Я сижу на камнях у воды и плачу...

Я сижу на камнях у воды и плачу -
И на мне сюртук - весь в прибрежном песке -
Я всего-то Чехов в Ялте, на даче,
И всего-то "Чайка" в моей руке.

И всего-то чайка кричит над морем,
По душе, улетевшей, - куда-то в даль.
Я всего-то Пушкин, убитый горем,
И всего-то - в руках его несший - Даль.

Я сижу у воды, и мне так спокойно,
Только в спину целится. Подожди.
Дай услышать море и хор покойных,
Так всегда начинаются здесь дожди.

Но уже револьвером мне тычет в спину
И насмешливо смотрит со дна воды -
Толи хитрый Дантес, толи длинный Мартынов,
Намекая, что море сотрет следы.

Ну, а мне все равно - я уже на дозоре -
Севастопольский флагман, простор, покой.
Я всего-то Суворов и Нельсон... Море
Так приветливо. Просто - я Лев Толстой.

Просто, залпом орудий меня тревожа,
Муза шепчет мне гимны твои, страна,
Моя русская Родина, осторожно
Наступает на горло твое война.

Да в войне этой ты победила сразу,
И закончилась битва уже давно,
Я всего-то только закончила фразу,
А уже Сальери стоит за спиной.

Не сочтите за бред - это все о первых -
И от них ведется о всех рассказ,
И о каждом в мире. О тех резервах,
Что от Бога таятся навеки в нас.

И сидя на камне у седого моря,
Ощущаешь - словно - давным давно -
Так же вот сидел тут, сам с собою споря,
Кто-то из великих, вглядываясь в дно.

А иначе если поглядеть на это -
Просто человеком тут он пребывал -
И искал у моря, Господа, ответа -
На вопрос, который молча задавал.

Или просто утром, встав по первой зорьке -
Выходил послушать, как поет прибой.
Вечный буревестник, юный еще Горький,
Все свои сомненья принеся с собой.



еще вариант есть третьего с конца четверостишия:

 "И сидя на камне, и смотря на море,
 Ощущаешь - словно - так - давным-давно -
 Тут сидел и думал, сам с собою споря,
 Кто-то из великих, вглядываясь в дно.