2-й фрагм. Из времён французской бойни

 начало в http://www.stihi.ru/2014/06/29/8802

Враг, коль прозреет на два глаза, страшен –
он Пьера  опознает  до поры…
Шаг первый важен, пистолет заряжен.
К нему есть шпага, наглость и понты.
Пьер снова призадумался о вражьем
бурлящем коридоре: как пройти?
На чудо ротозейства, доброты,
иль просто чудо,  нет  надежды, даже
коль он пойдёт без дрожи сквозь ряды.

«Дай мне, Господь, сподобится на трюки,
чтоб не было нужды рядиться в смерч.
Спонтанный бой не ведает науки.
Умрёт не всяк, кого возьму на меч,
но каждый счастлив будет сам обречь
отважного католика на муки,
ведь даже не о смерти лишь и  речь.
Притом, что движусь медленнее мухи, –
терзался Пьер в сомненьях, – не силён
увы, я в лицедействе, как шпион».
Но нужно думать противоположно:
– Вперёд,  брат! Пусть опасности и  сплошь, но…
   ведь главное, что  рядом  мы с тобой, –
хромого имитировать несложно.
Теперь смешаться можно и с толпой.
Незрячего веди хоть на убой!

Пьер долго вёл «слепца», держась за выю:
«…А вот и те, кто спросят мой патент
поводыря. Прощай эксперимент»?
В руках врагов – мушкеты. Боевые!
Нежданный, но весомый аргумент.
Им жалкий пистолет – не конкурент.

Тяжёлое оружие на сошках.
Дюймового калибра ствол – не мух
пугать-гонять на ветреных дорожках!
Пробьют любой доспех и выбьют дух!
Таких бы обходить путём окружным…
Припомнился невольно местный слух.
Торговец модным редкостным оружьем,
берущим броненосцев на испуг,
обижен на барона был не вдруг.

И вот в итоге – антипод фиесты,
ход драмы до смертельного конца…
С мозгами похотливого глупца
правитель как ходок к чужим невестам
развратничал с избранницей купца.
Купец месть затаил и счёл уместным
тайком, помимо пороха, свинца,
сбыть чудо-огнестрелы гугенотам,
коих барон-католик мучил гнётом…
– Сейчас бы пива, или хоть воды, –
натужно просипел Пьер-поводырь. –
   Обидно, что лишаюсь быстро  сил я.
   Боль в ранах – словно сунули в них шилья.
   До  лекаря  должны добраться мы,
   хотя мы для него –  худой  гостинец.
   Коль силы есть в тебе, то пой псалмы.
– Петь буду, чтоб до  Бога  докатились, –
наивно обещал «лишённый» глаз
до Господа донесть хвалебный глас.
Незрячий так запел, что даже  пыль из
одежды от  восторга  поднялась.
Стрелки, полны почтенья, расступились

и пару пропустили сквозь ряды,
а певчий продолжал на все лады.
Хотя на Пьере взмокла вся рубаха,
кураж взял в сердце верх над чувством страха:

– В гармонии такой  мы, как в броне!
   Псалмы бодрят нас с каждым изреченьем.
   Божественно! Вот это вот по мне!
   Пусть будут для тебя псалмы леченьем,
   победный шаг становится плавней!
   А мёртвых не  вернуть  уже парней…

Минуты через три Пьер с облегченьем
свернул в тот переулок, что вполне
мог быть своим. Последним огорченьем
в пути стал появившийся в окне

стрелок, предупредивший из засады:
– Мы рядом, на дозорной вышине.
   Пой громче – нет желаннее услады!
   Брат во Христе! Твой голос слышать рады.
   Как Моисей-пророк по целине,
   ведёт тебя хромой сквозь все преграды?
     Подобен, как в песках,  прицепу ты,
   но далее тащиться вам не надо
   ни по нужде, ни ради променада.
   Безбожный люд на том конце пути
   враждебной преисполнен суеты.

– Спасибо, дуралей, тебе за это! –
ответил Пьер за певчего (смеясь)
и выстрелил в окно из пистолета –
с утра в цель метко пули клал не раз.

Одною пулей сшиб двоих – не слишком
эффектная удача-то вблизи…
От страха у «слепца» пошла отрыжка:
– В кого стрельба?! Господь нас упаси!   
– Нам прежний путь большого стоит риска, –
слепца Пьер закружил вокруг оси
и крикнул. – Поспешим, враг очень близко!
      А я кого-то  пулей  угостил.
      Стреляю под псалмы – таков мой стиль…

Попутчик, сбитый с толку, порысил
на пару с Пьером в нужном направленье.
Ему хватило до упора сил,
чтоб добежать по лужам, по грязи
и языком стать без сопротивленья…
– …С двух сот шагов попробуй, порази
   таких вот монстров уличных заторов!
   От наших аркебуз им смех, не страх…
   Нам в качестве безумных визитёров
   непросто станет, будучи в гостях,
   бить в лоб в теснине улиц  мушкетёров,
   стоящих, как сказал, ты в пять рядов.
   Мы, словно дурни супротив актёров.
   Такой подход заведомо хренов…

   А ты  удачлив,  парень. Ловкий воин! –
барон настолько Пьером был доволен,
что вмиг послал в разведку боем вновь…
Смертельно столкновенье двух миров –

двойным ожесточеньем подогрето.
Забить еретика католик рад.
Баронский сын и  сам  на бой конкретно
отправился, возглавивши отряд,
и всё пожечь грозил, как Герострат.

