Грязный танк в бою не видно...

<Не окончено, не редактировано. Пока в работе.>





«ГРЯЗНЫЙ ТАНК В БОЮ НЕ ВИДНО»...
(документальное эссе)


       Утром, на послезавтра после переодевания и назавтра после того, как подстриглась, я шла от электрички к метро, где хожу не всегда, но часто. Бродяжка я примелькавшаяся, в лицо знают многие, так что мою перемену, для меня естественную и ожидаемую (я-то себя знаю), а для многих — совершенно неожиданную, явно заметили, и многие на меня оглядывались. В дневниках по определённому поводу я уже писала, — 16.12.2013:

   «««<…> Особо чистой, не столько «поверху» (это-то — всегда, куда ни шло), сколько «с изнанки», я, вообще-то, не хожу. И недавно ещё раз обратила внимание, что это — классический способ женской защиты при фашистской оккупации. (Только что в сто первый раз я перечитала старенькую, предназначенную в одной из библиотек на выброс, книжку «Момент истины», давно любимую, прихватив её тогда среди других, выложенных, чтобы читатели могли забирать к себе. Там тоже есть эпизод, где между делом говорится, что девушка при фашистах старательно ходила грязной, — это известное дело.) <…> И я как раз подумала, что фашисты часто действительно внешне маниакально чисты. В ту войну это не так бросалось в глаза, поскольку речь шла о немцах, и вообще очень педантичных, а вот сейчас, при американско-петербургском типе фашизма, это заметнее. Видимо, несознаваемая, но очень ощутимая внутренняя (душевная) грязь подсознательно требует подчёркнутой внешней чистоты и безупречного экстерьера.
   Замечу, что речь идёт не о разнообразии живой жизни, когда в одном и том же социальном слое встречались равноценные духовно и интеллектуально мужчины, одни из которых могли быть стилягами, другие — презирать мужскую заботливость о внешности, считая нормальным и достойным занятие другими делами, но не своей оболочкой, и т.д., — ЗДЕСЬ речь идёт даже не о моде, а именно о направляемой извне тотальной, анти-индивидуальной тенденции.
   Так вот, женский отказ от внешней чистоты при фашизме — это не только сознательная форма (попытка) защиты, но, видимо, и некий стихийный подсознательный протест, даже когда фашизм не осознаётся как таковой, когда о нём ещё и в голову не приходит подумать. Действительно, собственная физическая грязь несравнимо менее омерзительна, чем внимание к тебе фашиста, грязного или чистенького, и чем любое автоматическое подчинение их «порядку». В общем, когда под видом «чисто человеческой заботы» тебя собираются «мыть перед употреблением» — это всегда сигнал. В нормальной жизни, при нормально, ЕСТЕСТВЕННО, с естественной скоростью и в естественной последовательности складывающихся отношениях такой «проблемы» не возникает. <…>»»»

