Никки и Аликс

Луна тревожным бликом озаряла
Мансарды, парк, кареты, лошадей.
В объятиях сверкающего зала
Мерцали сотни, тысячи огней.

Эфирный запах просто невозможен,
Зато прекрасен канделябров свет.
Но – Боже мой! – так тих и осторожен
Был юноша в свои шестнадцать лет.

Он был красив, умён необычайно,
К добру стремленьем многих превзошёл -
То у окна он постоял печально,
То в тень балкона грустно отошёл.

«В звенящем вальсе весело кружится,
Но не сейчас, наверно, не сейчас».
Кто бы помог ему развеселиться?
Помог вернуть огонь потухших глаз?

И вдруг, в плену волшебного заклятья,
Он встретил взгляд надежды и мечты
Прелестной девочки в жемчужном платье,
Небесной, чистой, детской красоты.

Он подошёл к ней, улыбнулся нежно,
И пригласил на первый полонез.
Она кивнула – просто, безмятежно –
И след тоски из глаз его исчез.

И на балу вдруг стало очень шумно,
Но отчего? Быть может невзначай?
«Взгляните! Ах, как это неразумно!
С кем это цесаревич Николай?»

Так встретились они – совсем случайно –
В саду гуляли, свежестью дыша,
И поняли, что вдруг необычайно
Наполнилась томлением душа.

Но наступил тревожный час разлуки,
И чтобы им совсем не унывать,
В дни счастья, горести, обид и скуки
Поклялся ей он пламенно писать.

Шли годы, но порыв любви мятежной
Не покидал разлученных сердец,
Случилось то, что было неизбежным –
Свою Аликс ведёт он под венец.

Трудна, конечно, царская работа –
Он делал всё, чтоб счастлив был народ.
Единственной возлюбленной забота
Его оберегала от невзгод.

Когда болел он, сидя пред постелью,
Она держала за руку его,
И за окном апрельскою капелью
Вернула к жизни – просто и легко.

Детей счастливых светлые улыбки,
Их добрый, честный, благородный нрав
Затмили совершённые ошибки -
Любой правитель может быть не прав.

Но вот без права чести и признанья
Народу царь – уже совсем не друг,
И без почёта, титула и званья
Их ждёт холодный Екатеринбург.

Они остались преданы отчизне,
И за неё стучали их сердца,
А их любовь – сильнее смерти, жизни.
Она одна. До самого конца…