Иван-да-Марья

   Совсем недавно довелось мне услышать весьма любопытную (на мой взгляд) историю. Речь зашла о старом кладбище – сейчас это довольно пустынное место. То ли парк наполовину, то ли лес – не поймешь сразу, летом там обитают одни змеи и птицы, буйно растет крапива и найти протоптанную тропку столь же трудно, как отыскать на карте современного мира Terra Incognita… 
  По моим изысканиям было оно основано приблизительно в 1840 году (по крайней мере из тех записей, что уцелели). Но речь, собственно не об этом. Речь зашла о запрете на захоронения в освященной земле некрещеных, самоубийц или тех, коих постигла наглая смерть. «- Не принято так» - говорят. Хотя, судя по тому, что хоронили там всех – разница разве что в отсутствии креста, привела меня к мысли, о том, что приходской священник был человеколюбцем не забывающим о самой сущности того, что принято называть милосердием. Это напомнило мне о христианизации Ирландии, где язычество удивительным образом сплелось с христианством в единую канву и от этого, пожалуй, только выиграло. Впрочем, и в здешних местах древние традиции продержались довольно долго, а некоторые суеверия сбереглись и по сей день…
   Так вот, завели рассказ об одной женщине, которая еще в довоенные времена потеряла двойню при родах. Пришла пора похорон. Как понимаете, опять же, младенцы были некрещеными. И нарекли детей – Иван-да-Марья (так говорили, всех умерших младенцев называли, мальчиков - Иванами, девочек – Марья). По обычаю умершую наряжали в свадебное платье, одевали венок, фату и обязательно перстень на безымянный палец правой руки. А вот к чему именно такие имена и вообще эта свадебная обрядность?... Попробуем разобраться.
   Думаю, о четырех элементах знают все. Они являют собой огонь, воду, воздух и землю (не будем сейчас спорить о существовании пятого)).  Так наиболее ранними у славян являются культы огня, воды и земли. Их почитание  нашло широкое отражение в славянском фольклоре: в заговорах, обрядовых песнях, загадках, сказках. Воде и огню посвящен праздник Ивана Купалы ( также на Украине его еще называют Солнцекрес, Первый покос, Варфоломий и Варвара, Иван травник). Празднование было приурочено богу солнца Яриле или Даждьбогу.
  Ритуалы праздника, связаны со стихиями воды и огня, соединяющимися в сакральном браке, представленных в мифе, как брат и сестра – Купала и Марена. Символом этого брака является цветок Иван да Марья (также его еще называют Иван-да-Мавка, где Мавка – это русалка, в которую превратилась Марья после смерти Купалы и Марена-Мара). У травы этой много названий: братка, медунка, медянка, огнецвет, желтушка, Адам и Ева, золотушная трава, сорочьи стружки, кушарка, люкрец, кобылья трава, желтоголовик, цветы Купалы. Растение собирают  в летний день солнцестояния. Существовала поверье, что человек, у которого оно есть, сумеет ездить быстро и на старой кляче, цветок помогал уйти от погони. В доме его держали, чтобы отогнать злых духов, воров (считалось, что цветы разговаривают между собой, как брат с сестрой, в присутствии вора). Также, верили в то, что он восстанавливает лад между супругами. Свежий сок цветка давали пить тем, кто потерял слух или ум, память, а  измельченная трава использовалась для лечения ран. Кроме того, на сам праздник Ивана Купалы цветок  вплетали в венок для гадания. Единение двух начал символизирует собой этот цветок. В купальскую ночь наступает возрождение любви, силы и жизни. Волшебные цветы и травы, особенная целебная сила растений – дар Купалы и Мары. 

Помощу Кладочку
Вербову-вербову    
Ой час нам Дівчатка
Додому-додому      
А Ти Марійко
Зостанься-зостанься
Та з своїм Іванком
Звінчайся-звінчайся

История Купалы и Марьи трагична, в мифах рассказывается, что однажды, когда Кострома и Купала были еще маленькими, то побежали они в чисто полюшко слушать птицу смерти Сирин, и там случилось несчастье. Птица Сирин унесла Купалу в Темное царство. Прошло много лет, и вот Кострома (сестра) гуляла по берегу реки и сплела венок. Ветром венок сорвало с головы и унесло в воду, там его подобрал Купала, проплывая мимо в лодке. Узнав о том, что они брат и сестра  - Купала бросился в костер (желтый цветок растения), а Марья утопилась (синий цветок), Кострома стала русалкой или мавкой, но боги сжалились над ними, после чего они возродились в данном растении.

