ну и где

тропы ... и стропы. вс эти кристалльные стропы. вокруг винторогой нзыблимо скриплой и вынутой шеи. все эти чёрно-синие саженцы как проложенные скальпелем под зоб нестираемый змеи. он сидел в музыкальной шкатулся брезентово-сбитой, но кростки обречённо и сопфирово смыты, снова софа, снова софа. и в чаше электрически пресной вскрылась дрофа. по желобку побежал как поток кровяных неоправданно льдистых жал лишь ради превращения сжатого в ягодный морс. холодные выемки в ультрамариновом снежном зное, мягко стихающее обрывочно падшим вторжением розовое размеленное обозрение изумрудное пустое видение и в этих радужках чистых и пористых напористое звучное наваждение неправильное зариновых ёмких проёмов в нервах жилых порождение. кусок малахитового зобвение. исчезающее вороное стеклянное рвение ... тростниковое костное погостное терпение .. и в репейнике жаворонок ветровой сквозится и гроздит обрывок сухой. как эублефары и глубоководные большероты смешались с корой. это твой чёрный как поверхность каменистого рвистого лучистого тела шершневидных ктырей нарастающий рой. и этот веревочный хризолитовый смак горловой как осой по поверхности сохи слепой как всегда мой. оно скозало, что не ненавидит меня, только створки огня в элеваторность пня. раскрытого выжитого и тугого кусачего пня. так просто как второго в озоновом выбросе дня. я давно зобыл эту глозную дату, это жидкое плато, это восковую иллюзорную плату, это сырое обожжение сухим и пушистым тугим клеверно-падким раскатом, это подкожное слизистое ускользание угольного зоката, когда этот падающий осколок ржаного хлеба под жесткой прочно газообразной по-своему оболочкой покинул меня. ток же прекрасно, как убийственный сладостный вкус переврощенных злаков в зрочках невесомых, так же губительно, как впечатанный как сухари локтевые оттенок борщевичных бескрайних утёсов, как подошвенно-тихая боль неопознанных утконосов, ток же спокойно, как влажная галлюциногенная ненависть в опилочных згибах, так же незыблемо, как жидкокристаллический полый удар в отштукатуренных колонных непрожеванных глыбах, ток биполярно, как цукатные штопоры и нулевые железные штепсели в коробковых кокосово-всточенных рыбах. я бессилен и вкрыт как будто килен и скрыт пред этой выжженой фазой, этой автоматической гемоглобиновой базой, этой сечёной печёной точной как в клочья очищенной сблоченной фразой. clash - crash. и взбешенный валежник под капающим необзочным безысходным углом неистово бьется и снится ключицей в беспощадный и блеклый безвозвратно размеренный лом. и безрогих необратимых глозницах плавный плавтический неизменный орехово-стойкий неутраченный ком. и под непокорный водонапорный стрекательный ноготь беспринципным антисептиком я разведовал этот непроходимый неисчерпаемый зов. оккуратно проростал бессвязной рассекающей кожей в неприменимый непрокопанный лов. этой необшарпанной сияющей как неутолимое стремление скростаться и падать тугой аксиомой прорезал себя сныть. но, может быть, больше куску земляному и по-прежнему серому сквозь софиты и скопища зонтичные и просторные никогда и не плыть.