществимым, и вместо него надо было действовать по другому плану, который, будь он разработан, не мог привести к быстрой победе.
  Затем, после окончания мобилизации или даже не дожидаясь её окончания, как это и произошло, свою роль должна была сыграть Россия, которая на 15-тый день войны сначала силами двух армий, а потом и всеми силами ударить  на Германию с востока. Таким образом, с самого начала Германии пришлось бы вести военные действия и наступать в более сложных условиях – в этом случае броска на Париж не получалось, а только одно это обстоятельство было губительно для Германии, стремившейся закончить её к Новому году. Поэтому так настойчив был германский кайзер во время визита в Бельгию  в ноябре 1913 года в своем стремлении убедить бельгийского короля Альберта Первого встать в случае войны с Францией на сторону Германии или пропустить германские войска через территорию Бельгии. Отдадим должное неуступчивости и мужеству бельгийского короля, истинного патриота своей страны, ведь согласись он с кайзером, то германские войска без всяких боевых действий с героически сражавшейся бельгийской армией очень быстро оказались бы в северной Франции, и падение Парижа было бы неминуемым, следовательно, война могла закончиться скорой победой центральных держав.
 Придерживаясь принципа строгого соблюдения нейтралитета, Бельгия твердо заявляла, что даже в том случае, если Германия первой нарушит нейтралитет Бельгии, другим странам, и в первую очередь Великобритании, надо дожидаться, пока к ним не обратятся с просьбой о помощи. А британскому посланнику, было сказано, что, если до вторжения Германии или без официальной просьбы об этом со стороны Бельгии будет осуществлена высадка войск Великобритании, то им окажут сопротивление.
 Имея в виду, что неприкосновенность Бельгии много лет назад еще с 1839 года, была гарантирована великими державами, в том числе Великобританией и, конечно, Германией, сейчас оказывалась под угрозой, пренебречь нормами международного права было просто нельзя. И тут складывалась совершенно ясная ситуация, что прежде чем нарушать чужие границы Германия должна была урегулировать этот вопрос со всеми сторонами, а, зная, что король Бельгии был категорически против, становится понятно, что правительство Великобритании никогда не согласилась бы с оккупацией Бельгии. Кроме того, выход германских войск на побережье пролива Па де Кале являлось прямым вызовом Великобритании. Получалось, что нейтралитет Бельгии, столь далекой от Балкан, в складывающейся ситуации играл ключевую роль!
  Только пару слов сказу о позиции соседней с Бельгией страны, о маленьком Люксембурге. Его Великая герцогиня Мария Аделаида, напротив, не препятствовала оккупации своей страны Германией и поддерживала с Вильгельмом Вторым дружеские, почти союзные отношения (в Люксембурге всю войну была расположена ставка германских войск западного фронта), правда, после окончания первой мировой войны ей под давлением общественного мнения пришлось оставить престол.
  Я в своем изложении несколько забежал вперед, но ведь германское руководство, идя на крайнее обострение обстановки, должно было не только выслушивать достаточно миролюбивые заявления британского министра иностранных дел, но и просчитывать ВСЕ варианты возможного развития событий, а не решать вопрос о нейтралитете Бельгии буквально накануне объявления войны!
  Незадолго до вручения австрийского ультиматума Сербии Грей отказывается от разумного предложения Сазонова о коллективном воздействии России, Великобритании и Франции на венское правительство, что сразу бы заставило австрийскую (и, конечно, германскую) сторону сбавить тон.
  Можно понять положение Грея, действовавшего в сложных условиях, когда большинство членов британского кабинета министров, придерживающегося «пацифистских» взглядов, стояло за соблюдение нейтралитета в данном конфликте, оправдывая это тем, что у Великобритании нет интересов в данном месте Европы. Свою роль в этой ситуации умиротворяющим образом сыграли и недавние соглашения по частичному урегулированию имеющихся вопросов между Великобританией и Германией. Действительно, раз есть возможность решить миром спорные вопросы, так будет просто замечательно, что это можно сделать! А, решив их, и сохранив с Германией достаточно приемлемые отношения, можно снова вернуться к традиционной британской политике, когда нет постоянных друзей, но есть постоянные интересы. Но на дворе уже двадцатый век, и время «блестящей изоляции» давно кончилось, поэтому в сложившихся условиях надо принимать чью-то сторону, а не оставаться в стороне! Увы, но правительству Великобритании, да и общественному мнению этой страны, свойственно проявлять такие политические «хитрости», и подобная ситуация фактически повторилась позднее в Мюнхене в 1938 году, но продолжилась в 1939!
 Но неужели тогдашнее правительство Великобритании не выполнило анализ возможного развития событий в случае войны Германии и Австро-Венгрии против России, Франции и Сербии? Известно, что военная машина центральных держав была способна в 1914 году одержать победу, если Великобритания не вступит в войну на стороне Франции и России. В этом случае Францию ждало новое поражение, по сравнению с которым 1871 год покажется просто небольшой почти дружеской уступкой территории, а контрибуция – мелочью, на которую не следует, и обращать внимание. Что касается потерь России, то была неизбежна потеря Польши, Прибалтики и большей части Украины и Кавказа – в результате страна оказывалась отброшена к допетровским границам и теряла статус великой державы, и теряла НАВСЕГДА. Кроме того, ослабленную Россию почти наверняка ждала революция и потеря дальневосточных земель, на которых или Япония или США (какая разница!) организовали бы марионеточные государства или просто присоединили бы их к себе, такая же картина случилась бы в Средней Азии, только здесь бы свою роль сыграла Турция.
  Посмотрим честно правде в глаза – в этом случае у России не было бы ни малейшего шанса на реванш. «Похабный» Брестский мир был заключен в то время, когда Германия еще сражалась на Западе и поэтому не могла в полной мере им воспользоваться, но ситуация была бы совсем другая, если бы Франция капитулировала. 
  Через пять-десять лет, когда Германия, наведя немецкий порядок в присоединенных территориях, и значительно усилившись за их счет, наступал бы черед предъявления претензий к Великобритании. Какие заморские территории захотела бы приобрести Германия – это дело даже не историков, ибо желания кайзера Вильгельма в этом случае граничили с его необузданной фантазией. И Великобритании пришлось бы уступить, отдав наиболее «драгоценные камни» из своих колониальных владений. Такая совсем безрадостная перспектива маячила для Великобритании на европейском и даже мировом горизонте.
