северное море

Я с трудом открываю слипшиеся от дремоты глаза. Сквозь задёрнутые шторы едва брезжит рассвет; рано. Сквозняк рассеянно гуляет по комнатам, разгоняя ночные шорохи. На кухне долго и нудно скрипит дверца шкафчика. Тяжело, с усилием поднимаюсь. Рука тянется к окну – развесить шторы. Меня больше никогда не удивит то, что я увижу; как увижу.
Серое утро. Пасмурное, набухшее небо. Далеко внизу и впереди шумит и бьется о берег тоскливое холодное море. С некоторых пор я вижу мир в чёрно-белых тонах, словно в старом кино. Чарли Чаплин. Чёрный-белый-чёрный-серый...
Мой дом стоит на краю обрыва над морем. С тех пор, как яростные волны сожрали половину песчаного берега, он покосился и обветшал, но лишь снаружи – внутри он так же крепок, как и раньше, хотя уже стар. О, я хорошо помню тот роковой вечер, когда часть суши под моими ногами разом ухнула в пропасть, и солёная вода жадно поглотила всё, что было мне дорого, точно ничего и не было. Такое не забудешь.
Ни одной живой души на мили вокруг. Нет, конечно, у меня есть друзья, о чём разговор!.. Но у них давно свои семьи, да и живут они далековато, чтобы приезжать ко мне в гости на выходные. Раз-два в год заскочит кто-нибудь мимоходом и удивится: «Как это ты живёшь тут одна! Без хозяина.. Нашла бы себе мужика, уехала бы в город...» Я молчу и пою их крепким чаем, даю прикурить. Сидим допоздна на кухне, болтаем... И напоследок, как навечно заученный монолог, мне зудят: «Ты сильно похудела, не жди, найди себе..»
Но, впрочем, я и так знаю, что хотят мне сказать. Не дослушав, широко улыбаясь, наглухо закрываю за ними дверь. Хватит.
Я не виню их и никогда не винила. Просто так вышло. У каждого своя жизнь и своя цель, мои проблемы – это мои проблемы, от игры слов они не исчезнут, и за меня их никто не решит. Хоть сорви себе глотку в призыве о помощи.
Лучше, промолчав, закрыть дверь и уйти внутрь дома..
<Почему.>
Единственный вопрос, застрявший в голове. Им начинается утро; им завершается день. И мне не обязательно знать ответ, главное, чтобы..
Вздрагиваю. Ветер распахнул наружную дверь, и море там, под обрывом, разволновалось. Байковое зимнее одеяло давит на плечи, но не согревает – кровь движется неохотно, и я легко могу считать гулкие удары своего сердца, а эхо, отражаясь от пустых стен, вторит счёту. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Восемь ударов в минуту.
Скоро кровь станет воском, а я – куклой. Маленькой восковой куклой в пустом старом доме, как же это смешно! или страшно?
Раз в месяц небо светлеет, и я робко, с крошечной надеждой выглядываю из дома, всматриваясь в серую даль; осторожно спускаюсь к воде. Сердце начинает биться чаще, чем обычно, а на горизонте появляется белое пятнышко; оно растёт, и, щурясь, полуслепыми глазами я могу разобрать, что это бумажный кораблик. Издалека он кажется огромным, но, подплывая ближе, оказывается крошечным и жалобно плещет волной на мои руки, ища поддержки. На борту его нечётко выведено имя.
Я аккуратно беру его на руки, и, прижимая к еле бьющемуся сердцу, несу в дом, хотя еще и не до конца уверена – мне ли он адресован? точно ли я ему так нужна? найдёт ли он в моем одиноком покосившемся доме то, чего так сильно ищет, в чём нуждается?..
Воспоминания. Возможно, самая главная ошибка – жить воспоминаниями – это эгоистично. Хотя яркие, цветные мечты о будущем или сны более жестоки, ведь они ложны. Нельзя расслабляться, и..
Тусклые дни тянутся, как резина, и бегут, как скорые поезда. Я уже не знаю, с чем сравнить, да и нужно ли сравнивать их вообще – здесь всё потеряло смысл, всё бессмысленно.
На моем берегу, в старом доме над обрывом – нет кого-то. Нет никого. И есть все.
Все, которые настолько не нужны, что об них спотыкаешься, о них забываешь; физически ощущаешь их призрачность. Ох, это назойливое чувство, ощущение кого-то рядом, звук смеха, посторонних разговоров – оно как цепь, как ошейник, приковывает и заставляет отвлекаться на них, думать, что и как делать. Невыносимо, однако, есть и настоящие цепи, и я даже знаю, кто может о них рассказать..
<Почему?>
Почему всё так вышло? Скорее всего, это моя вина и, честно говоря, не было бы свинцового неба, домика над обрывом, холодных рук с прожилками синеватых вен, если бы я тогда не..
И когда я сжимаюсь в комочек в углу, совесть свободно заполняет оставшееся пространство, жадно набрасывается на мое исхудавшее тело, и я таю..
<Почему-то.>
Сны. Сны бывают разные. Счастливые: в них болезненно проступает потребность, ожидание чуда. Несчастные: они черно-белы и так же схожи с реальностью. И кошмары. От последних никуда не деться, наутро все мышцы в теле болят, и, проснувшись, впервые за несколько дней я ем. Не хочу умереть во сне ; это было бы слишком банально и глупо, не так ли, мой бумажный принц? Да и ты чересчур огорчишься, узнав об этом.
Но все сны одинаково мучительно воспринимаются разъеденным рассудком.
Я бы не хотела, чтобы ты знал, как я здесь. Я не расскажу ничего конкретного и, слава Богу, что ты не можешь сейчас посмотреть мне в глаза, ведь тогда ты бы..
<Почему-то.>
Иногда посреди ночи я просыпаюсь, и в темноте ищу твои руки, чтобы прижаться к ним щекой. И совсем забываю, что глаза опухли от слёз, а опухшие глаза не понравились бы тебе, это же так некрасиво, и..
<Почему.>
Не нужно волноваться, море. Хотя мой дом, мой милый дом пошатнулся в тот страшный вечер – внутри он всё еще крепок. И каждый день с непонятной тоской я брожу по комнатам, смазываю маслом скрипящие петли, поливаю засохшие цветы в треснувших горшочках, подделываю бреши в крыше, надеясь на его возрождение, лишь потому, что верю.
Я бы не хотела жить в другом месте или жить по-другому. Мой дом над обрывом, вид на тоскливое море, холод и белый маленький кораблик раз в месяц – только они настоящие и поэтому дороги мне.
Свобода.
Да, здесь есть свобода, которой всегда отчаянно не хватало. Я жду и буду ждать, пока ты не..
<Ты права.>
И тогда мы уж точно переедем из унылого места воспоминаний о будущем. А сейчас.. Ты главное присылай белый кораблик со своим именем. И я буду поддерживать жизнь в скрипящем погибающем доме, и отвоевывать у моря размытый песчаный берег, и встречать-провожать редких гостей, и открывать каждое утро окна с видом на северное холодное море.. И просыпаться.
Ради тебя. Ради нас.