Лучшее у лучших на этом сайте

ЛУЧШЕЕ У ЛУЧШИХ НА ЭТОМ САЙТЕ


ЕВГЕНИЙ ПЕТРОВИЧ ЧЕПУРНЫХ
http://www.stihi.ru/avtor/chepep1954

 Правда. Промысел

  За дорожкой, что в небе провисла.
  За рассеянным взглядом в окно.
  За словами без всякого смысла,
  За слезами, что лить не грешно.
  За сверканием речки-беглянки,
  За горой, что вросла в небосвод.
  В перелесье,
  В глубокой землянке,
  Наша русская Правда живёт.
  И улыбчива,
  И босонога.
  Принимает, как дар, свой удел.
  Но никто кроме Господа Бога
  У неё за столом не сидел.
  Всё, как есть,
  Она слышит и видит.
  Свет играет на чистом лице.
  Никогда
  У вас, гады, не выйдет
  Поселить её в вашем дворце.

БАРРИКАДА

 «Он медлит с ответом, мечтатель хохол:
 «Братишка, Гренаду я в книжке нашёл.
 ………………………………………………………………
 Я хату покинул, пошёл воевать…»
 Михаил Светлов

 Бунт
 Небессмысленный,
 Небеспощадный…
 Русский?  Не русский (но чем-то похож)?
 Где ты гуляешь, сынок ненаглядный?
 Где ты посеял горящую рожь?

 Не заржавеет в кармане граната,
 Пуля не птица – летает насквозь.
 Вот и нашлась твоя, парень, Гренада,
 Даже ходить далеко не пришлось.

 Вольная воля как реченька льётся,
 Кружит над речкой стервятник – орёл.
 А воевать за Гренаду придётся.
 Это ты в точку, товарищ хохол…

ДОМИК

 Что за речка течёт между мыслью и словом?
 Холодна, глубока, да и берег крутой.
 И стоит на нём домик
 Поэта Рубцова,
 Очень маленький домик с большой бородой.

 Тут капуста до срока в бидоне не киснет,
 Тут мочёные яблоки есть и вино.
 Тут встречают мои одичавшие мысли,
 Произносят их вслух
 И кидают в окно.

 И плывут они,
 Словно  тумана кусочки.
 И кивает поэт, и даёт им «добро».
 И на чистом листе появляются строчки
 Перед тем, как к нему прикоснётся перо.

ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА
 
 Коль вострубит последняя охота,
 И все начнут стрелять в кого-нибудь,
 Не дай, Господь, мне в руки пулемёта
 И ленту пулемётную на грудь.

 Склонись к моим сомнениям тревожным.
 Но если впрямь стрельбы придёт черёд,
 То сделай меня камнем придорожным
 На два тысячелетия вперёд.

 Чтоб два тысячелетия угрюмо
 Я простоял под  солнцем, мхом , травой
 И непрерывно
 Думал,
 Думал,
 Думал
 О странном мире, созданном Тобой.


ЧЕН КИМ
http://www.stihi.ru/avtor/tsoopir

 КРАСНЫЙ ПРОЛЕТАРИЙ

  День какой-то несуразный -
  И фальшивый свет дневной,
  И немецкий круг алмазный,
  И станок, как неродной...

  Мастер подогнал работу,
  Буркнул, глянув на часы:
  - "Плохо выглядишь чего-то.
  Сможешь?" - "Сделаю. Не ссы."

  Не волнуйся ты, земеля,
  Из-за всякой чепухи!
  Вон меня - мутит с похмелья
  И не пишутся стихи...

  Вспыхнув, тут же гаснут строчки
  Без начала и конца.
  Будто искры при заточке
  Твердосплавного резца.

 ПАРК КУЛЬТУРЫ

  Не зря метро подземные туннели
  Такой невероятной глубины -
  Всё для того, чтоб люди уцелели,
  Укрывшись в них от ядерной войны.

  Пройдут года. Наверх в шахтерской клети, -
  Не видевшие солнца никогда, -
  Поднимутся полуслепые дети,
  И оживут пустые города!

  Увидит мир рожденье новой расы.
  Его наполнят радость и добро,
  И прочие смешные прибамбасы
  В эстетике московского метро.