Барон, всё зная от лачуг до храма,
отправил с сыном личную охрану:
«Затмит Анри во гневе сатану.
Не  дай  Бог, сын и впрямь отдаст огню

всё то, что не отдал бы гугенотам.
Грозит нам ситуация цейтнотом,
коль враг нас в наступленье упредит.
Враг не попросит милости в кредит,

да мы бы и не дали, но пожаров
не надо! Никаких чтоб дальних зарев!
Туда, где враг по сути встал толпой,
всех лучших, всех начальников и замов
спешу поочерёдно бросить в бой,
а сам тут караулить буду знамя,
оставив лишь резервный основной
эскорт мой и надежды за собой.
Я буду вашим сердцем и глазами,
не думайте, что шлю вас на разбой.
Вам мало сил?! Мечтаете о займе?
Сержант, рекомендую Пьера – свой.
Бери,  Марк. Он – не сопли бахромой.
Быть средь врагов ужом – его манера»…
Начальник стражи взял с собою Пьера:
– Ты лишь  своих  не трогай сгоряча.
   Удачливей тебя, Пьер, кавалера
   сегодня я в сраженьях не встречал.
   Твою фортуну враг возьмёт на веру.
   Прикрой мне тыл и не моя печаль,

   сколь много ты при этом грохнешь гадов.
   Бросай по сторонам побольше взглядов.
   Не в поисках, конечно, варьете.
– Вкусив не больше двух ударов кряду,
  в удачливость мою поверят те,
  кому не уступлю я в быстроте.

– Вражина вновь скопился где-то близко.
   На проклятой земле, от крови склизкой,
  где жарко даже в сумрачной тени,
  пока что ограничимся зачисткой
  на улицах Ткачей и Сен Дени.
  Немаленькие  улицы для сыска.
  Достаточно, считаю, всей длины,
  где б нас, зубастых, вдоволь накормили,
  чтоб мы себе  оскомину  набили,
  а уцелевший враг умчался в мыле.
  Тебе стать трудно жёстким, как бревно.
  Наверно, у тебя святой был предок…
  Столкнуться с сатаной не мудрено,
  но нынче бесноватый враг стал редок.

  Однако, нам с тобою всё равно
   нельзя в бою стать хрупче табуреток.
– Бесспорно. Решено, месье, Рено…
За веру горло грызть – все звери, но

Пьер зелен был ещё, чтоб  озвереть так.
Глаза кровь не застелет пеленой
и жажда не придёт – любой ценой
вкусить из вражьей печени заедок.
             .            .            .
Анри был старшим из баронских деток.
Чтоб славы боевой скорей достичь,
он в центре шёл, не горбился в кюветах.
Напутствовал он Пьера в спину этак:
– К победе, нашей лучшей из добыч,

   надеюсь, без потерь придём несметных.
  Будь, шевалье, в бою разумен, меток.
  Умаешься –  сержанта  в помощь кличь…
  Видать, был славным воином твой предок.
  Едва ль твоя удача в амулетах.
  В глазах же гугенотов, ты – их дичь.

  Скопилась, где – неведомо мне толком,
  тьма гадов! Я – твой бог. А ты не хнычь –
  управишься в бою с любым подонком.
  Кольнёшь и  шпагой ты, и с эспадроном
  смертельные приёмы смог постичь, –

идя за Пьером, славой в бой ведомым,
баронский сын насупился, как сыч,
хотя не счёл нисколько моветоном
общенье шевалье с крутым патроном.
Для Пьера покровительственным тоном
разжёван политический был спич.
Болтать не стали как о деле стрёмном
лишь то, что гугеноты – Божий бич.
Баронский отпрыск явно хладнокровно
на ноль помножить всех еретиков
планировал, мечтал приватно, скромно
(но действенно) руками мастеров
меча и шпаги: – Лучший из миров
   лишь тот, где паства чтить барона склонна.
  И пусть звучит восторг! Не плач. Не рёв…

   …Поскольку эта улица наклонна,
  их кровью мы зальём застенный ров.
  У нас тут полноценная колонна.
  Такой накал боёв для нас не нов.
  С отборной нашей силой, безусловно,
  завалим мы и  этих  кабанов.
  Но враг, как гидра, зол, многоголов…
  Всё зло от гугенотов! И, вестимо,
  мы с ними с давних пор несовместимы
  осознанно в двух случаях из трёх.
  Они не верят в дьявола. Солидны
   по мере фанатизма. Бог их строг.
– Безумные фанатики и злыдни
   нас люто ненавидят! Чтоб я сдох!
   Меж нами, как на Корсике, вендетта? –
Пьер обернулся. – Чую я нутром,
   их злоба не везде страшна. Уж где-то
   о них мы сами ноги оботрём.