 Так что стремление «остаться в стороне» в начале балканского кризиса для руководства Великобритании стало чревато тем, что кризис перерос в войну, и, в силу ряда обстоятельств, Великобритания уже должна была в ней участвовать, хотя предотвратить ее было можно только одним словом! Сейчас британские историки, желая обелить совершенно непродуманные дипломатические шаги Великобритании того периода времени (впрочем, и все последующие – это, похоже, чисто британская позиция: не признавать своих ошибок, создавая из своих руководителей своего рода политических гениев), много говорят о стремлении выражением своей четкой позиции не дать поддержки сторонникам войны в России и Германии, но мы же знаем, что все получилось с точностью наоборот!
  Но, несмотря на то, что Грей действовал в сложных условиях, когда большинство членов британского кабинета стояли за нейтралитет, его позиция по вопросу поддержки Великобританией России прослеживается достаточно четко, ведь положение Великобритании как «посредника и друга», способного превратиться в союзника действительно налицо. Однако Грею, если он действительно хотел избежать войны, надо было действовать на опережение и раньше проявлять инициативу по консультациям с представителями заинтересованных сторон, чтобы потом (опять таки несколько раньше!) на заседании английского кабинета, своевременно представив имеющуюся информацию о возможности войны, в которой Великобритании все равно придется участвовать, склонить кабинет и, разумеется, общественное мнение Великобритании к поддержке позиции России и Франции. И возникает вполне закономерный вопрос: почему этот очевидный шаг, способный предотвратить войну, не был сделан Греем!? А ведь в этом случае Германии пришлось бы останавливать уже готовую к действиям свою военную машину. Увы, но задержка с выполнением таких оперативных действий со стороны Грея налицо, и какие обстоятельства или причины способствовали этому?
  Так, несмотря на всю серьезность обстановки, Грей только в день вручения австрийского ультиматума встретился с австрийским послом в Лондоне Менсдорфом. Причем, узнав от Менсдорфа основные пункты австрийской ноты, Грей ограничился замечанием, что срок подготовки ответа на ноту ограничен, и, кроме того, он отказался обсуждать ноту, до тех пор, пока не увидит ее по существу. Конечно с точки зрения дипломатии, когда каждая запятая в документе играет свою роль такое положение и верно, но при обстоятельствах, когда Европа стоит на грани войны, можно было и высказать свое мнение о вариантах развития событий, тем более что еще 22 июля газета "Таймс" довольно точно изложила текст австрийского ультиматума. Очень интересная позиция, как будто и по полученной информации нельзя сразу было сделать вывод! И опять возникает вполне закономерный вопрос: почему Грей, который был в курсе надвигающихся событий, не сработал на опережение?
  Теперь рассмотрим действия Франции в начале балканского кризиса. Отдадим должное замечательной маскировке совместных действий Германии и Австро-Венгрии, в результате чего ни Франция, ни Россия не поняли, что в Европе складывается критическая ситуация, чреватая войной. И вот именно в это время французским президентом Р. Пуанкаре был сделан, на мой взгляд, смелый, но явно безрассудный шаг в виде официального визита к царю на дредноуте «Франс» в составе эскадры военных кораблей. И хотя такой визит планировался давно, еще с конца 1913 года, но время, выбранное для визита, было совершенно неудачным. Прибыв 20 июля в Петербург, президент провел с царем переговоры, в том числе и с глазу на глаз, и, подтвердив свои обязательства о взаимной поддержке, союзники расстались явно довольные результатами встречи, после которых царское правительство в случае возникновения опасности войны в этот раз решило не отступать, как оно это делало раньше в 1909, 1912 и 1913 годах. И тут также возникает очень интересный вопрос: почему в данный момент времени Франция так решительно взяла сторону России, если совсем недавно в августе 1912 года президент Пуанкаре заявлял, что  локальные интересы балканских государств не могут  быть поводом для мобилизации французской армии? А еще раньше в феврале 1912 г.  Пуанкаре известил царское правительство, что Франция не выступит в защиту балканских стран в случае агрессии со стороны Австро-Венгрии. На прямой вопрос С. Д. Сазонова, поддержит ли Франция Россию, если Россия окажет поддержку Сербии, Пуанкаре, ответил, что Франция выполнит свои союзнические обязательства только при нападении на Россию Германии, но воздержится от вмешательства в балканские дела.  В принципе ситуация кажется понятной: за Сербию Франция воевать не будет, но если Россия ввяжется в конфликт и ей после этого будет угрожать Германия – вступление в войну Франции произойдет обязательно! Однако президент Пуанкаре также должен был осознавать, что Германия в союзе с Австро-Венгрией способна нанести поражение Франции и России, так зачем же нужно было лезть на рожон в этой чреватой поражением ситуации? Ответ может быть только один: Франция рассчитывала на поддержку Великобритании: соглашение о «сердечном согласии» должно было действовать, иначе это был бы клочок бумаги. Но, ни президент, ни царь совершенно не ожидали, что убийство Франца Фердинанда, случившееся три недели назад, может уже через десять дней привести к европейской войне. Да, позиции обеих сторон были еще раз согласованы, решимость о совместных действиях подтверждена, но то, что все эти действия надо будет производить так скоро, никто из них не предполагал.
  И если бы царь и французский президент знали, с каким нетерпением окончания этого визита ждут в Берлине и Вене! И ситуация на Балканах резко обострилась сразу после окончания этой встречи:  Австро-Венгрия сознательно выжидала время и предъявила Сербии ультиматум как раз в то время, когда французская эскадра уже отплыла из Кронштадта  и, естественно, французский президент никаких активных действий принять просто не смог до 29 июля, пока не прибыл на землю Франции. То, что момент вручения ультиматума Сербии был выбран именно тогда, когда французская делегация покинула Россию, говорит о том, что такой шаг был заранее продуман, так о времени отплытия германское посольство заблаговременно сделало запрос в русском министерстве иностранных дел, а австрийское посольство, чтобы не вызвать подозрений такой запрос делать не стало.