Поезд 813 на станции Ярославль Главный

 "Штабной вагон"... табличка эта
 В окне вагона номер три
 Смутила слабый мозг поэта
 И что-то щелкнуло внутри.

 И тут же, как-то сам собою
 Мне фильм включился про меня
 Про то, что "город сдан без боя",
 Про "генерал не спал три дня".

 Про "...оказаться в чьих-то лапах...",
 Про контрразведку и допрос,
 Ночной расстрел и тонкий запах
 Белогвардейских папирос...


ВИКТОР КОВРИЖНЫХ
http://www.stihi.ru/avtor/kovrizhnykhvik
 
             ПРЕДЗИМЬЕ
 
     А в деревне опять молодая зима
     правит праздником, жизнью и волей.
     Нынче колют свиней и встречает с холма
     тёрпкий запах дымов и подворий.

     Словно время моё покатилось назад
     вдоль румяных домов и заплотов.
     Под навесами лампы пальные гудят,
     как заоблачный гул самолётов.

     ...Завалили свинью на приземистый стол,
     дикий вопль заметался под крышей,
     узкий нож безошибочно сердце нашёл,
     дух с дымящимся лезвием вышел.

     Дым палёной щетины синеет в щелях,
     дышит инеем сумрак оконца.
     Кровь очнётся и вспомнит себя в именах
     озарённых языческим солнцем.

     Гулко цепи звенят и скрипят воротА;
     чует мясо собака утробой:
     дрожь истомы - волной от ушей до хвоста,
     и язык, словно пламя озноба!

     Ритуально хозяин сдирает нагар -
     точность рук и наследственный опыт.
     Из распахнутой туши - клубящийся пар
     и Велеса оттаявший ропот.

     Шёпот жёлтых страниц - у хозяйки слова,
     ей хозяин ответствует хмуро.
     Смотрит в небо из снега свиньи голова
     сквозь глаза деревянного Чура.

     Тёмный смысл совпадает со всей суетой.
     В доме жарко натоплена печка...
     Вот и мясо на крючьях висит в кладовой
     и янтарная желчь над крылечком.

     Свежина на столе! Тёртой редьки куржак,
     млеют грузди под шапкой сметаны.
     В запотевшей бутыли мерцает первак
     и гремят нетерпеньем стаканы!

     За здоровье хозяев, достаток, уют,
     чтобы рожь не сгубили морозы!..
     И старинную песню по-русски споют,
     утирая украдкою слёзы...

  СЕЛЬСКИЙ ЛИРИК

    Я памятник себе воздвиг нерукотворный
    в селе моём!.. Трубы водонапорной
    побольше будет он по высоте!
    Пока мечтам не писаны законы,
    роняет небо звёзды на погоны
    и званье соответствует мечте!

    А подо мной дома и огороды,
    колодцы, трактора, животноводы,
    на лавочке Серков-пенсионер.
    Вы про известность мне не говорите.
    Я здесь в селе гораздо знаменитей,
    чем Вознесенский или Искандер!

    Я памятник воздвиг... Высокий вроде,
    мне видно, что растёт на огороде
    и виден лес встречающий грозу.
    Я над селом, как будто в карауле.
    Кричат внизу: "Слезай, Витёк, покурим.
    Прочти стихи про кузькину козу!.."

    И высотою горней окрыленный,
    читаю им с восторгом, вдохновенно
    про кузькину козу и про быка.
    Что даже агроном наш на правленье
    отметил: повышаю настроенье,
    а значит и надои молока.

    Мой дом почти как штаб при поссовете,
    посколь стихи печатаю в газете
    под сводкою районных новостей,-
    то жители доверчиво и просто
    идут ко мне то с жалобой, то с просьбой -
    глаголом покарать лихих людей:

    сантехника, завхоза райбольницы,
    учётчика и Дуську-продавщицу -
    обвешивает, подлая, народ.
    Я их глаголом яростным караю,
    а сам в душе печально понимаю:
    тропа ко мне травой не зарастёт...

    ПОСЛЕ ГРОЗЫ

 Прояснились небесные глаза,
 раскинулась дуга над водоёмом.
 Брела на север медленно гроза,
 окрестности облаивая громом.

