Письмо 8

Роман в письмах
Валентины Петровны Григорьевой
с Сухоруковым Геннадием Ивановичем.

Сказал мне однажды средь белого дня,
Что очень неплохо ты знаешь меня.
Пришлось мне тогда удивиться.
Теперь удивляться твой вышел черёд:
Известны мне мысли твои наперёд!
Желаешь сейчас убедиться?
Тогда поскорее письмо открывай
И в записи мысли свои почитай.
(Быть может, потом пригодится).
Цитировать будешь потом, может быть,
Иль их позабудешь, иль будешь любить,
Но точно, – не будешь стыдиться!
Сейчас убедишься, Геннадий, вполне,
Что влезть в твою шкуру пришлось-таки мне,
На время в тебе раствориться.
Твоими глазами себя увидать,
Твоими устами себе то сказать,
На что ты не можешь решиться.

«Как быть мне теперь, не пойму я никак,
Стихами засыпала вдруг.
То, пишет, судьба указала ей знак,
Что я её избранный друг.
То мне фотокарточку сунет свою,
А то – проездной свой билет.
То взгляд мой всё ловит, улыбку мою,
То, пишет, любви уже нет.
Ребята заметили, шутят во-всю,
Намёки со всех их сторон,
А ей – словно с гуся вода, я смотрю,
И карканье чёрных ворон!

Что делать мне с нею и как поступить,
Свалилась забота мне вдруг.
Обидеть не хочется и разрешить
Ей думать, что я близкий друг.
Известно прекрасно, что я занятой –
Люблю очень сына с женой.
Султан что ли я, чтоб гарем небольшой
Завёл на работе бы свой?
Зачем соблазняет, сбивает с пути,
Никак не возьму себе в толк.
Могла и постарше себе бы найти,
В ответ полюбить чтобы смог.
Негоже искать ей любовь в стороне,
Ещё молодой её муж.
Какого рожна прицепилась ко мне,
Да так ещё сильно, к тому ж?
Намёки в записочках мне подаёт:
«Люблю платонически я».
Вот это Григорьева, ну и даёт,
Так вижу насквозь я тебя!
Другие настали теперь времена,
Другой на дворе уже век,
Чтоб только шептали уста имена –
К другому привык человек!
Намного всё проще и легче теперь,
И если сказал уже «а»,
То «б» обязательно будет, поверь,
И это не только слова!

Прилипла ко мне она, словно репей,
Чего ещё ждёт от меня?
Наверное, хочет, был чтобы смелей,
Поддался напору бы я.
Хорошая баба, всё вроде при ней,
А ходит за мной, словно тень.
Её избегал, намекал даже ей:
«Сплошные дела целый день
И нет ни минутки свободной, поверь,
Обмолвиться словом с тобой!»
Печально посмотрит, как загнанный зверь,
Закрыв тихо дверь за собой…

Сама же писала, что жизнь как пойдёт,
Зависит, что в низ заложить.
И вот соблазняет. Кто это поймёт,
Да разве годится так жить?
В фундамент всей жизни моей динамит
Наверное, хочет закласть.
Какое же здание здесь устоит,
Ему неизбежно упасть!
Спокойно и просто на свете я жил:
Работа, семья, и друзья.
Трудился, смеялся, и жил - не тужил,
Вёл жизнь безмятежную я.
Чёрт дёрнул меня ей сказать комплимент!
Наукой мне будет всё впредь.
Влюбилась так быстро и напрочь – в момент,
А мне что теперь – умереть?
Уеду подальше, на дачу сбегу,
Забудусь в пучине работ.
А там поглядим, что я сделать смогу,
Хватает домашних забот!

Но надо сначала проблему решить,
Где, всё же, конверты её мне хранить.
Прошёл уже год, и еще половина,
Что станет со мной, вдруг узнай это Нина?
Гляди, без вины виноватым ты будешь,
Когда в сердце женщины чувства разбудишь.
Но что за напор, чёрт возьми, темперамент!
Неужто причина во мне – я фундамент
Столь стойкого чувства известной мне дамы?
Храни же Господь от жестокости драмы.
Придётся, наверное, с ней объясниться,
Иначе спокойствия мне не добиться.
Да знает, чертовка, всё знает сама,
Отвечу что я ей, а всё ж без ума.
Приятно мне было тогда поначалу,
Истории этой пора бы к причалу.

Клялась и божилась, что «всё, мол, конец,
Я больше тебя не люблю, наконец.
Потух мой костёр, и огонь не горит,
А пепел развеян, душа не болит».

Я, было, поверил, уже ликовал,
Да рано, наверное, я пировал.
По три раза на день звонила она
Не то из-под Курска, не то из Орла.
Известное дело – звонит ко мне зря
То ночью почти, то ни свет, ни заря.
Пришлось ей соврать, что я в гости иду
И за полночь поздно обратно приду.
Наукой вранье ей моё не служило:
Совсем  рано утром она позвонила.
Не выдержал тут я её своевольства,
И высказал резко своё недовольство.
Моё недовольство она проглотила,
Но, видно, дошло, раз звонить прекратила.

Писать мне придётся, иль устно сказать?
Что так, мол, и так, растуды твою мать!
Неужто  глупа, что не можешь понять:
Тебе твои чувства придётся унять.
В смешное ты ставишь себя положенье,
Отстань от меня – вот моё предложенье.

Ты же пословицы вроде бы любишь.
Вспомни тогда: «мил насилу не будешь».
Ясно тебе, наконец, или нет?!
Или забыла, тебе сколько лет???
Прошу по-хорошему, Валя, уймись,
В рамках приличий  хотя бы держись!
…На марки мне  времени вновь не хватило,
И всё – Валентина, нечистая сила!»

Ты видишь, Геннадий, я мысли читаю,
А то ли прочла, что подумал, не знаю.
Похоже, угадано мною  немало,
Если не всё. Чувство радость  не дало.
...Печальная, Гена, сложилась картина,
Но что же поделать? К сему – Валентина.

P.S.

Как унтер-офицерская вдова
Себя я высекла в посланьи этом.
Права была, иль не права –
Узнаю всё с твоим  ответом. 

Картинка из интернета.