Маркова Таня

Когда-то в девять вечера в Сибири
Мои родители меня родили.
В мороз Читинский водочку распили
И, всем полком, на поезд посадили.

Мороз трещал, в окне снега мелькали,
Все мёрзли, но комфортно было мне:
Родители меня обогревали,
Пеленками вокруг окольцевали,
Матрацем накрывали и дышали,
Замерзнуть не давали малышне.

Андреевной мою мамулю звали,
А папу, просто Жорой величали.
Фамилия известная и громкая
Таня Маркова, девчонка звонкая!

Давала в дороге я всем "прикурить",
Если не спят, значит весело жить!
Недели две тянул нас паровоз,
И вот до белокаменной довез.

В Москве подруга мамина жила,
Горёваная женщина  была.
На время нас всех приютила,
Меня, малышку, она помыла
И, наконец, заснула я
На двое суток. Вся семья

Склонялись, слушая дыханье,
Замучившего их создания.
Был дальше Мелитополь-город,
В полку отец служил три года.

Спать меня клали в чемодане,
Потом же на перине в ванне.
Когда мне полтора минуло,
Меня спасла от  гибели бабуля.

Из "Москвича"  меня тащила юзом,
Перед поездкой в поле по арбузы.
Родители тогда перевернулись
И только через два часа очнулись.

Сиденье заднее, где я лежала,
Нашли за двадцать метров без металла.
Оно летело через лобовое
И стукнулось о дерево большое.

Из Мелитополя подались в Запорожье,
Где жили в Городке, как в сказке божьей.
Квартиру нам трехкомнатную дали,
Где проживали мы три года без печали.

Запомнила я только, что болела,
От кори ухо еле уцелело.
Болело так, что по ночам кричала
И никому спать в доме не давала.

Когда с подругою в песочнице играла,
Собака Мирта на меня напала.
Спасло от травм тяжелых может,-
В наморднике она была из кожи.

С тех пор я зрение изрядно потеряла,
Моя подружка - заикаться стала.
Меня лечили долго от испуга,
В Одессу ездили к Филатову (от друга).

Он вылечил мне зрение... почти,
Потом могла сама  пешком идти.
А раньше не видала я дороги,
Сбивала обувь и сбивала ноги.

Из Запорожья едем в Черлянах,
Там полк стоял в лесах, на болотах.
Потом и в Киеве мы пожили немного,
Друзей, как Ниловых, не сыскать такого!

В пятьдесят пятом, осенью - отрада!
Достигли мы границ Кировограда!
Жили на квартире (Шмидта,40),
И этот город до сих пор нам дорог!

Я помню всё, мне кажется, с пелёнок:
Там у хозяйки было пять девчонок!
Все абсолютно Ложкины их называли,
А старшую сестренку просто - Алла.

Квартиру мы не скоро получили,
Да и "условия" на улице все были.
Где нет обозначения: "М", "Ж"...
А жили мы на первом этаже.

На кухне три семьи у плит стояли
Мартьяновы и Горины их звали.
У всех семей - детей по двое было,
Но дружно жили все и даже мило.

По выходным пельмени мы лепили,
А вечерами на сеанс в кино ходили.
Парк "Чкалова" тогда роскошный был!
Ещё папуля мой бильярд любил.

А мама на него всегда кричала
И в этот парк играть не отпускала.
А он, хитрец, меня на руки брал
И в парке на качелях час качал.

Ещё фонтаны в этом парке были,
Мы там сидеть с папуличкой любили.
Площадка танцевальная, кино,
Как было хорошо нам там, давно...

То ощущение утерянного детства.
Хотела б передать я по наследству.
Когда о той поре я вспоминаю,
То на душе тепло, и я летаю!

Хоть на часок вернуть бы время вспять,
Но мысли, мысли кружатся опять...
Вот школа двадцать пятая у дома.
А вот линейка, стадион знакомый.

Когда-то принимали всех ребят,
В когорту пионеров, октябрят.
Любили мы, кто меньше, а кто старше,
Кузьминичну- учительницу нашу.

Мы и потом ее не забывали,
На встречи выпускные приглашали.
Подружки были: Валя, Таня, Оля,
Санёк Левак, Захватов Витя, Толя.

Мы так легко и весело дружили.
Что скоро 60, а не забыли!
На встрече все приколы вспоминали,
Да и Витька Захвата поминали.

И не было тогда плохих детей,
И не было тогда плохих друзей!
Никто из класса нашего не спился
Ни до сумы, ни до тюрьмы не докатился.

Как на подбор, все ВУЗы закончили,
Почти что все начальниками стали.
На выпускном балу, после восьмого
Весь класс, вдруг, очутился у нас дома.

И почему-то, весь в моей квартире,
Наверное, тут стены были шире.
Теперь настали времена другие!
Но, как приятна детства ностальгия!