Социализм как прошлое не вернется

Социализм как прошлое не вернется

Для частнособственнической психологии, вдруг лишившейся реальной социальной почвы, социалистическая революция была полной катастрофой. Индивидуалист впервые подвергся ограничению и осуждался морально и идеологически. Но сегодня, когда отношения собственности индивидуализированы и капиталистического производства как такового уже нет, бессмысленно говорить об этом. И, какие бы последствия они не имели в прошлом, они нас уже не интересуют, так как истина содержится не в них. Каждое поколение людей живет своей жизнью и вырабатывает свои правила и принципы как развитие прошлого и преемственное продолжение жизни на земле, идущее от поколения к поколению. И прогресс состоит в том, что мы уже живем в другой эпохе, полностью подвергшей отрицанию представления предыдущих поколений. В этом смысле социализм – прошлое, и как таковое, и со всеми своими порядками, он уже никогда не вернется. История не поворачивает назад. А люди субъективно могут думать, мечтать о чем угодно и стремиться к чему угодно. И все это остаётся субъективным.
Речь с самого начала шла о роковой ошибке истории, о непреодолимости стремления человека к обладанию и потреблению. Даже до сих пор говорят о неискоренимости пороков человека, присущих якобы его природе. Ошибаться могут только люди, даже самые великие, ошибаться могли и классики марксизма, а история, простите, как раз не ошибается, а протекает объективно, независимо ни от Ленина и ни от кого бы то ни было, и наша задача состоит в том, чтобы осмысливать весь общественный процесс развития как закономерное движение, а не сваливать все на великих личностей, злых и добрых правителей и на неискоренимые пороки. Если социалистическая теория со временем разошлась с реальным развитием общества, то это доказывает ошибочность и ложность этой теории, а не бессмысленность реального социалистического развития. Социалистическое развитие не изобреталось. И человечество может вернуться к нему только под новым углом зрения, устранив собственнические отношения между людей, а, следовательно, и потребительского отношения, являющегося продуктом стоимости и потребительной стоимости.
Сегодня стоимости практически нет, а потребительское отношение, воспитанное веками капитализмом, сохраняется и убивает людей медленно. Что не эта экономическая категория характеризует людей и их отношения друг другу, это уже обнажилась в денежных отношениях, приняв бессмысленный характер во всех проявлениях жизни. B историю социализм вошел первой фазой коммунизма и таковой и останется и, отбросив ошибочные мнения, люди новую организацию начнут снова с него и тем от первой фазы реально будут переходить, на этот раз сознательно, с точки зрения человека, ко второй фазе как к человеческому обществу, обществу всесторонне развитых индивидов. При социализме даже представления не имели, что с собой представляли потребители и производители и каким человек формировался в этих общественных отношениях. Люди, которые трудились, чтобы потреблять, и потребляли, чтобы трудиться, – это уже само по себе было замкнутым кругом, в котором люди не могли находить своего счастья, отождествленные с вещами и чисто вещными отношениями. И такой потребительски или производственный коллективизм коммунизм вовсе не характеризует. И если теперь общество вернется к социализму, то только для того, чтобы создавать человеческое общество на основе социалистических коллективов. Другого пути история еще не придумала и не придумает никогда. И в жизнь воплощаются не фантазии собственников, разрушивших социализм ради своих амбиций, а стремления миллионов людей просто жить по-человечески. И сознания это они обретут. Осуществляется именно историческая необходимость, а люди смотрят на амбиции и стремления отдельных людей. Этого социализм сделать не мог с людьми, выходившими из классового общества, с людьми с собственническим сознанием. И надо было разложить эти отношения и этого сознания, чтобы люди остались самим собой, чтобы они потом решили свои человеческие проблемы сами, самостоятельно разъединившись и оставшись одинокими. А потом и объединившись. И История все подвела к этому.