– Жаль, меньше нас, чем их: один-два к трём.
   Мы знаем, где в засаде их мушкеты,
   поэтому на них и не пойдём.
– Подумали сейчас мы об одном
   и том же? В лоб атаки наши тщетны?

– Есть не везде у всех врагов мушкеты.
  Нас где-то неумехи ждут и шкеты.
  Туда мы и нагрянем белым днём.
  Кого не перебьём, тех проклянём.

  На мясо не    забьём      подсвинка  что ли?!
   Ни перцу мне в бифштекс не жаль, ни соли.
– Как быть с рецептом? Ведь и  враг  при нём.
– Един на всех. По полной и глотнём.

   Не     ссорит     Смерть нас – дока в закусоне…
   Не выручит нас ход конём, слоном…
   Жаль… коль из всех мы аркебуз пальнём…
   что в вверенном мне нынче гарнизоне

   никто не вставит в общий хор мушкет.
   Тех, за кого при этаком позоре
   пойти бы аркебузам  замуж, нет…
Пьер вовремя усёк: – При остром взоре
я смею полагать, что в дальней зоне
достойный нам готовится фуршет.

Кровь – пиво! Черепушки вместо сыру!
Там явно суета не для блезиру…
– Мы вовремя придём во славу лет! –
взревел сержант. – Вперёд аркебузиры!..
…Два залпа двух шеренг! Огонь-дуплет!
Сломаем зверю в логове хребет!..

Рассыпалась вся вражья оборона:
терзая слабый фланг, отряд барона
зачистил пару улиц в полчаса.
Взвод надвигался, жаля, как оса –

стреляли аркебузы безотказно.
Противник огрызался всяко-разно,
бросался в контратаки на рожон
но инициативы был лишён.

Взаимно все найти бы способ рады
фронт яростно порвать – рушь, не мельчи!
Привычные кровавые обряды –
гвардейцы не допустят в них ничьи.
Бой завершали пики, алебарды
плюс грефы и двуручные мечи…

…Ёж пик гвардейских весь кровоточил –
Смерть схватывала свежие харчи
Для двух фаланг бой встречный крайне жёсткий.
И  вражеский  ёж от намокшей шёрстки
казался грозным – крови натекло!
Кровь на земле раскрасила бороздки.
Кровь в лужах, словно бурое стекло…
…Гвардейцы били насмерть, быстро, хлёстко,
но… кончились заряды у стрелков,
и бой у ключевого перекрёстка
грозился стать побоищем веков.

Показывая навыки и норов
и выявить успев героев дней,
сошлись две полуроты пикинёров.
За каждой (агрессивно не бедней) –
лес хищных алебард – чуть в глубине…
Мятежники отбили натиск первый,
второй, Анри выматывая нервы:
– Останется любой, кто глуп, при мне,

    а умный и желающий награды
    пойдёт вперёд и сделает, как надо,
    решающий пролом в рядах врага.
– Спешу сказать им не без драйва «гав».
     Кто выживет – предвижу я крах гада, –
сержант ушёл: – Считайте да упада,
    как много пик бастардом сострогав,
    отброшу я защитников за кромку.
    От одного меня вам больше проку.
    При мне мой острый меч и острый нрав.
– Ну что ж, Рено, проделай нам дорогу.
   Эй! Марка пропустить вперёд, как к Богу! –
кивнул Анри. –  Дави   их, дерьмодав!   
Марк фыркнул:           – От меня    побольше    проку!
    Рено им    вмиг    устроит катастрофу!
     Щас доберусь! Давить их – прямо драйв!..

…Не каждый отзовётся, жив и здрав,
в фалангах после боя в перекличках…
…Стальное жало ищет плоти в смычках,
почти перед глазами мельтеша…
В батальных закреплённые привычках,
отобранные в вихре мятежа,
ругательства смешались в перекличках…
С огнём угрозы в многоглазых ликах,
сходились в стык два яростных «ежа»,
своим желаньем выжить вновь смеша
разнузданную Смерть (с когтями в пиках).
«Не вам со мною, псы, тягаться в играх!
Кто встал передо мной, тот  умер!  Ша!
Хотите в глотку каждому ерша?!

А чтоб вам по ершу живому в анус»! –
сержант угрозы слал в упор врагам.
Пока взаимно пики отбивались,
чтоб стать мостами к вражьим берегам,

Марк, будто кобра, прыгнул и мгновенно
под пиками крутнулся по земле.
Свои смотрели вслед благоговейно:
не многие умели в позе змей

остаться под ногами одиночкой
у вражеского строя, словно кочка.
Безумный, но и точный же расчёт –
подрезать сухожилия господ,
расправиться с сержантом не успевших,
за что и наказал ползущий пеших.

Своей задумкой он доволен:     «Режь    их»!
И тем, что дело не погибло, горд.
Смерть тут как тут – безудержный проглот.
В одну минуту рухнула плотина.
Проток гвардейцев вклинился в проход.
Мгновений драгоценных им хватило,
чтоб строй врага взломать необратимо.

     (продолжение в в 3-ем фрагменте http://www.stihi.ru/2017/10/07/3802)