Мариночка Сестричка на бережечку сиділа
На Івана Купала сама в воду впала

  Сестру Купалы зовут Марья, Маара, Марена, в более поздних вариантах – Кострома (украинское – Коструба). Считают, что Купала олицетворяет огонь, Мара - воду. Во время обряда Марью-Кострому – сжигают, соединяя ее, воду с огнем в браке. Купалу топят - потому он и “купается». Марья – носитель двуединого начала, жизни и смерти. Купала – небесный бог, дух неба, огонь. Огонь кипятит воду. Вода испаряется и возносится к небу - одухотворяется, погибая и рождаясь в новом качестве, как живительная влага полей. Купала в воде умирает и вновь возрождается, он сходен с Дионисом и Озирисом, Митрой… Он - бог вечно обновляющейся природы.
  В фольклоре образ Купалы встречается в легендах о богатыре Иване, отбившим у сказочного Кощея Мару (Марью-Моревну). В некоторых версиях мифа он приносит ее в жертву

Маринко Моя Дівко
Ти Мариничу Ти Мій Паничу
Іване-Івашеньку

Торох-торох да по Дорозі
Голос-голос по Дуброві
Що ж то за Торох по Дорозі
Що ж то за Голос да по Дуброві

Ой то Брат Сестру зарубать хоче
А Сестра Брата да просилася
Ой Братіку Мій Голубчику
Не рубай Ти мене й у Суботоньку
Й у Неділеньку рано-пораненьку

Посічи Ти мене да на Дрібен Мак
Да посій Ти мене і у Трох Городочках
Й у Трох Городочках да на Трох Грядочках
А й уродицця да Тройзіллєчко

Ще Перве зіллє то ж Василечки
А Другеє зіллє то ж Барвіночок
А Третє зіллє то ж Любисток
Що Любисток задля Любощей
А Барвіночок задля Дівочок
А Василечки задля Пахощей

І до Церкви йдуть і Васильки несуть
І Васильки несуть і мене спом'януть
І мене спом'януть і Тебе проклянуть
Іване-Івашеньку

Та не грай Конем да понад Морем
Да Дунай-море дай урічливе
Урочу я Тебе і Коня Твого
Коня Вороного Тебе Молодого
Збрую Твою да Козацькую
Красоту Твою Молодецькую

Збрую Твою на Возах везуть
Красоту Твою на руках несуть
В Збрую Твою убираюцця
Красотою украшаюцця…

     Среди мифических персонажей купальский песен образ Марьи-Марены представляет собой тучу, влагу, которая дарует жизнь:
"Коло Мареночки- Купало, Грає сонечко на Івана!", "Коло Мареноньки ходили дівоньки, Стороною дощик іде, стороною". Иногда встречаются также песни-заговоры, обращенные к Марене:  "Ой, Марено, чорна гадино, З'їла місяць, з'їла сонце... їсть зірки й дрібненькі дітки...". Сам обряд, когда топили соломенную куклу, символизировал победу над дождевой тучей во время приближающейся жатвы. При этом пели: "Утонула Маренонька, утонула, Наверх кісонька зринула...". 
Марью-Кострому могла изображать молодая женщина, закутанная в белые простыни, с дубовой веткой в руках, идущая в сопровождении хоровода. При ритуальных похоронах Костромы её воплощает соломенное чучело женщины или мужчины. Чучело хоронят (сжигают, разрывают на части) с обрядовым оплакиванием и смехом, но Кострома воскресает.. Значение обряда связано с идеей возрождения сил природы. Его исполнение являлось магическим действом, направленным на получение урожая, а сама Кострома воспринималась как символ плодородия.
     Отголоски древнего обычая человеческих жертвоприношений у восточных и южных славян сохранялись почти до современности. Они прослеживаются в деградированном и трансформированном виде, когда вместо человека на тот свет отправляли чучело или куклу, устраивали инсценировку такой жертвы во время праздника (похороны Костромы, Ярилы, Морены, проводы Масленицы), пережитки этого ритуала улавливаются в преданиях, сказках, пословицах и поговорках, в погребальном обряде, вплоть до детских игр (Иванов В.В., Топоров В.Н., 1974, с. 107; Белецкая Н.Н., 1978).
    В купальских песнях, часто встречается мотив, когда тонущая девушка, молит о спасении родных – отца, мать, сестру или брата, но ее мольбы остаются неуслышанными. Тайлор, отметил, что мотив этот встречается у многих народов и его обьяснение: духи воды, требующие жертву, а потому «абсолютно понятно, что с этой точки зрение спасение утопающего, то есть вырывание жертвы из когтей водного духа – поступок неоправданный, и он вряд ли останется безнаказанным…»
Рыбаков пишет о Костроме так:
«Во временных трансформациях обряда кукла Костромы или Купалы заменила собою не божество Кострому или Купалу (правы исследователи, отрицающие существование представлений о таких богинях), а жертву, человеческую жертву, приносимую в благодарение этим природным силам и их символам. А жертва приносилась не самим этим силам сезонного действия, а постоянно существующему повелителю всех подземно-подводных сил, содействующих плодородию, т. е. Ящеру, Аиду, Посейдону.
А. А. Потебня в своем исследовании о купальском празднестве приводит полный трагизма плач матери по утонувшей (в древности - утопленной) девушке: люди, не берите воду, не ловите рыбу, не косите травы на излучинах реки - это красота моей дочери, это ее тело, ее коса ... Пелась эта песня тогда, когда проводился обряд утопления Купалы."
     Венок является символом солнца, бесконечности, а также – судьбы и девичества. Он был неотъемлемым атрибутом весенне-летних игр и гаданий. Одним из весьма распространенных ритуалов было гадание на венках, когда под «дерево счастья» усаживали наряженную девушку с завязанными глазами. Ее роль была в том, что она символизировала жертву Древу жизни. Возле нее складывали венки из свежих и увядших цветов. Каждой из девушек она вручала венок, который был символом ее будущей судьбы. При этом пели:

Вийди, вийди, Фортуно,
До нашого Лада - гай!
Подаруй віночки нам,
Ой Купало-Купалочка,
Віночки подай!

