ветрен-но

до щелчка. скулы, солнце, музыка,
поднятый ворот. ворот изгиб,
кован-ный холст языка и мы снова узники,
вылететь из обоймы - наш кульбит.
намагничены, не замечены, не разучены,
но разлучены временем и своим "пока",
разбегаемся. ночь. скручены
туго натуго, как твой табак.
затянуться. прощание долгое.
покурить, подышать росой.
холодное утро, убогое.
на губах поцелуя соль.
до щелчка. в карманах песок, ветрен-но,
насквозь холод и скрип ворот,
вместо нас, прощает уверенно,
вдох и выдох и наоборот.
рассуждай. до щелчка. медленно
отпуская, ладонь разжав,
карты падают к ногам веером,
наступление предсказав.
до щелчка. человек отменяется,
отменяется так же, как мы
только что. да, такое тоже случается,
на себя потяни затвор пустоты
и выстрели.


*"Лингвист может взглянуть со стороны на свой родной язык и сказать, что научная ценность или практическая польза требует в чем-то изменить, скажем, орфографию. Поэт тоже меняет язык, и куда сильнее, но смотрит он не со стороны, а изнутри. Сам язык, претерпевший изменения, вдохновил его. Разница между поэтом и лингвистом подобна разнице между матерью, вынашивающей ребенка, и хирургом, делающим операцию.

...Те, кто понимает закон, могут его менять в его же духе. Только они знают, чего этот дух требует. Сторонний обновитель этого не знает и потому, как мы видели, ничего сделать не может. Чтобы привести в согласие различия буквы, надо постигнуть дух. Обновитель же выхватывает несколько букв, которые попали в поле его зрения благодаря времени и месту, и провозглашает их без каких бы то ни было основательных поводов. Только закон может разрешить или запретить изменения в законе. Потому Аристотель и говорит, что этику усвоит лишь тот, кто верно воспитан. Человек, не знающий дао, не увидит исходных точек нравственности. Когда надо решать теоремы, непредвзятость только поможет. Когда же речь идет об аксиомах, она просто ни при чем."

Клайв Льюис, "Человек отменяется"