       Наверняка, далеко не все это читали, не всем приходило в голову посмотреть на вещи с какой-либо «идеологической» точки зрения, а меня — в последнее время просто воспринимали вот такой, как видели, не зная ранее никогда. Так что внезапная внешняя перемена заметно в лучшую сторону многих поразила. Я шла, и на меня оглядывались, — я бы сказала, одобрительно-ошарашенно, что выдавало именно знакомство с моим привычным за последнее время «образом» (хотя и отличающимся от фотографии «Кочерги»).
       Но те, кто проявлял ко мне другой интерес (м.б. профессиональный — в силу былой «автоматной очереди» заявлений, многолетнего непонятного общения в приёмной ФСБ РФ в Москве и пр.), вероятно, читали в интернете и помнили этот отрывок, хорошо представляли себе мою историю, мой характер и мои поздние приоритеты (опыт показывает, что знать они могли иногда больше, чем я сама…), так что, для них этот очередной эпизод мог не являться никакой особой новостью, но — дополнительным развлечением в ходе наблюдения за развёртыванием очередной моей ситуации. (А я ещё не знаю, кто такие — мои «помогальщики»… Предположения проскакивают диаметрально противоположные.) Но в тот момент я ни о чём этом не думала, а просто шла к метро по наземному переходу под автомобильной развязкой, и вдруг, среди небольшого числа каким-то образом припаркованных там машин, увидела одну — с яркой белой надписью на заднем стекле изнутри:
«Грязный танк
в бою не видно».
       Я сначала я не очень обратила на это внимание, разве что, всплыло привычное «танки грязи не боятся». Даже Пугачиха с Орбакайте как-то раз в телеинтервью, рассказывая о какой-то очередной, вылитой на них грязи, утверждала с характерной для неё эмоциональностью: «Пусть плетут, что хотят. Танки грязи не боятся». Слова на заднем стекле машины в таком виде выглядели бы банально, но понятно и чуть вызывающе. А то, что там и было написано, хоть и вызывало определённую ассоциацию, казалось бы не совсем понятным (к чему это?), если бы не то, что машинка была маленькая, весело окрашенная в два-три цвета, «мультяшная» (Cooper Mini), как раз совершенно чистенькая, и рядом на заднем же стекле красовалось крупное предупреждение в треугольнике: «Очень маленький ребёнок на борту», — так что возможная несуразица автоматически становилась простительной. Тогда я вдруг подумала, что это, вероятно — «инсталляция» лично для меня (такое бывает) в связи с моими последними «делами», и очень развеселилась, тем более что это заметно смахивало на ФСБ-шный юмор, — как раз не «Полковничий», а именно ФСБ-шный, с отменным знанием психологии и приоритетов слушателя, — их юмор, которым меня иногда развлекали в приёмной в моменты отсутствия «Полковника» и относительно долгих моих ожиданий: «Завтра я целый день занят: я исповедую», — «Кто только сюда к нам ни ходит, о чём только ни спрашивают, как будто, так и надо! Нам пора уже деньги зарабатывать, надо прайс-лист повесить: "Ответ на дурацкий вопрос — $50"», — «Ну, молодой человек, говорите же, в чём суть вашего обращения, вашей информации, которую вы так хотите письменно сообщить? Ну, в чём? Теракт? Экстремистский заговор? Финансовая растрата? Инопланетяне?.. — Ну, что вы смеётесь?.. У каждого — своя информация», — и пр.
       В общем, я ужасно развеселилась этому вероятному ПОНИМАНИЮ моей нынешней «повседневности» и моего «преображения» в связи с недавней отвратительной фоткой на паспорт, и подумала, что я ведь затем и относилась к себе с таким демонстративным безразличием, чтобы меня было «не видно», — но я не ожидала, что «не видно» будет настолько… В общем, замаскировалась, но чересчур. Хотя как знать…
       Однако, преобразившись к тому моменту, на паспорт я ещё повторно не фотографировалась.



       Теперь — сама история в виде дневниковых выдержек.

Из «Дневника», 20.06.2014:
       <...> Эпопея с ФМС и с... моим двойником. Шучу. Но не сильно.
       В общем, вчера мне там сказали, что паспорт готов, — сегодня утром можно забрать. Пришла. Отсидела очередь, правда, не смертельную, и сотрудница... паспорта не нашла. В компьютере есть, а фактически — нет. Она пошла искать. Потом привела меня к дяденьке, к которому я сначала ходила за ручку с «Соцработником». Кстати, я была у него накануне, в пт. или в пн., — обратила внимание, что при виде меня у него начинается предынсультное состояние (хотя я не надоедала и не появлялась месяца два). Здесь он тоже был чуть нервный. И кстати, соцработник перед этим обмолвился, что тот сотрудник ФМС, кажется, очень заинтересовался тем, что у меня в СПб — квартира, — «зря я ему, наверное, сказал». Но, в общем, я совершенно не хочу сказать, что кто-то здесь «хороший» или «плохой»: всё равно, это — один «Голем», независимо от того, что они там сами себе «думают».
       Этот дяденька зачем-то попросил меня переписать своей рукой заявление на восстановление паспорта и... анкету, карточку, — хрен её знает, что это там. В общем, то и другое я собственноручно написала два раза (и там оставила обе «копии»). Якобы нужно что-то там решить с датами, — «ещё подумаем». Потом он повёл меня «получать паспорт» — ещё в одно помещение. Там сотрудница долго бегала, что-то они там шушукались, в результате она принесла мой паспорт, самый что ни на есть. Но не отдала. Я из компьютера восстановила ту фотку, которую делала на 45 лет (и которая есть здесь, на «Прозе»). Она сказала, что я не имею права предоставлять ту же фотографию, что на предыдущем паспорте, тем более что я очень изменилась (постарела за три года, — за такие три года постареешь, действительно, — но что делать, если я, как правило, ещё и фотогенична...) В общем, необходимо принести новую. А тот паспорт, готовенький, остался у них, и маловероятно, что его уничтожат при мне. В общем, я не буду ЗНАТЬ, где он.
       Таким образом, получается, что я дважды собственноручно написала заявление и заполнила анкету, и паспорта — два... Ждите двойника. (Кому не лень, можно посмотреть, что я об этом понаписала в дневниках раньше.)
       Рефлекторно я кинулась в приёмную МВД, чтобы заведомо исключить ситуацию двух паспортов (а папка-гаишник у меня был ветеран МВД, хотя это не помогло ни маме, ни ему, — но рефлекс остался). Однако если в конце 2012 года меня там пробили слёту, и проблем не возникло (хотя и не помогли ничем), то теперь без паспорта принимать отказались, — отправили в ФМС РФ, до которого я даже доехала, благо — рядом с местами моего нынешнего обитания, — но куда мне идти как-то не захотелось... Другой соцработник в другом месте УСПОКОИЛ: «Нет, о паспортах можно не волноваться, — это они что-то с вашей квартирой мухлюют». С фотографией обещали помочь (наверняка получится страшенная, как у Босха), а сколько ещё продлится вся эпопея — не знаю (обещали, правда, сделать при мне).
       Кстати, в палатку идти не хочется, — наелась (всё равно, где я буду, — пусть убивают на полустанках и пр., — всё остохренело, чего от меня, правда, и добивались, но, вот — добились), — и вообще, самое верное моё утверждение было — что я одна во вселенной. Родители были последние живые люди. Нет здесь никого, и никогда не будет, — ни друзей-подруг, ни, уж точно, «любовей» (к этим-то, к нынешним, «големным», с одинаковыми мозгами и «алгоритмами мышления и поведения»? — бе-е-е...), — всё вражеское, всё убийственное, всё существует только ради нашего уничтожения. Родителей укатали — осталась я. Остальное — ложь, — ничему не верю. <...>