 Дымился под лучами чернозём,
 ручьи бросались весело с обрыва.
 И наливалась жгучим кипятком
 глухой стеной стоящая крапива.

 Закопошились куры в лопухах,
 томился запах сена под навесом.
 И, не успев обсохнуть, на глазах
 ржавело возле кузницы железо.

 Кипела в палисаднике сирень
 и, затаив дыхание, Природа
 глядела на умытый ясный день,
 как на младенца после трудных родов.

ВИКТОР ДИБРОВ
http://www.stihi.ru/avtor/viktordibrov


БЛЮЗ С ОСЕННИМ САКСОФОНОМ


К.М.


От сёклых слёз
 в косынке золотавистой –
 смешная! на опругле звонких ног!
 По ней – взазыв,
 афишной тумбой вставшей –
 вульгарной медью хрипнет саксофон,
 её танцуют в душах и в шантанах,
 она – прости далёкой розе,-
 так же
 умчит лихач её на фаэтоне;
 имперский норд метёт по площадям –
 златою ветошью шуя – ея одежды;
 копьё цена ей, разорне!
 ... И здесь
 алтынной шурши сворохи по брегу
 опадший сполох рдяный
 в жёлтой сумери
 по озеру причал велосипедный
 весёленький
 на баренцевой ряби
 всё кружится пустынно и немотно
 а больше не бросают якорей
 теперь штурмуют небоскрёбы
 в парке
 два чудика печаль поют на флейте
 да я смеюсь осенним саксофоном
 о юности туманной.
 Без афиш,
 огромно осень смотрит, как прощаясь.
 Не встретившись – прощая.
 Листья жгут,
 гремучей немью дым,
 и листожог
 свой череп лунный молча подымает,
 гляжу – а то имперский фаэтонщик.



< КУКЛА >


             Белая кукла на пушке верхом,-
             С дерзким насмешливым язычком,
             С ясным до синего полымя взглядом
             Под королевским волос водопадом.
             Белая кукла на пушке верхом:
             По сердцу Марса тревожным смычком
             Тонко пиликнула скрипка Паллады,
             Всхлипнула… смолкла батальной шарадой –
             В белых одеждах пророка зовут,
             Иллюмион ли в московский везут?
             А на лице её – звёздные зори!
             Вяжется голос от звонкой Авроры,
             Только потуплен пророческий взгляд:
             Где-то растёт деревянный бушлат,
             Им запелёнутой грубо, без срока
             Навзничь лежать под звездой одинокой



                ПИКОВАЯ  ДАМА


            Я – пиковая дама!
            Иль платья чёрный цвет,
            Прелестней Нотр-Дама
            Мой тонкий силуэт.
            Но в северной берёзке
            Откуда дама пик?
            И бёдер купол броский,
            И пиковый язык?
            Улыбкой, как на карте,
            Хочу – не улыбнусь.
            В ней рок сияет яркий;
            Сама её боюсь.

            Иверской средь стихии –
            Гони или зови –
            Стоит в душе России
            Часовня на крови.
            В ночи не слышны стоны,
            Ей вырвали язык,
            И купол некрещёный
            Совсем как дама пик.
            Колени обнажая,
            Так хочется упасть
            Перед иконой рая
            В молитвенную страсть!
            А, от стыда не мрея,
            Не отводя глаза,
            Блаженная Расея
            Крестится на туза.
            Его крестовый почерк
            И крестный взор без слов…
            Блаженный лишь хохочет
            С высоких куполов.
            Но в терем этот звёздный,
            Догадкою веков,
            Иван водвинут Грозный,
            Борис ли Годунов.
            Метелью годуновской
            Засыпан, как судьбой,
            Угрюмый холм Кремлёвский
            С молитвенной красой.

            Чу… Мчится кавалькада
            Из смутного Кремля,
            Клубится снег от чада,
            И дыбится земля.
            ЗИСы гудят, как примус,
            Их угрожающ рык.
            В ЗИСах генералиссимус –
            Не туз, а дама пик.
            Анафемы и плачи,
            Как стон колоколов,
            Затмили посох зрячий
            О сотне языков.