  Таким образом, со стороны дипломатии Германии и Австрии  было сделано всё, чтобы затруднить России и Франции принятие срочных дипломатических шагов, способных хоть как-то разрядить возникшую грозящую войной ситуацию. Если учесть то обстоятельство, что путь французской эскадры проходил мимо берегов Германии, то в принципе германскому руководству, которое конечно знало о цели прошедших переговоров, в случае начала военных действий между Россией, Австро-Венгрией  и Германией не составляло бы большого труда перехватить ее и интернировать. Франция в таком случае оставалась бы без руководства. Вполне возможно, что вопрос о поддержке Францией России в данной ситуации, мог быть решен и доведен до сведения европейских государств и без данного визита, для этого президенту Франции необходимо было срочно обменяться нотами по данному вопросу с царем, и затем выступить с заявлением о подтверждении союза с Россией. Тогда оставался шанс на проведение так необходимых дипломатических маневров, для проведения консультаций, направленных на срочный созыв европейской конференции по примирению сторон – одним словом, сохранение МИРА было еще вполне возможно. Увы, но руководство Франции решило продемонстрировать свою решимость и, получив ответные заверения царя, ждать развития дальнейших событий, рассматривая их уже только с точки зрения возможной войны! Еще раз повторюсь, что визит Пуанкаре был очень эффектен, но эффективным его я бы не назвал, наоборот он сыграл роль одного из катализаторов возможной войны.


 Хронология кануна трагедии.
  Теперь попробуем в хронологическом порядке проследить за действием участников событий, начиная с 6 часов вечера 23 июля 1914 года, когда ультиматум и был предъявлен сербскому правительству. Срок ответа указан самый жесткий – 48 часов!
 Время передачи ультиматума выбрано тоже  сознательно – в это время сербский премьер отсутствует. При передаче ноты австро-венгерский посланник барон Гизль сразу предупреждает, что если ультиматум будет принят не полностью, то произойдет разрыв дипломатических отношений, а это в те времена означало ситуацию максимально близкую к войне.
 Очень любопытно, что еще в мае 1914 г в министерстве иностранных дел Австро-Венгрии была создана комиссия для подготовки меморандума австро-венгерского правительства о подрывной деятельности Сербии против монархии Габсбургов. Возглавляли эту комиссию начальник канцелярии министра иностранных дел Австро-Венгрии граф А. Хойош и секретарь министерства  барон А. Мусулин. А закончила работу эта комиссия … 28 июня, в день убийства эрцгерцога. Совпадение очень странное, как будто работа этой комиссии заключалась в подготовке материалов, используя которые как базовые, при различном развитии событий можно быстро подготовить любой документ, направленный против Сербии.
  Не буду повторять требований австро-венгерского ультиматума – про это достаточно написано  в исторической литературе, но то, что любое независимое государство  не могло его принять остается фактом.
  Получив ультиматум,  сербский регент королевич Александра направил царю телеграмму с буквальной мольбой о помощи. Очень тяжело читать этот документ, написанный совершенно не по канонам дипломатии! При этом как то забываешь, что Сербия долгие годы по отношению к Австро-Венгрии питала вовсе недобрососедские чувства.
 «Это европейская война!» - воскликнул министр иностранных дел Сазонов, узнав об австро-венгерском  ультиматуме  утром 24 июля.  Он принял австрийского посла С. Сапари, который вручил ему текст венского ультиматума Белграду и выводы следствия о сараевском покушении. В этих документах и в устном заявлении посла Сербия обвинялась в организации заговора, угрожающего целостности и безопасности австро-венгерской монархии. В ответ Сазонов обвинил Австро-Венгрию в умышленном провоцировании войны, посоветовал взять ультиматум обратно и, как минимум, смягчить австрийские требования.
  Сазонов встречается с послами Франции и Великобритании Палеологом и Бьюкененом  и обсуждают сложившуюся на Балканах обстановку, причем от французского посла он получает заверение в полной поддержке России, а ответ Бьюкенена, носит расплывчатый характер и ограничивается заявлением, «что британское правительство, возможно, будет готово сделать в Берлине и Вене  представления… что, поскольку за австрийским нападением на Сербию неминуемо последует начало военных действий со стороны России, война примет всеобщий характер, тогда Великобритания уже не может оставаться в стороне». Такой ответ, разумеется, не устраивает Сазонова, справедливо считающего, что отсутствие явной поддержки со стороны Великобритании увеличивает угрозу войны. Однако такая позиция Бьюкенена получает полную поддержку Грея, сообщившего, что «я полностью одобряю все сказанное вами и не могу обещать большего от имени правительства».
  В этот же день в Санкт-Петербурге происходит заседание Совета министров. На нем было одобрено предложение министра иностранных дел связаться с кабинетами великих держав, и совместными усилиями добиться предоставления Сербии отсрочки на предъявленный ей австро-венгерским правительством ультиматум. Такая отсрочка должна дать возможность правительствам великих держав изучить документы, имеющиеся у австро-венгерское правительства, касающиеся убийства в Сараево.
  Сербии рекомендовано через посла М. Спайлаковича при ответе  на австрийскую ноту, проявить максимум уступчивости, совместимой, однако, с сохранением суверенитета но, если она не может защищаться, то не оказывать сопротивление, при этом заявить, что она вручает свою судьбу великим державам. Также дается совет отвести от границы войска и при ответе на австро-венгерскую ноту соблюдать всяческую умеренность.
   Что касается действий России, то на усмотрение царя предложено «объявление в зависимости от хода дел мобилизации четырех военных округов — Киевского, Одесского, Московского и Казанского, Балтийского и Черноморского флотов».
 Кроме того, решено пополнить запасы материальной части армии и изъять из Германии  и Австро-Венгрии денежные средства.
  Вечером Сазонов встречается с германским послом Пурталесом, и, говоря с ним твердым тоном, рассчитывает с целью предотвращения войны побудить Германию воздействовать на Австрию. Граф Ф. Пурталес, оправдывая действия Вены, предлагает локализовать австро-сербский конфликт и не вмешиваться в конфликт между Австро-Венгрией и Сербией. Русский министр не соглашается с таким решением и обвиняет Австро-Венгрию в предъявлении заведомо неприемлемых требований и неуважении к мнению других держав. Сазонов не знает (какой досадный дипломатический просчет!), что Германия сама подтолкнула Австро-Венгрию к предъявлению ультиматума Сербии - для нее сложившаяся ситуация с убийством эрцгерцога – прекрасный предлог! «Браво! Признаюсь, от венцев я подобного уже не ожидал» - говорит Вильгельм Второй, ознакомившись с текстом ультиматума.
  В тот же день германское правительство (даже не зная, что указано в австрийском ультиматуме!!!) передает в Петербург, Париж и Лондон ноты, в которых сообщает, что требования Австрии «умерены и правильны», при этом указывается, что «любое вмешательство… влечет неисчислимые последствия».
  Но в качестве ответной реакции Россия сразу же получает заверение Франции в своей поддержке.