Из записи 24.06.2014:
        <...> Вчера я не успела написать одну очень важную вещь, которую надо написать обязательно, прежде чем в очередной раз ВСЁ это бросить и заняться, наконец, ТОЛЬКО эссе и «Вспышкой». В общем, так. Уж я не знаю, читали ли они Дневники, и знали ли о том, что я написала там же, 20.06.2014: «С фотографией обещали помочь (наверняка получится страшенная, как у Босха) <...>».
       Или прочитали и решили подначить, — а я там же ещё написала: «...но что делать, если я, как правило, ещё и фотогенична...», — или сами не читали, а подбили их на это из тех же соображений и ради того же мухляжа с квартирой и двойником — ИХ «хозяева», но фотку мне сделали уж точно, как у Босха, причём, старались. («Люди», даже если сами по себе «хорошие», то всё равно, осознанно или неосознанно, или очень-очень доверяя тем «хорошим и авторитетным людям», которые вешают им на уши килограммы лапши, — всё равно «выполняют команды», как водится в «Големе».) Меня сфотографировали почему-то не вспышкой, а вывели на улицу и поставили против солнца (глаза рефлекторно сузились, и всё прочее), да ещё фотографировать пытались с расстояния сантиметров 20 (как если в самовар смотреться), — но тут уж я настояла на большем расстоянии от фотоаппарата, пусть даже «за счёт чёткости», — в общем, получилась из меня такая кочерга, что получать паспорт с такой фоткой я не пойду, — буду дожидаться зарплаты. (А они перефотографировать отказались наотрез.) Тем более что всё равно всё в результате прут, и работаю я, хрен знает для чего, — если так будет дальше, то я опять перестану что-либо делать, — жить в ЭТОМ мире (с НИМИ!!!) я всё равно не стану, а его подонки и не дадут никогда, — как Славу Галкина уничтожили и стёрли его имя из памяти таких же фашиствующих дегенератов, и т.д., и т.п.
      Я понимаю, что меня последние годы уже изуродовали донельзя, и это ещё не предел (само по себе выражение лица — в вечной ненависти и глухой обороне), но всё-таки, в зеркалах я вижу совсем не это (да и мужики клеятся отнюдь не к такому, — хоть они (вокруг меня — 100%) и всё врут, но всё же, кое-что видно). Мне достаточно того, ЧТО сделали из той «Видеовесточки» (я писала 13.04.2014), чтобы на эту тему больше не разговаривать ни о чём, и больше ничего не думать.
       И я понимаю, что паспорт могут спереть ещё пять раз (обычно это выглядит как «сама потеряла», но вот, в последний раз на Киевском уже даже поленились что-либо имитировать), но я-то менять его не собираюсь ни из каких соображений, а это значит, что я предполагаю открывать его до конца жизни и видеть ВОТ ЭТО (а от меня того и хотят). Нет уж. Пусть вынудят меня истратить на эти фотки вообще всё, но пока не будет чего-либо адекватного, получать паспорт я не пойду. <...>




