Глаза

Только она так умеет прикасаться к обнажённой душе… –
думал Модильяни, сидя у плачущего окна.
Он любил задумчиво перебирать в памяти
каждое её движение и взгляд,
подолгу разговаривая с дождём.
А тот уже знал из его рассказов,
что у каждой женщины есть своя мелодия,
неповторимая и еле слышная –
и только когда она
различными линиями и красками
ложится на холст,
начинает звучать во всю свою силу и мощь.
Но дождю больше всего нравилось
одно из откровений Моди о том,
как тонко и нежно звучат маленькие девочки,
словно рой бабочек порхает по небесным струнам…
И дождик иногда пытался сыграть
эту мелодию на пыльных окнах его лачуги.

Нет-нет, сейчас не о том – шептал Модильяни.
Нет-нет, сейчас не о том – шептали мотыльки снега,
пришедшие на смену дождю.
Сегодня мы играем душу единственной женщины –
я нарисую её глаза.
 
… И когда упала ткань,
открывая её портрет,
прекрасная прозрачная мелодия,
очаровывая и пленяя всех, полилась по залу.
Закрыв глаза,
Модильяни поплыл по волнам этой музыки,
всё глубже погружаясь в небо...
 



иллюстрация: Модильяни,портрет Жанны