Дело в том, что в социалистической теории реальное развитие социализма попросту отождествлялось с коммунистическим движением, которое будто бы и должно было уничтожить капитализм и в дальнейшем перерасти в полный коммунизм, а реальное развитие общества опровергло это чисто внешнее понимание, тем самым, перевернув и наши представления о социализме. И этот чисто внешний взгляд и исчез, но чтобы породить внутренний, человеческий взгляд на нашу жизнь. Стало быть, мы разочаровались не в коммунизме, которого никогда не было и быть не могло, а в социализме, отождествленного с коммунизмом и который должен был разрушиться, чтобы освободить людей и предоставить их себе. Денежное рабство есть, например, не настоящее рабство, из которого люди могут выходить, совершив переворот, а самый настоящий обман, подлежащий раскрытию. Ибо деньги, и только деньги, вобрали в себе весь обман! И не более. В действительности же, социализм не мог быть коммунизмом ни в каком отношении, а был, как на это и указывал К. Маркс, «политическим переходным периодом, лежащим между капиталистическим и коммунистическим обществами, в котором первое превращается во второе». И этого превращения история не отменяет, а только отбрасывает ошибочные мнения и амбиций, опустив людей на дно. И государство здесь подавляло и разлагало собственнические отношения как продукта капиталистического развития. Причем это отношение должно было разложиться на уровне индивидуального отношения, обнажившись после устранения товарных отношений. А разложения этого отношения естественно отражается как деградация человека, который уже становится разрушителем и все меньше приспосабливается к современной форме жизни. Тем самым он уже сам бессознательно бежит от этого мира, пытается скрыться в деньгах, которые как раз его уводят от действительности, все более отчуждая людей друг от друга и общества. Практика показывает, что деньгами можно превращать людей в рабов и тем свернуть всю жизнь, и рассматривать это законным. Но этими же деньгами можно превращать людей и в людей и дать им человеческого сознания, которого не могло дать советское общество, обременённое своими противоречиями. Но если этот политический переходный период, лежащий между капитализмом и коммунизмом, в теории социализма был приписан самому социализму, то в этом нет вины К. Маркса. А социализм при более точном определении ничего другого и не означает, а потому он является именно социализмом, а не коммунизмом. Для рождения коммунизма нужно рождение нового человека, а не сказочное богатство. Это значит, что социализм мы должны понимать как историческую силу, призванную разложить капитализм и создавать условия для перехода человечества к высшей фазе коммунизма, только освободив человека и сложив его дух в самом настоящем выживании. И социализм должен был разрушиться как умирающий капитализм, и возродиться как становящееся будущее человеческое общество.
Именно таким образом в истории социализм выступает стыком между настоящим и будущим. А то, что социализм является первой фазой коммунизма, означает, что социализм как специфическая политическая организация деформирует капитализм и разлагает его и в итоге с необходимостью порождает элементы будущего и с их развитием сам отрицается как умирающий капитализм, с чем, в сущности, и связано болезненность его развития. И, само собой разумеется, умирающее капиталистическое общество, и люди как продукты этого общества не могли любить социализм как государственную империю, возникшую как неодолимая преграда на пути развития капиталистической системы. Ведь «муки родов» нового общества не бывают блаженными, и социализм не мог быть таким, поскольку именно здесь, а не в капиталистическом обществе, общество «беременно» коммунизмом и, породив его, само отрицается.
Но тот факт, что социализм «беременно» коммунизмом и порождает его, отнюдь не означает, что социализм есть коммунизм. Вся ошибка состояла именно в этом. В действительности же он тем самым создает необходимые объективные и субъективные предпосылки будущего, разложив капитал и капиталистические общественные отношения. Но ведь люди – не птенцы, вылупившиеся из скорлупы, а продукты общественного развития. А по сей причине, они так же должны были изменяться в соответствии с изменениями общества и освобождаться от капиталистического содержания. Тем более никто даже и представить не мог, какое сознание породит распад социализма и его дальнейшее развитие «по Запалу». И мы сейчас переживаем именно такое неопределенное состояние. Разве мы знаем, кто мы такие и что нам надо и зачем вместо нас в великолепных дворцах и зданиях живут товары и зачем наши элементарные потребности нам обходятся столь дорого, а духовным в этом мире даже не остается места?
Значит, если теперь социализм распался, то это говорит о том, что уже возникли и действуют силы, являющиеся результатом развития самого социализма и которые отнюдь не тождественны со структурами капитализма. И естественно, «капиталистические формы», понимаемые нами, так же должны быть оценены с этой позиции. Значит, социалистическое движение создало за семьдесят лет своего существования мощные разрушительные силы и тем разрушил капитализм не только в постсоветском пространстве, но и подрубил корни капитализма во всем мире. И только этим он заслужил презрения собственников.
В этом смысле ориентация на Запад, который не содержит названных элементов, мистифицирует наше сознание и тем вводит в заблуждение, порождая иллюзию о бессмысленности социалистического развития. Эти элементы там складываются только вслед за социализмом и выражаются в становлении человеческого содержания общества, освобождающегося от капитала и принимающего денежную форму личности – то, что мы рассматривали выше как владельца денег – разрушителя. Мы должны помнить, что советское общество, повернув экономику и культуру к обществу, создавало благосостояние каждого. Тем оно каждого сложило просто потребителем. А на Западе «потребление» и тем более «голое потребление» от капитала еще не отделилось, как советское общество отделило людей от средств производства (основной капитал) и богатства как такового противопоставило людям, чтобы они его разграбили и уничтожили. А теперь средства производства просто расщеплены и попали в руки людей, и люди в силу этого разъединились. Там капитал, еще объединяющий людей в общество, просто индивидуализируется, а у нас индивидуализируется человек, оказавшийся в полном одиночестве в силу названного разъединения общества.