Из записи 29.06.2014:
       /14:35/ Выхожу «в эфир» из платного интернета, денег нет, времени в обрез. В четверг было ни до чего, а в пятницу (я забыла) в бесплатном оказался санитарный день. В выходные там теперь не работают. В понедельник-вторник всё объясню и расскажу.

       Стриглась я сама в четверг в парке на скамеечке перед зеркальцем из пудреницы (на что полдня и улетело, потом — работа), а пальтишко-пиджачок дали на кормёжке в «Армии спасения» ещё в среду. Что будет с паспортом — пока не знаю, но «кто-то» очень разъярился, что я всё поменяла (т.е., себя, нарушив какие-то их планы), и всё сама сделала... В общем, из бесплатного интернета — расскажу. Это будет дневниковая запись, и она же — мини-документальное эссе «Грязный танк в бою не виден». (Это весёлая цитата. Откуда — расскажу.) Иллюстрации-фотки ещё поправлю. Но «кто-то» недоволен страшно, и заводит ещё «кое-кого», так что посмотрим, что мне ещё утроят... В общем, до понедельника-вторника. /14:46/

       /17:23/ По пути я поняла, как на стандартном почтовом компе уменьшить высокое, непубликуемое разрешение для последней фотки: 1) Просмотр, 2) Принт-Скрин, 3) Paint: Ctrl+V, 4) Сохранить. Вернулась, думая продать одну поездку на метро, но встретила знакомых, подаривших двадцатник, которого хватило. Теперь сделала и последний вариант.
       Судя по списку читателей на «Стихах» — из опубликованных фоток смотрят якобы только «кочергу». Остального — не видят (не отображается), или на нервах играют?..




Из записи 30.06.2014:
       /16:19/ Ох, наконец-то я добралась до интернета!.. Несколько дней, а соскучилась — как будто год.
       Мне сделали паспорт. (И вручили.) Но — без постоянной регистрации в СПб: сказали, что оттуда данные на меня саму пришли, а на регистрацию — пока нет. Предложили заглянуть ещё через месяц.

       /17:55/ Пока что я на «Стихах» и на «Прозе» убрала фотки, опубликованные  по отдельности, — а то мне ещё что-нибудь перед кем-нибудь нафальсифицируют, — и сделала их единым блоком. Для «Альбома» на «Прозе» (сборник «Мои фото. М.б. картинки к повести») сделаю это отдельно, — естественно, без «несчастных случаев»...

       Всё. Написать уже ничего не успеваю. Значит — завтра, во вторник, — хотя я приду ненадолго, поскольку по вторникам работаю. Кстати, на месяц, «по причине отпусков», в четверг я работать не буду. На что буду этот месяц жить и что курить — ещё не знаю, но зато четверг свободен для интернета... /18:20/




Из записи 05.07.2014:
       /17:41/ Нет, это уже становится занятным... В 2012-м я тоже, помнится, ну никак, никак не могла продолжить тему, связанную с «Соцработником» (тем самым)... А потом, кстати, паспорт спёрли... Не иначе — угодила я с ним опять в какой-то эпицентр питерской технотроники...