  Отреагировал на это и Грей, обратившись к Берлину с предложением поддержать направляемое им Австрии требование о продлении срока ультиматума, но в Берлине это предложение не встретило должного отклика,  и оно было с запозданием передано в Вену за два часа до истечения срока ультиматума, где и было сразу отвергнуто.
 Тогда же, 24 июля, австрийский посол в Лондоне Менсдорф привез Грею копию ультиматума. Грей заявляет, что это «самый страшный документ из всех, когда-либо порожденных дипломатией». В тот же день Грей принимает германского посла Лихновского, которому было заявлено, что пока дело идет о локальном конфликте между Австрией и Сербией, это его, сэра Эдуарда Грея не касается. Но если Россия будет вынуждена под влиянием общественного мнения выступить против Австрии, то вопрос приобретает другое значение. «В случае вступления Австрии на сербскую территорию опасность европейской войны надвигается вплотную» - вполне резонно заявляет Грей. Интересно, что Кайзер, прочитав эти слова, сделал отметку: «Это, без сомнения, будет».  Однако в числе участников этой войны Грей не называет Великобританию. Но возникает вопрос, если конфликт не ограничится Австрией и Сербией, то из сказанного Греем следует, что Великобритания если не вмешается в него, то будет тем или иным путем воздействовать на участников. Действительно, воевать за Сербию Великобритания не должна и не собирается, но в Европе уже выстроена цепь союзов, и приведение в действие одного из них, вызывает последовательную реакцию с непредсказуемыми последствиями. Однако читать между строк германская дипломатия не захотела!
 Следующий день 25 июля мог бы стать днем, когда кризис мог бы благополучно разрешиться.
 Предупреждая самый плохой сценарий развития событий, руководство Сербии еще за три часа до ответа на австрийский ультиматум подписало приказ о всеобщей мобилизации, а еще раньше приняло меры для эвакуации Белграда. Такое действие Сербии вполне обосновано, особенно если учесть то обстоятельство, что Белград был по сути дела приграничным городом – за Дунаем находилась австрийская крепость Землин. Поэтому с начала боевых действий сербская столица оказывалась буквально на передовой (что и случилось на самом деле), поэтому при объявлении войны надо было сразу объявлять Белград открытым городом – в сложившихся условиях в этом не было ничего зазорного. Кроме того, необходимо было отвести сербские войска от границы с Австро-Венгрией, как это советовала сделать русская дипломатия – этот жест символизировал бы стремление к исключению начала военных действий. В дальнейшем такой прием был использован Францией буквально на пороге войны и продемонстрировал миролюбие и отсутствие агрессивных действий со стороны Франции и выставил Германию, как явного агрессора.
  За десять минут до установленного срока в 17.50 25 июля 1914 года сербский премьер-министр Н. Пашич вручил австрийскому посланнику ответ на австрийский ультиматум. Даже с учетом того, что ответ готовился в форс-мажорных условиях, не перестаешь удивляться способности сербских дипломатов! Действительно, сербская сторона дала положительный ответ почти на его требования, причем пятый пункт: «сотрудничать с австрийскими властями в подавлении движения, направленного против целостности Австро-Венгрии»  был принят с оговоркой, а шестой  пункт, в котором  говорилось: «провести расследование против каждого из участников сараевского убийства с участием в расследовании австрийского правительства»  -  принят не был  по причине того, что он «является нарушением Конституции и уголовно-процессуального законодательства». По сути дела  он заключался в том, что австрийская полиция должна была получить право беспрепятственного розыска, ареста и преследования деятельности сербских граждан, в отношении которых у Вены имеются подозрения  об их причастности к событиям в Сараево. С точки зрения современных понятий такое требование вообще недопустимо, и предъяви его сейчас любое государство, вряд ли бы нашлись в мире государства, которые согласились бы со справедливостью такого требования! Но Сербии, чтобы избежать войны, необходимо было интернационализировать ситуацию. Для этого в своем ответе надо было согласиться и на такое требование, но обосновать условием, что разбором сложившейся ситуации с целью ее всесторонней оценки и непредвзятости должна заниматься международная комиссия в составе представителей Великобритании, Франции, Германии, России и, конечно, Австро-Венгрии. Ведь предлагало же правительство России  почти идентичное предложение: «дать тем возможность правительствам великих держав исследовать и изучать документы
 по поводу совершившегося в Сараево злодеяния, которыми австро-венгерское правительство располагает».
  Действительно в этом случае совершенно не отклонялось требование ультиматума  об участии австро-венгерского правительства в расследовании убийства, но любые действия его оказывались нейтрализованы. Такой ответ на австрийский ультиматум необходимо было одновременно довести в виде специальной ноты до сведения всех указанных выше великих держав и просить их оказать содействие в выполнении Сербией шестого пункта австрийского ультиматума. Теперь расследование, хоть оно и противоречило бы сербской конституции, но выбивало из рук Австро-Венгрии (и, конечно, Германии) ее карты. Одновременно ввиду чрезвычайности ситуации надо было специальным актом принца-регента Александра  временно именно для данного случая изменить конституцию, а затем согласовать и утвердить её на заседании вновь избранной  Скупщины. И мне лично очень даже интересно было бы узнать, что бы делал австрийский посланник, да и вся венская дипломатия, если бы к своему великому изумлению получила бы такой ответ сербской стороны! Безусловно, можно было бы уцепиться за какие-нибудь «запятые», но не будем забывать, что сделать это было бы уже очень трудно. Отмечу, что германский посол в Вене граф фон Чиршки отмечал еще 8 июля, что «если бы сербы приняли все предъявленные требования, для Берхтольда это был бы крайне неприятный исход». Действительно высшее достижение для любой борьбы - это умение перехватить удар противника и всю его силу направить против него самого, или нейтрализовать его.
 Примем во внимание то обстоятельство, что само австрийское следствие констатировало, что «нет доказательств участия в преступлении сербского правительства…, напротив, есть основание полагать, что оно стоит совершенно в стороне от этого покушения…», то же самое, как и было сказано выше, отмечал в своем письме к кайзеру и Франц Иосиф.
