Прогулка

Иду я по городу Санкт-Петербургу,
Вкушаю со смаком горячую булку
И с ней совершенно непатриотично
Пью сладкую воду. Она загранична,
Она чужеродна, как плавленый цезий,
Хоть сделана здесь по набору лицензий,
Хоть здесь бутилирована из-под кранов
В подвале общаги, среди тараканов,
Клопов, вермишели и выходцев с юга.
И прежде чем явится чувство недуга,
Я буду во рту ощущать полминутки,
Как соком исходят сладчайшие фрукты.
И здесь и сейчас, в сочетании с булкой,
С вечерней по Санкт-Петербургу прогулкой,
С общагой, которая прячется в доме,
Притворно застывшем в гранитной истоме,
Измазавшем краской анфас горделивый,
Обросшем сосулек вихрастою гривой,
С проспектом, широким, как целая вечность,
С машинами, рвущими в небо по встречной,
И с небом самим, перевернутым тазом,
С глядящим в отверстие лунное глазом,
С закатом, прикованным каменной мелью,
Где рельсы и реки скрестились дуэлью,
Где стынет собор головою на блюде,
Где люди как тени и тени как люди...
Со всем этим вместе я шествую чинно,
Расхристанный, словно морская пучина,
Растаявший, как эскимо-ленинградка,
Раздавленный мифом эпохи упадка,
Иду, как письмо в полинялом конверте
Дорогою жизни, воротами смерти,
Где кони из бронзы уходят в ночное,
Иду, опускаясь в метро сволочное,
Беру штурмом крепость Петра или Павла
И раскрепощенный взираю на Лавру,
Вхожу на заливе в чухонскую пену,
На Охте бьюсь лбом в ерихонскую стену,
Пинаю обрывки промокшей бумаги,
Читаю отрывки классической саги.
И город, которому все надоело –
Молитвы и лозунги, слово и дело,
Клеймо бесшабашной бандитской натуры,
Клеймо антуражной античной культуры –
Глядит свысока на мое приключенье
Сквозь узких дворов золотое сеченье.
А я по гортани его переходов
Иду, как вода из подпольных заводов,
Разлит нелегально в бутылочку тела,
И терпкая сладость на донце осела,
Хмельной, чужеродный, почти заграничный,
Бесцветный, безвкусный, бесстрастный – обычный,
Открытый для Санкт-Петербурга однажды,
Пытаюсь собой утолить его жажду.
И голуби, с бюстов спорхнув на дорожки,
Вкушают от булки остывшие крошки.