       Продолжаю текст эссе (06.07.2014):
       В общем, фотографии «кочерги» мне сделали, видимо, 21.06.2014, в субботу. Я решила, что получать паспорт придётся через несколько дней, и зарплату (пока последнюю на той работе, — это было вперёд, а такую же долю, в норме — все деньги за две недели, должны были заплатить во вторник, 01.07, — но этого уже не случилось), — ту зарплату мне заплатили во вторник, 24.06. В среду, 25.06, мне дали пиджачок в «Армии Спасения» (я ещё мерить не хотела, а оказалось — самое оно…), и в четверг, 26 июня, как я уже писала, я не приходила в интернет, потому что стриглась (сама, на скамеечке в парке, перед зеркальцем от пудреницы), — потом поехала работать в последний пока четверг.
       Интересно, что с того четверга, когда я уже подстриглась (но ещё не фотографировалась), на той работе больше не было проверок… Там всегда приезжал проверяющий, он или она, иногда даже по два раза, и всегда фотографировали, — как бы для отчёта. А с того момента, как я подстриглась, «изменила имидж», т.е. изменилась вообще, больше не было ни одной проверки, и не фотографировали ни разу… Тогда-то я и начала окончательно утверждаться в мысли о том, что под «мою» внешность с каре — уже был подобран мерзенький двойник (т.е. былА подобранА), и фиксировать изменение моей внешности «кто-то» очень не хотел. Тем более, что по одному из двух возможных недействительных паспортов (первый украли 15 декабря 2012 года, а второй, с такой же фоткой, которую клеить оказалось «нельзя», но с которой тот вариант паспорта оказался полностью готов, и я видела его в руках у сотрудницы ФМС, — а был ли он уничтожен — знать не знаю) кто-то мог уже действовать от моего имени, и если не оформлять квартиру по недействительному паспорту, то, например, спокойно купить ж/д билеты и ехать в СПб или куда угодно ещё под видом «меня» — с «моим паспортом»!.. (Докажи потом кто-нибудь, что он был недействительным! — кассирши-то их не пробивают!.. Правда, не должны совпадать номера паспорта. Но это можно узнать только при ПРОВЕРКЕ…)
       В пятницу, 27-го, в «моём» интернете оказался санитарный день, о котором я забыла. Но было и не очень до того (хотя я зашла бы), поскольку в тот день я как раз фотографировалась (не забыв и о том, что это вообще за день). Я нашла самое подходящее «Фото на документы», заодно купила тушь и в коем это веке накрасилась, и девушка, оказавшаяся очень хорошим фотографом, ещё и льготно сделала мне вторую фотку на флэшку. Я хотела даже сразу сделать паспорт, добежала до ФМС, — но они в пятницу уже не работали. 
       В общем, паспорт я получила 30.06.2014.
       ЕЩЁ РАЗ зачем-то своей рукой переписала заявление и карточку (или что это там), паспорт получила, хотя и, как ни странно, без постоянно регистрации («тот самый» Соцработник потом очень удивлялся), — сказали — узнать ещё через месяц.
       Однако «чьё-то» недовольство всё это время выражалось крайне сильно. Вот, сегодня утром я не нашла в рюкзаке очередного термоса… «Они» очень раздосадованы, что «беглый раб не слушается»… Интересно, в КАКОМ государстве мне приходится существовать?.. — Хотя, что это я? — Я как раз прекрасно и давно понимаю, в КАКОМ. Вопросов больше и не возникает. Остаётся только поздравить президента ЭТОЙ страны с тем, что у него до сих пор не было цветной революции, потому что вся шваль, которая могла бы быть на неё завербована, изо всех сил занимается травлей старой бабы, смеющей прилично выглядеть и что-то там вякать. Президент — молодец, нашёл оригинальный «выход»… Только мне самой-то это — ни горячо, ни холодно: мне не за кого волноваться, я давно ни на что не надеюсь сама (ага, сейчас они мне какого-нибудь хренА предложат с качестве «личного счастья»), и мне абсолютно безразлично уже настоящее и будущее ЭТОЙ сегодняшней страны, которую я вообще больше не вижу своей.