 Таким образом, можно было хоть немного, но потянуть время, зная, что острота вопроса при этом спадает, появляются в международной жизни другие проблемы. Но вот проводится интернациональное следствие и по его результатам кто-то из великих держав берет сторону Сербии, кто-то остается нейтральным, и, в конце - концов, всегда можно «бросить кость» и таким образом разделаться со своими внутренними врагами, в том числе и с наиболее одиозными деятелями из «Черной руки», но избежать войны!  Ведь состоялся же в марте-июне 1917 года судебный процесс в греческом городе Салоники над «Черной рукой», по приговору которого был расстрелян её руководитель Драгутин Дмитревиевич, он же Апис. Цели этого процесса была крайне просты – уничтожить людей, способных произвести очередной государственный переворот, как это уже было в 1903 году и, главное, свалить всю вину за сараевское убийство на организацию «Черная рука», при этом создав повод для начала переговоров по заключению сепаратного мира с Австро-Венгрией. Вполне можно понять позицию руководства Сербии, находившегося в 1917 году совершенно плачевном состоянии: к тому времени вся территория Сербии была уже оккупирована австро-германскими войсками, а сербская армия, перевезенная из Албании на территорию Греции, вела безуспешные бои на фронте в Салониках – и конца войны было не видно! К этому остается добавить, что «любитель яичницы, зажаренной на пожаре европейской войны» черногорский король Николай еще в январе 1916 года при угрозе оккупации вел сепаратные переговоры с Австро-Венгрией о мире  и, не достигнув согласия, эмигрировал. Австро-Венгрия при этом поступила очень мудро, передав власть, минуя законного наследника, второму сыну короля, который и капитулировал перед Австро-Венгрией! Так что пример, «достойный подражания», был и у руководства Сербии. Отдадим должное героизму сербов и сербской армии, но выходило так, что в случае заключения такого сепаратного мира Россию опять забыли спросить, так не лучше было бы руководству Сербии сразу принять злополучный ультиматум без всяких оговорок в 1914 году!
  Австрийская сторона, получив сербский ответ на ультиматум, через двадцать минут отправилось на вокзал, чтобы отбыть из Сербии – следовательно, все его действия были уже продуманы, и просьба Сербии об отсрочке на один из пунктов ультиматума была просто проигнорирована, ибо всё было уже решено заранее!
  Очень интересно, что кайзер Вильгельм в этот же день, находясь на яхте в норвежском порту Одде, узнав о примирительном ответе сербов на австрийский ультиматум, решил, что австрийцы всего добились: «Это - капитуляция самого унизительного свойства. Теперь отпадают все основания для войны». Позднее по возвращении, ознакомившись с документами,  он напишет: «Блестящее достижение для столь короткого промежутка времени - 48 часов… Большая моральная победа Вены, но вместе с этим отпадает и всякий предлог для объявления войны».  Похожую мысль  излагает в своих мемуарах адмирал Тирпиц: «Поскольку честь Австрии была спасена, а сам Бетман-Гольвег стремился во что бы то ни стало предотвратить европейскую войну, опасность такой войны, вероятно, можно было бы устранить уже 25 июля, если бы Австрия удовлетворилась своим успехом. Можно было назначить Сербии короткий срок для проведения в жизнь сделанных ею уступок в качестве условия для переговоров об остальных требованиях».
 Отмечу, насколько было бы эффективнее для Австро-Венгрии не начинать военные действия и действовать мирным путем, требуя от Сербии исполнения пунктов своего ультиматума - это была бы замечательная победа дипломатии Австро - Венгрии.
 В этом случае политика Сербии на достаточно длительный срок могла быть подчинена влиянию Австро-Венгрии.
 А вот Россия в этих условиях никак не могла вступиться за Сербию (как вступиться, если ультиматум Сербией принят!), и, следовательно, возможность оказывать свое влияние на Балканах для России значительно уменьшалось. Но, увы, все пошло по самому плохому сценарию!
  И вот через три часа после отъезда австрийского посла в Австро-Венгрии был отдан приказ о частичной мобилизации.
 А в Петербурге продолжаются консультации Сазонова с послом Великобритании Д. Бьюкененом,  и опять Сазонов указывает, что позиция Германии напрямую связана с позицией Великобритании и в случае британского нейтралитета она пойдет на всё, а если Великобритания встанет на сторону Франции и России, то войны не будет.  Однако, Бьюкенен, как он сам опасался, что «предсказания (Сазонова) сбудутся» заявляет, что «Британии лучше справиться с ролью посредника, … друга, который может превратиться в союзника в случае, если его призывами к умеренности пренебрегут». Бьюкенен при этом вполне справедливо замечает, что России надо дать Великобритании некоторое время для организации мирных переговоров и просит не «усугублять положение дел объявлением мобилизации». Он же после беседы с французским послом отмечает в послании к Грею, что «если бы мы решительно стали на сторону Франции и России, то не было бы войны, а если мы их теперь оставим на произвол, то прольются потоки крови и, в конце – концов, мы, по его мнению, все же будем втянуты в войну».
 Но ситуация, сложившаяся на Балканах, когда и Австро-Венгрия и, главное, Германия настроены крайне агрессивно и тем более уже приняли решение о начале войны, не дает дипломатии необходимого места для маневров – времени практически нет!
  В тот же день 25 июля Сазонов обращается с просьбой к Грею осудить, наконец, политику, проводимую Австро-Венгрией, что по сути дела было бы предупреждением в адрес Вены, заставляющим её задуматься о позиции Великобритании, которую и в Вене, и в Берлине считали нейтральной. Аналогичную просьбу направило в адрес Грея и правительство Франции.
 В этой связи интересно то, какую информацию давал о позиции Великобритании по вопросу её нейтралитета в балканском вопросе русский посол в Лондоне Бенкендорф. В донесении, направленном  в Петербург 25 июля  он пишет, что «не наблюдал ни одного симптома…, указывающегося на то, что Англия серьезно считается с возможностью остаться нейтральной. Мои наблюдения приводят к впечатлению обратного порядка». Следовательно, министерство иностранных дел Великобритании не дожидаясь решения правительства, вело очень тонкую дипломатическую игру, негласно давая поддержку Петербургу и Парижу, но вводя в заблуждение о своей истинной позиции Берлин.
