Красивая девочка с лазурными волосами

Пока Пиноккио на дубе,
Веревкой связанный висит,
В окошко маленького сруба
Красотка-девочка глядит.
Лазурная у ней прическа,
На платье золотые блески.
Нужно сказать, что это Фея
Добрейшая - никто иной,
И знали ее люди, звери,
Теперь узнали Вы со мной.
Фея волшебная была
И тысячу лет в лесу жила.
Всем, людям, зверям помогала,
Грабителей не уважала.
Как видите, за тысячу лет
Она не постарела – нет!
Такой же  девочкой осталась
И также мило улыбалась.
И видит Фея, что мальчонка
Там на дубу в листве висит,
И к Соколу взывает громко:
«Эй, Сокол, малыша сними.
Ты положи его под дубом,
Где почва заросла травой,
Ведь ветер вмиг его погубит.
Проверь, он мертвый иль живой?»
Ей Сокол отвечает : «Фея,
Я вижу, вижу малыша».
Взмахнул он крыльями, как веер,
И к дубу полетел, спеша. 
Веревку клювом разорвал
И с дуба мальчика он снял,
На травку там же положил,
Вернувшись к фее – доложил:
«Я сделал все, как Вы велели,
Потрогал его там и сям».
«И что, мертвее иль живее
мальчишка оказался там?»
«Вначале думал я - мертвее,
Но кажется мне, что живее.
Ведь там, под дубом в траве-гуще
Сказал малец 'Теперь мне лучше'».
Фея ударила в ладоши,
Медоро Пудель появился.
Пудель носил сюртук хороший
И видно, что не обносился.
На голове он в треуголке
С большой и золотой заколкой.
Но этого сказать нам мало -
Имел громадные карманы!
В этих карманах прятал кости,
Что обглодали Феи гости.
Штанишки бархатные были,
Чулки из шелка мы забыли.
Туфли на малом каблуке,
Еще чехол на сюртуке,
Которым в непогоду дня
Хвост укрывался от дождя.
Медоро Фея так сказала:
«Возьми карету, в лес иди,
В лесу Пиноккио найди.
Под Большим Дубом он лежит,
Не дышит, даже не сопит,
Но Сокол говорит - живой,
Так привези его домой.
Ты понял все? Тогда шагай».
Медоро слабо издал лай,
Что означало «Да, я понял».
И сразу побежал из дома
В конюшню, где была карета,
В которой сбоку вместо реек
Прибиты перья канареек,
Внутри большая банка сливок,
Варенья, коржиков, подливок.
Везли карету сто мышей,
Медоро дал им трюфелей.
На кучерское место влез
И двинулась карета в лес.
Наверно, семь минут минуло,
Пудель с Пиноккио вернулись.
Из дома вышла сразу Фея,
Что всех всегда была добрее
Мальчонка на руки взяла
И в комнату домой внесла.
Стены сверкали перламутром,
Что отражалось на свету,
Ведь за окном настало утро
И солнце съело темноту.
Тут Фея слугам приказала
Чтоб пригласить сюда врачей.
Врачей  тех трое оказалось,
И все приехали скорей.
Первый Ворон: щупал пульс,
И  ноги мизинец тоже.
Он сказал, не скрывши грусть:
«Коль не живой, так мертвый пусть».
Второй врач – был это Сыч, но
Мнение его отлично
От того, что Ворон дал:
«Он живой»– так Сыч сказал.
Ну, а если мертвым станет,
Жить тогда он перестанет.
«Я сверчок, я говорящий»-
третий врач сказал, кричащий,
«Этот мальчик, ай, ай, ай,
Продувной он негодяй.
Он мошенник, он бродяга
И лечить его не надо.
Вижу в нем я подлеца,
Он загонит в гроб отца!
Ведь сейчас отец Джепетто
По дорогам гибнет где-то,
Ищет папа сорванца,
Жалко мне его отца!