Продолжаю 07.07.2014:
       Но не зря, видимо, «Полковник» говорил: «Квартира — это да, но это — так, заодно.  Дело не в квартире». Мне не сейчас эти мысли стали приходить в голову, и я давно уже говорила, что от квартиры тоже, конечно, никто не откажется (мелочь, но приятно), — но им нужна я. За меня, видимо, и платят, деньгами или как-либо ещё. Независимо от того, почему именно, — «Бардашков»-то орудует из Америки, — а уж сколько раз я замечала какой-то ненормальный интерес к себе именно иностранцев, — в том же «Музее Музеев» приходили они в тот отдел одобрять очередной грант, очень внимательно смотрели на меня, а потом именно меня выставили под каким-то предлогом. Потом шушукались, а потом впустили и меня. Грант на конкретный отдел, причём, за какую-то полную ахинею, дали, хотя мне с него перепадало меньше всех. Это был 2005 год, который кончился тем, что в самом начале 2006-го я, уволившись оттуда, рванула в ФСБ в Москву. Но это был не единственный эпизод странного повышенного интереса к моей персоне — западных иностранцев… («Бардашков» тут не зачинщик, конечно, а очередная пешка: настаиваю, что всё началось ГОРАЗДО раньше, с моего детства, м.б. раннего, а скорее всего, вообще до меня.) Странности вспоминаются и в Германии, в частности, кстати, в дни падения Берлинской стены и в пару лет после того, включая Кёльн. Но одной мне здесь уж точно не сообразить ничего. Тем более, этого ни за что не сообразят всевозможные доброжелатели и «доброжелатели» из рядовых граждан…
       А большинство их завели и продолжают заводить на ощущение власти (психологический садизм), — меня как бы отдали и продолжают отдавать «в собственность», в куклы — целым их группам, где бы я ни находилась. И даже не задумываются: мне-то от них ничего не надо, никаких квартир я у них не отбираю, в жизнь их не лезу, ничего им не диктую, но именно они за мной (а не наоборот) гоняются как шакалы по саванне. Кто-то ВНУШАЕТ им, что они — «хищники», а я — «жертва», которую необходимо «съесть». Я-то, причём, к большинству таких — не испытываю ни уважения, ни интереса, — но какую-то способность понимания (и этого, и всего остального) им заклинили наглухо. (Недавно сажусь на скамеечку покурить, никого не трогаю. Подсаживается компания дядек, немолодая. И — давай трендеть на «интересующие меня» (с чьей-то точки зрения) темы. Трёп убогий, сама я к таким привыкла, как к назойливым мухам в жару, но темы они упорно перебирают «мои». Ну да мне-то что!.. Я, правда, в тот момент ещё и занималась ногтями, едва заведя себе очередной хиленький маникюрный наборчик, и вот эти мои запущенные ногти действительно более или менее меня интересовали. Вступать в разговор я и не собиралась, но они потом не выдержали: «Вот, девушка слушает нас, слушает, наверное, уши уже вянут…» — я им: «Хорошо ещё, что я не заставляю вас меня слушать, — а то хуже было бы»… — Смеются. Но уверены, что я их СЛУШАЛА… И невдомёк им, наверное, что «они у меня» такие — двадцать пять тысяч восьмисотые… Так же уверены, что я их вообще ВИЖУ те, кто что-нибудь изображает на улице. Правда, действительно заводят назойливые сосущиеся парочки (я уже писала, правда, что относится это не только ко мне, — это очень нервирует многих, и это — часть геноцида: нервные клетки не восстанавливаются), но заводит это именно как фашистский наезд, как демонстрация силы, как демонстрация контроля, — причём, если те были уверены, что я их слушаю и даже могу ввязаться в идиотский разговор, то эти — уверены, что они хорошо выглядят и что они нравятся, не предполагая, видимо, насколько они омерзительны, гадки, на грани рвотного рефлекса…
       (Я тоже уже писала в рецензионной переписке, как мне однажды вдруг выговорилась интеллигентная бабуля на улице, — рассказала о том, как такая мерзейшая девка умудрилась у неё спросить, оторвавшись от сосателя: «Вы, наверное, смотрите на нас и молодость свою вспоминаете?...» — мы с бабулей сошлись тогда во мнениях, что если молодость — вот это, то зачем она вообще сдалась! А ещё удивляются, почему я не хочу никакой «личной жизни» в современном её поганом варианте (ещё и после того, как передо мной, особенно в начале второй Москвы, штук триста мужиков достало и пос-сало), — да мне это всё очевидно и однозначно ПРОТИВНО, и если я там что-то себе воображаю в своих фантазиях, то это относится к незабытым людям прошлых времён (и в тогдашней атмосфере), ныне или мёртвым, или вообще выдуманным, — ВООБЩЕ ничего не имеющими общего с нынешними, как особи принципиально другого биологического вида, на который «не стоит»… Всё было по-другому (лучше несравнимо): и разговор, и манеры, и мысли, и поступки, — по крайней мере там, где людей наблюдала тогда я сама…)