 Наглядный пример этому состоявшаяся на следующий день 26 июля беседа короля Великобритании Георга Пятого с братом кайзера принцем Генрихом Прусским. Во время этой встречи король уверял, что правительство Великобритании «ничего не упустят, чтобы локализовать войну между Сербией и Австрией», кроме того, им была сказана вполне миролюбивая фраза о том, что Великобритания приложит все усилия, чтобы не быть вовлеченной в войну и остаться нейтральной. Однако, комментируя это, принц Генрих Прусский в своем сообщении делает вполне резонное замечание, что «сможет ли она (Великобритания) оставаться нейтральной долго, я не могу судить». Теперь опять вернемся к вопросу о нейтралитете Бельгии, допустим, что Германия его не нарушит, и будет вести войну с Францией на относительно узком участке франко-германской границы. Но как тогда поступать Великобритании, ведь договор «Сердечного согласия», хоть и не предусматривал оказания прямой военной помощи и вступления в войну на стороне Франции, но этот договор зафиксировал отсутствие взаимных претензий, а заключенная военно-морская конвенция прямо говорила о взаимной охране побережий двух этих стран.  Если к этому добавить разработанные планы военного сотрудничества, правда, принятые Греем с оговоркой, что они войдут в силу только после одобрения британским парламентом, то налицо и явное стремление противостоять растущей мощи Германии. И в заключение вспомним об отказе Великобритании от подписания соглашения с Германией о нейтралитете, в связи с отсутствием договоренности об ограничении гонки военно-морских вооружений и заявлении, что Великобритания будет строить два корабля на каждый германский. После этого становится ясно, что Великобритания, если сочтет нужным, то найдет весомый повод, чтобы вступить в войну на стороне Франции и вступит в нее достаточно скоро, не дожидаясь поражения Франции.
  Тогда же 26 июля Грей делает очень серьезное  предложение, заключающиеся в посредничестве Германии, Великобритании, Франции и Италии в создавшейся между Австро-Венгрией и Сербией взрывоопасной ситуации, при этом на время разбора конфликта Австро- Венгрия, Сербия и Россия должны были воздержаться от военных действий. Для решения всех спорных вопросов планировалось собрать конференцию из послов четырех держав в Лондоне. И опять возникает закономерный вопрос: почему такое предложение Грей не сделал раньше? Но такая важная инициатива, исходившая от Грея, должна была подсказать Германии, что Великобритания своими дипломатическими усилиями начинает играть все более возрастающую роль в вопросе очень далеком от ее интересов, следовательно, она хочет быть в числе арбитров, но дипломатия это не спорт, и за усилиями по поддержанию мира (или по развязыванию войны) всегда стоят интересы государства. Эту инициативу Грея поддержали Франция и Италия, согласился с ней и Сазонов, до этого проводивший переговоры с послом Австро-Венгрии, отметивший, что если напрямую договориться с Веной не удастся, то он принимает предложения Грея или другие предложения, способствующие мирному разрешению конфликта. Заметим, что Россия в лице министра иностранных дел была готова к любым переговорам, целью которых ставилась задача избежать войны.
  А вот германский кайзер, очевидно не поняв, что Великобритания в случае развязывания конфликта может пересмотреть свою позицию, категорически отказался, при этом он назвал предложение Грея  «изумительным документом британской наглости», заставляющим по сути дела Австро-Венгрию идти на попятную, уже после неприятия ответа на ультиматум и при разрыве дипломатических отношений с Сербией.
  Такое предложение о созыве конференции, в случае ее созыва, уже работало на будущую Антанту, сам Грей рассчитывал, что за время проведения этой конференции Россия и Франция будут иметь возможность лучше подготовиться к войне, имея в виду то обстоятельство, что Германия к войне уже была готова. Таким образом, за внешне мирными предложениями Грея просматривается вполне четкая позиция определенных кругов Великобритании, направленная на поддержку России и Франции.
  Кроме того, Грей при встрече с Лихновским  предлагает, чтобы Германия воздействовала на Вену и та удовлетворилась бы сербским ответом на ультиматум, но сделать такой шаг самостоятельно для австрийской стороны в сложившихся условиях крайне унизительно. Но если такое решение вопроса будет рекомендовано на международной конференции, да тем более с получением от сербской стороны надлежащих заверений, то все обретает вполне приемлемые для Вены рамки, но, как известно, противником созыва такой конференции  является Германия, и вопрос в сложившихся обстоятельствах заходит в тупик. Но не бывает в дипломатии тупиков, а есть множество вариантов, причем до начала военных действий их намного больше, чем тогда, когда прозвучит первый выстрел.
  Одновременно Сазонов при встрече с австрийским послом графом Сапари предлагает Австро-Венгрии выполнить корректировку некоторых пунктов ультиматума, ввиду их несоответствия законам Сербии, и по результатам найти почву для соглашения и разрешить назревший конфликт. Опять таки такое предложение требует отступления Австро-Венгрии от своих позиций, но если государство все же хочет мира, а не войны, то вполне можно и сделать шаг назад, при этом без единого выстрела поставить под свой контроль другое совсем недружественное ему государство.
  В тот же день в России принимаются первые меры для подготовки к возможной войне: все войска из лагерей переводятся в места их расквартирования. Такое действие, наверное, надо было делать несколько раньше, учитывая долгие сроки проведения мобилизации. Отмечу, что подобные мероприятия уже проведены накануне во Франции приказом военного министра, в Бельгии подписан приказ об усилении боеготовности армии еще 24 июля,  а в Германии 25 июля - приказ Морского министерства флоту вернуться на свои базы из практического плавания у берегов Норвегии и притупить к погрузке угля. Отозваны из отпусков офицеры германской армии.
 И вот в британских газетах 27 июля опубликовано сообщение, которое в другой обстановке могло пройти незамеченным: британская эскадра, собранная для маневров, получила приказ оставаться сосредоточенной. Это первый сигнал о начале подготовки Великобритании к возможной войне, и я могу только восхищаться этим замечательным решением. По сути дела что такого, если эскадра не будет проводить маневры, ведь она не отправилась к чужим берегам, следовательно, никому не угрожает, но ход сделан самой сильной фигурой – британским флотом, находящейся в распоряжении Великобритании и это намек на её готовность к войне – рука сжата в кулак и готова к удару. 
 Но только 27 июля кабинет министров Великобритании впервые собрался, чтобы обсудить состояние дел, сложившихся на Балканах. Действительно, после обращений России и Франции с просьбой осудить позицию Австро-Венгрии необходимо было, наконец, сказать свое слово и Великобритании, ведь все ранее сделанные предложения Грея фактически ни к чему не обязывали и могли быть истолкованы совершенно по-разному. Кроме того, непринятие своевременных мер по подготовке к возможной войне могло привести вооруженные силы Великобритании к трагическим последствиям, потому британский ген. штаб был крайне заинтересован в получении четкого ответа. Но большинство английского кабинета пока придерживалось позиции нейтралитета в разгоравшемся конфликте.
