Современная поэзия

В наше время модное и, что главное, до недавних пор довольно забавное, где деленье ясно фундаментальное творчества на свежее и банальное, всех людей на чувствующих картину и им подражающую скотину (если это слово довольно резкое - это лишь художественное средство ведь, а, вернее слепок, с натуры содранный, даже и смягченный, но, в общем, подлинный) - в наше время счастья и безысходности, равно эгоизма и всенародности, всякому дающее "шансы равные" , чтобы над попытками ржать бесславными, время популярности в лентах публики, истину нашедшей в рекламной рубрике - если покороче, во время оное не функциональности бьем поклоны мы, и не красоте под песком отсылочным, а оригинальности и ухмылочкам, даже если мало в них остроумия, даже если сутью они угрюмее, в наше время стало приметой истины даже не звучанье ее, а письменность: деконструвизм у нас в стихотворчестве очень одобряет элита общества, так что даже я - ну ведь я внушаемый - посмотрев глазами почти хозяина на свои стихи, ощутил презрение: всю провинциальность стихотворений я ныне ощущаю, как будто в пыточной, ведь они не лучше стихов открыточных, сколько не стремился к красивой резкости, а в моих стихах слишком много детскости, как достали столбики эти ровные, словно крем да рюши чего любовного, даже все разбивки и недолесенки кажутся гнусавой и старой песенкой, словно смесь рок-группы и хора флотского под баян и ложки поют Высоцкого, подражая тону его хрипящему и сойти надеясь за настоящего. Я погоревал - ну, секунд четырнадцать, с коллекционерской решив настырностью в неопубликованные собраньица чуточку добавить оригинальности. Но потом я вспомнил глаза любимые, встречи с ней банально-неповторимые, вспомнил и орла ромайонской нации, все что мне дороже любой овации - и решил, оставшись при прошлом мнении, свой вопрос задать в неоткрытых прениях. Я оригинальность люблю и жалую, хоть люблю и классику, и удалую вещь ну совершенно простонародную, хоть и ретроградство люблю немодное, в общем, не в поддержку, не в осуждение, с крохотною каплей недоумения из глубин культурного плюрализма я спрошу бесстолбичную харизму: истина сокрыта в любой фантазии, это мне понятно без всякой Азии, смыслы и эстетику вижу ясно я в абстракционизме и в сказках массовых. Я же не из тех, кто скривится сразу же, если непривычное вы покажете: нереалистичное и сумбурное мне приятно искренне, как ажурное, слишком упрощенное мне не нравится, но при этом разумом - принимается. Только если столбиков разрушение - революционное есть сражение, есть борьба во имя сверженья косности, не эскперимент - перемена плоскости... Все же предлагаю я согласиться вам, смысл был когда-то в любой традиции, колесо - доселе не устаревшее, только то отжившее, обнаглевшее с самой объективной из точек зрения, что, чиня упорно сопротивление, пользу не приносит во время новое. Столбики я взял не затем основою, чтобы сразу крикнуть всем пошлым личностям: это-де стихи и без прозаичности, но затем, что просто, ведь так удобнее, рифмы очевиднее, безусловнее, ну а, увеличивая деление, я делюсь логическим ударением, лесенки мои не нонконформистские,  не хочу непонятым быть и близко я, я, наоборот, чтобы лучше выделить, чтобы даже те, кто не зорки, видели. Это смысл в столбиках общепринятых, далее от вашего нужно имени: а какой есть смысл - другой, особенный, чтоб не как у Пушкина... и Истомина, в том чтобы от строф отказаться - шутка ведь не над сочинителем с предрассудками, я пишу легко в рамках стиля этого, даже далеко не бегу за Enter'ом пальцем одиноким занявшись танцами по экрану сенсорному китайскому. Это шутка наглая над читателем, правда, тренирует его внимательность, но его лишает азов комфортности и запоминается - будто колкости. Значит смысл в чем-то другом, неведомом, узнавай его ты хоть референдумом; я совсем не против письма абзацами, разве поэтический граммар-наци я?  Только площадям восстающим - корчиться. Творчеству даю я свободу творчества. Но, однако, сути в стихах разлившихся я не отыскал, и, чуть-чуть скривившийся,
Снова возвращаюсь к былому способу.
Так и остаемся навек с вопросами.
Отчего меняется форма внешняя,
Старая уходит, как будто грешная,
Вдаль за ней уходят удобства вечные:
Терпим мы лишенья в смешной беспечности.
Мода - вещь, однако же, бесподобная!
В центре - некрасивое, неудобное,
Даже одинаковое в звучании,
С тем, что называют пустым бренчанием -
Только из-за внешности втык традициям
(Значит - против серости с инквизицией!..)
Только с современной я сам ментальностью восклицаю - слава оригинальности!

23.06.14 г.