   Празднование Ивана Купала были связаны с песнями и танцами и носили оргаистический характер. В эти дни также происходила активизация духов природы или «нечистой» силы, когда духи становились особенно опасны. Днем купальские игры проходили вокруг ряженого деревца, вечером – у ритуального костра, который должен был «гореть высоко», являясь символом единения земли и неба. В старые времена существовал обычай – в пламя бросали петуха или лошадиный череп – солярных животных, о чем свидетельствуют отзвуки древних ритуалов. Купальський огонь и обряд вокруг него называли «субот кой/собиткой», был также целый ряд собитковых песен:

Долішняни, горішняни,
Сходьтеся до нас на собітку,
Спечемо вам сліпу кішку....

  Сам обряд перепрыгивания через купальский костер, по мнению многих исследователей является видоизмененным компонентом архаической жертвы «проведения сквозь огонь», своеобразное освящение пламенем:
А де той святий Ян,
Що нам три огні клав?
А ти, Яне, святий Яне,
Освяти нам наше зело,
Наше зело і корене,
Што на огень положене...

Также исполнялись песни  заклинательного характера, зазывавшие на праздник Купала:

Поставлю я вербу,
Сама сяду зверху,
На вербі я сиджу, гукаю,
Дівчат на Купайла скликаю.
Котра не вийде на Купайла,
Щоб вона сіла та й не встала,
Щоб вона сіла лемішкою,
Щоб її везли теліжкою,
Щоб вона сіла колом, колом,
Щоб її везли волом, волом...


    С приходом христианства, церковь вела борьбу против языческих оргий, как элемента ритуально-магических действий, считая последние идолопоклонством.
       Скажем так – борьба проходила весьма неуспешно (до той поры, пока советской властью данный праздник был отменен, позже его вернули в форме весьма забавной - праздник Нептуна (кто не видел, тот не поймет, всю "грандиозность" данной затеи с орущим наподобие мартовских котов хором русалок, Нептуном в поясе из тростника и костром посерединке). Купальские обряды соединились в христианские времена с празднованием рождества Ивана Крестителя и праздником апостолов Петра и Павла.  Синкретизм элементов язычества и христианства можно проследить в ряде купальских и «собитковых» песен:

Свята Пречиста собітку палила -
І всіх святих просила.
Всі святиї на собітці били,
Господа просили, Господа хвалили:
Дай же нам, Господоньку,
Першеє поломіненько - озимоє житцо,
Другоє поломіненько - пшеничка,
Третєє поломіненько - горошок...

      Так в «Синопсисе» (1774г.) встерчается упоминание: «собравшееся в вечер юноши мужеска, д;вическа и женска полу, сопл;тают себ; в;нци от зелія н;коего, и возлагают на главу, и опоясуются ими, єще же на том б;совстем игралищи кладут огнь, и окрест его, ємшеся за руц;, нечестиво ходят и скачут и песни поют, скверного Купала часто повторяюще, и чрез огнь прескачуще самых себе томуж б;су Купалу в жертву приносят. И иных д;йств діявольских много на скверных соборищах творят, их же и писати нел;по ест» .
     Гетьманом Скоропадским был издан специальный универсал, где он осуждал «сборища під Івана Купала», и приказывал: «бесчинщиков крепко істязовати, а преслушных і от церквы одлагати». В 1723 году Перемишливским децезиальным собором в Березови запрещались пляски у огня на Ивана Купала. А в 1769 году вышло специальное распоряжение царского правительства о запрете купальских огней, причиной чего стала смерть девушки, в г. Ични.  К тому времени можно отнести и донесение охтырского попа Зиньковского, белгордскому епскопу о праздновании Купала: «Прихожане мои, — доповідав він, — войсковой обыватель Иван Шейка и сын его Иван с товарищи счинили на улице, у ворот того Шейки, тогоже июня 24 дня... богопротивные действа и поставили некоторого идола, называемого «Купала» или «Марина», одеянного в женское одеяние и украшенного на голове цветами и от дерев ветвями, пред коим поставлен был стол, а на том столе неведомо с каким напитком сткляница, и перед оным идолом собраны были девки и пели богомерзкие песни».
       Кстати, праздник этот празднуют сейчас со сдвигом к 7 июля, хотя ранее он праздновался в день летнего солнцестояния (происходит обычно 21 июня).