 Однако крайняя серьезность вопроса все же привела к тому, что британский кабинет стал рассматривать его ежедневно, и мы можем только сожалеть, что заседания по такому вопросу начались так поздно! И опять возникает вопрос: почему эту грозящую европейской войной ситуацию в Лондоне стали рассматривать только накануне объявления войны Сербии?
 А тем временем, ввиду неопределенности обстановки с целью подготовки к самому худшему варианту развития событий как во Франции, так и в Англии войска возвращаются в места расквартирования, возвращаются и лица, находящиеся в отпуске. В России идут уже дальше: выполняется отход пограничной стражи вглубь страны, и также возвращаются из отпуска офицеры. Разумеется, и в Германии принимаются меры военного характера, касающаяся охраны железных дорог в приграничных районах и около Берлина.
  Военные министерства всех стран стараются не опоздать с готовностью к возможной войне и, наверное, с этого дня военные включаются в процесс мира или войны, и начинают играть в нем всё возрастающую роль.
 В этот же день кайзер возвращается из Норвегии и активно включается в сложную и с каждым часом осложняющуюся политическую игру. Его позиция в этот момент такова: «Сохранять хладнокровие, сделать так, чтобы ответственность пала на русских, не обнаруживать страха перед войной». В связи с этим германская государственная машина начинает приостанавливать запущенный было маховик подготовки к войне, ведь дело уже дошло до того, что германский ген. штаб направил в министерство иностранных дел подготовленный ультиматум для передачи его правительству Бельгии, имеющий целью пропуск войск Германии через бельгийскую территорию. Вечером 27 июля из Берлина в Вену передается предложение Грея, при этом указывается, чтобы Австрия «до некоторой степени разделила наши (германские) надежды на благоприятный исход конфликта». Однако австрийский посол, не оценив начинающуюся меняться обстановку, делает совершенно неверный вывод о причинах, побудивших Германию выполнить этот шаг, и считает, что предложение Грея переслано лишь для того, «чтобы удовлетворить Англию», а также «чтобы Англия в данный момент не стала на сторону России и Франции».
  Самое страшное, что Австро-Венгрия, преследуя чисто свои интересы, и уже не считаясь с как мы знаем меняющимся мнением Германии, начинает действовать совершенно самостоятельно, не консультируясь со своим союзником. И вот уже известные нам своей подозрительной активностью Конрад фон Гетцендорф и граф Берхтольд, боятся в складывающейся уже новой ситуации, когда забрезжила слабая надежда на мирное разрешение конфликта, потерять саму возможность объявить войну Сербии.
  Как мы знаем, кайзер 25 июля ознакомился с сербским ответом на ультиматум (его оценку мы уже знаем) и высказал свою точку зрения на действия руководства Австро-Венгрии уже объявившего частичную мобилизацию, говоря: «по правде говоря, я бы никогда не отдал приказа о мобилизации». Но кайзер здесь допускает ставшую роковой ошибку: по сути дела предлагая Австро-Венгрии до удовлетворения требований ультиматума оккупировать Белград и потом сразу начать мирные переговоры. В принципе такое действие могло бы иметь место, но для этого надо было или принять его на международной конференции или предварительно согласовать с другими заинтересованными сторонами, особенно с Россией. Мы можем только сожалеть, что изменение позиции одного из главных зачинщиков мировой войны произошло так поздно, когда времени для остановки военных машин осталось так мало! Мнение кайзера разделяет и германский канцлер Бетман - Гольвег, и вот совет кайзера с очень важным добавлением, что «если Австрия будет продолжать отвечать отказом на все предложения  посредничества или арбитража, одиозность ответственности за мировую войну в глазах германского народа падет на германское правительство» пересылается в Вену.
  Но было уже поздно и 28 июля в 11 часов Австро-Венгрия объявляет войну Сербии. Такая поспешность в принятии этого рокового решения объясняется тем обстоятельством, что австро-венгерское руководство, прекрасно понимая, что хотя мир и балансирует на грани войны, но мирное разрешение кризиса еще вполне возможно решает этим действием изменить ситуацию, сделав ее необратимой.
  В тот же день граф Берхтольд, ссылаясь на факт уже объявленной войны, отклоняет предложение Сазонова о проведении прямых переговоров между Австро-Венгрией и Россией. Таким образом, все усилия русской, британской и французской дипломатии, направленные на предотвращение войны оказались тщетными! Но пока объявлена война только против Сербии и военные действия еще не начаты, следовательно, есть еще маленькая, уменьшающаяся с каждым часом возможность избежать европейской войны.
  В разговоре с Бьюкененом Сазонов заявляет, что, несмотря на полученные обещания австрийской стороны о сохранении в будущем независимости и территориальной целостности Сербии, приказ о мобилизации в России будет отдан в тот день, когда австрийские войска перейдут границу. Бьюкенен в очередной раз призывает «воздерживаться от каких-либо военных действий, которые могут быть истолкованы, как вызов Германии». В складывающейся ситуации говорит Бьюкенен, «если России будет навязана война, важно, чтобы у Германии не было возможности представить её в роли агрессора». Заметим, что данный призыв действительно уместен ввиду того, что британское общественное мнение одобрит участие в войне только в случае если «ответственность за начало войны лежит на Германии». Но в России все же предпринимаются предварительные меры к подготовке частичной мобилизации ряда центральных и юго-западных округов.
  В тот же день Бьюкенен во время завтрака с германским послом Пурталесом советует германской дипломатии в лице посла в Вене фон Чиршки серьезно переговорить с графом Берхтольдом о том, что если Германия позволит Австро-Венгрии напасть на Сербию, то результатом будет всеобщая война. Это заявление, сделанное послом Великобритании, которая, как мы знаем, занимала пока нейтральную позицию, очень встревожило Пурталеса. Действительно, это был уже достаточно ясный намек на отход Великобритании от нейтралитета, что перечеркивало всю сложившуюся в умах руководства Германии ситуацию.
 И, наконец, в ночь с 28 на 29 британский флот по приказу адмиралтейства вышел из Потрленда и с, потушенными огнями пройдя пролив, направился на свою базу в Скапа-Флоу. Обращаю внимание на такую деталь, как движение флота с потушенными огнями – такой ход мог быть выполнен только в обстановке, когда налицо угроза военных действий. И вспоминается халатность, проявленная русским командованием, в том числе командующим тихоокеанской эскадрой вице-адмиралом Старком, оставившим главные и наиболее ценные корабли на внешнем рейде Порт Артура уже при разрыве дипломатических отношений с Японией, при этом, даже не приняв элементарной защиты от торпед путем постановки защитных сетей!