       Но речь — о том, что «им» (кто бы они там не были в действительности — в верхнем, конечно, и очевидно международном (западном) эшелоне всех этих пакостей) нужна почему-то не квартира, а я.
       Вот и «Соцработник» (всё тот же) как-то раз, буквально воздев руки, возопил: «Я хочу привезти тебя в Петербург!», а потом, когда «договаривались» о поездке в мою квартиру «на недельку», вдруг собрался подарить мне - то сервиз (а то там сервизов мало! — если только ещё всё не стырили), то ковёр («персидский»)... Зачем мне на недельку — сервиз и ковёр?.. Бродяги ржали: «Настоящие дамы так и ездят. А за ними — фура...» Думаю, я представляю себе, что это была бы за неделька. Это было бы навсегда — с «опекуном»...
       Ну а потом, я очень хорошо знаю, что всё, происходящее здесь «по мелочам», в гораздо больших масштабах и с удесятерённой силой продолжится и там. Нормально работать мне не дадут точно так же, а значит, я сяду на шею к «родственникам». (О чём они, тем более, начнут мечтать в отношении меня в этом случае — понятно.  Это не мама с папой.) В квартиру — как всю жизнь шастали, так и продолжат. (Вот оно, кстати — куда делись ДВА мои комсомольские билета, когда, правда, ничего за это уже не было, поскольку комсомол прекращал существование. Я-то не могла понять, куда они могли деться, если я их никуда не носила и вообще не трогала! А после Германии, уже не нужный, последний билет «оказался» в ящике на видном месте, — в ящике, из которого в своё время всё было вытряхнуто десять раз!..) У меня и здесь-то ОПЯТЬ (давно не было! — но кодла снова взялась за своё) каждый день что-нибудь пропадает, — а в СПб это будет ТЕМ БОЛЕЕ. (Вот оно — что случилось на вашей Украине, где вдруг, «на ровном месте», идёт война с применением авиации и артиллерии. И то же — о том, почему «вдруг» Бразилия продула Германии со счётом 7:1. «Кто-то» поставил на такой счёт (или «элита» имела свои планы на финал), а «программисты» подсуетились: никто этот матч сознательно даже и не «сливал»… И т.д.) Здесь едва-едва что-то нормализуется с работой – когда речь идёт о грошах заведомо ниже прожиточного минимума, — а там уж точно мне НЕ ДАДУТ оказаться сколько-нибудь независимой, — НИКАКУЮ квартиру я там оплачивать «НЕ СМОГУ», — я вынуждена буду (если зачем-нибудь приспичит «жить» СРЕДИ НИХ) согласиться на полную зависимость  от кого скажут. Тем более, что в СПб и не съездишь никуда (античеловеческие турникеты, кондуктор в КАЖДОМ автобусе и пр., — ВСЁ сделано так, чтобы исключить независимость в зародыше.
       Но всего этого НЕ БУДЕТ: на свет рождаться противно, если «жить» так. (И кстати, вот почему и КАК вышло, что у меня нет толком публикаций, и что я так и не «смогла» заниматься в жизни тем единственным, что меня сколько-либо волнует по-настоящему, равно как и общаться с людьми, с которыми я бы это воспринимала ОБЩЕНИЕМ. Ну а зачем мне надо то, что мне «предлагается»? — вообще ни зачем. Эта «жизнь» — вообще без человеческой радости, без какой бы то ни было возможности счастья априори (всё заменено комфортом-дискомфортом, удовлетворённостью-неудовлетворённостью), — а потом они удивляются: что у них случилось с молодёжью?..
       Как я только что написала в одной из рецензионных переписок, «США — ПРИВЫКЛИ освобождать чужие территории путём поголовного истребления коренного населения. Но охота за мной началась ещё, судя по всему, ДО МЕНЯ (уж не знаю конкретно, чем конкретно обязана я или предки)». Только теперь всё истребляется псевдоестественно: чтобы обязательно была возможность «остаться хорошими», когда всё плохое — «само»… Первое, что уничтожается, когда надо уничтожить народ — его культура. Пожалте: нет её больше. Есть рэп. И дела до ВСЕГО этого нет абсолютно никому: все заняты «разбором полётов» Маш-Даш-Петь-Вась.

       Что же за «танк», и в каком «бою»? Видимо, «танк» — это в плане того, чтобы стоять на своём во что бы то ни стало и с настойчивостью танка (прямолинейностью — сквозь всё, что попадётся на пути) делать то, что нужно тебе. Понятнее это станет, если сказать, что за «бой».
       Сейчас ведётся такая война, одна из основных целей в которой — нивелировка человеческих личностей, их унификация. «Управленцам высшего эшелона» — так удобнее всего получать свои кондовые сверхдоходы. Личности, человеческие различия им мешают. В общем, это война за сохранение человеческой сущности, самого его принципа…

                (Осталась редактура, «причёсывание» текста.)




.