  Той же ночью прозвучали первые выстрелы: начался обстрел Белграда из орудий дунайской флотилии и из крепости Землин. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ НАЧАЛИСЬ и начала их Австро-Венгрия! Опять отметим то обстоятельство, что никакой спешки для их начала со стороны Вены вовсе не требовалось, ибо только через две недели, завершив мобилизацию, Австро-Венгрия могла фактически начать наземную операцию.
  Но в Вене ХОТЕЛИ начать войну, боясь, что усилия дипломатов могут способствовать разрешению кризиса, даже в условиях формального объявления войны.
  В Вене ХОТЕЛИ войны, при этом знали, что Россия в данном случае обязательно придет на помощь Сербии.
  В Вене ХОТЕЛИ войны, несмотря на то обстоятельство, что эта маленькая война ОБЯЗАТЕЛЬНО перейдет в европейскую войну.

 Литература.

 Т.М. Исламов Австро-Венгрия в Первой мировой войне. Новая и новейшая история №  5 2001.

 С.В. Листиков  К истории нейтралитета США в Первой мировой войне. Новая и новейшая история №  6 2005.

 В.М. Туполев Происхождение  Первой мировой войны. Новая и новейшая история №  4 2002.

 В.Н. Виноградов 1914 год: Быть войне или не быть? Новая и новейшая история №  6 2004.

 История дипломатии (сб.) сост. А. Ларионов – М. АСТ: АСТ Москва 2009.

 БСЭ  издательство «Советская энциклопедия» 1969 по 1978.

 А. И. Уткин Первая Мировая война. — М.: Алгоритм, 2001.
 В.К. Шацилло Первая мировая война 1914—1918. Факты. Документы. Москва ОЛМА – ПРЕСС 2003 г.
 Ю. А; Писарев  Великие державы и Балканы накануне первой мировой войны. Ответственный редактор  Т. М. Исламов МОСКВА • «НАУКА», 1985.

 В.А. Брюханов Заговор против мира. Кто развязал  Первую мировую войну АСТ, Астрель 2005.

 А. Г. Задохин, А. Ю. Низовский Пороховой погреб  Европы. — М. «Военная литература»  Вече, 2000.

 С.Д. Сазонов Воспоминания. — Мн.: Харвест, 2002.
 Карл  Густав  Маннергейм Мемуары Астрель Москва 2011.
 А.А. Игнатьев 50 лет в строю Воениздат, 1986.
 Е.В.Тарле Европа в эпоху империализма 1871-1919 гг. Академия Наук СССР, 1958 г.
 П.Н. Милюков  Война // Воспоминания (1859 - 1917). Т.2. М., 1990. С.145-157.
 Б.М. Шапошников Мозг армии Военгиз, 1927-1929.
 А.И. Деникин Путь русского офицера — М.: Современник, 1991.
 Вильгельм II Гогенцоллерн Мемуары  Либрусек
 Тирпиц А. Воспоминания. — М.: Воениздат, 1957
 Джайлз Макдоно  Последний кайзер. Вильгельм Неистовый Либрусек
 Меморандум Дурново. Памятная записка (меморандум) статс-секретаря П.Н.Дурново императору Николаю II от февраля месяца 1914 года.
 Б. Козенко Происхождение Первой мировой войны Научно-популярный очерк истории. Самара 2003.

 Джон Киган Первая мировая война АСТ 2004 г.
 Такман Барбара. Августовские пушки. М., 1972 г.
 Дж. Бьюкенен. Моя миссия в России, Москва, Центрополиграф , 2006.
 Уильям Манчестер Оружие Круппа. История династии пушечных королей. Издательство «Прогресс» Москва 1971.
 Ричард Уэст  Иосип Броз Тито. Власть силы. Смоленск: «Русич» 1998.
 Июльский кризис  Материал из Википедии — свободной энциклопедии
 Царская Россия в мировой войне. Т. 1. Л. 1925.
 А.А. Брусилов Мои воспоминания. Харвест  ISBN 985-13-1031-X; 2002 г.
 Л.Д. Троцкий Европа в войне (1914 – 1918 г.г.) Сочинения. Том 9. Москва-Ленинград, 1927  Издатель: Город печати: Год печати: ISBN:
 И.А. Мусский Сто великих заговоров и переворотов Электронная библиотека ModernLib.Ru
 История России. ХХ век: 1894-1939 под ред. А.Б. Зубова. – М: Астрель : АСТ. 2010.
 Монархи Европы. Судьбы династий. Ред.- сост. Н.В. Попов М: ТЕРРА 1997.
 Ю.П. Воронов  Финансовое  банкротство предреволюционной России. Альманах «Восток»  Выпуск: N 2(14), февраль 2004 года
 А.Б. Широкорад Александр Михайлович. Несостоявшийся император  АСТ  2008.
 Ю. Победоносцев Гибель империи. Тайные страницы большой геополитики (1830-1918 гг.) – М Астрель : АСТ. 2010
 Г.Б. Лиддер Гарт Правда о Первой мировой войне. ООО Издательство  «Яуза» Москва ЭСКМО 2009.
 Норман Стоун Первая мировая война. Краткая история. АСТ: Астрель 2010.
 Писарев Ю. А., Мальков В. Л. (отв. ред.) Первая мировая война. Дискуссионные проблемы. М., Издательство: Москва: Наука 1994.
 Ю.А. Писарев «Наши дети будут ходить по Вене…» Сараевское убийство 28 июня 1914 года и «Млада Босна» Родина. 1993. №8-9. С.16-22.
 Стефан Цвейг Вчерашний  мир. Воспоминания европейца. Собрание сочинений в 10 т. Т. 8. ИЦ «Терра» 1996.
 М.В. Сабашников Воспоминания Издательство «Книга» Москва 1983.
 Сергей МАХУН  "Глупость на Балканах", или  Как начинаются войны Зеркало недели. Украина № 27, 22 июля-13 августа 2011
 А. Георгиев Английская дипломатия в период Июльского кризиса 1914 г. Военно-исторический журнал" №1, 1940 г.
 В.Невежин  Первая в мире // Вокруг света. - 2004. - № 8
 В.Каширин На вулкане // Родина. - 2004. - № 9
 А. Алексеев Россия в 1914-1915 годах. Война на два фронта. Наука и жизнь № 8 2007.
 Т.О. Лиманская  Сергей Дмитриевич Сазонов Материал из Яндекса.