6. повзрослевшее

встать с утра, наблюдая рассвет,
пока город, проснувшись, зевает.
отряхнуть пыль со старых кассет,
а на них - километры желаний.

чуть попозже, в полуденный сон,
раскидать краску будня по листьям,
где синевший простужен неон
из-за помысла снова стать чистым.

а весь солнечный день, как всегда,
посвятить меланхолии зимней,
облачившись в седой лапсердак,
собирать эполетами иней
с шумных крон сосен, кедра и ив,
что в июне цвести бы хотели,
но, почувствовав корнем прилив,
проклинают январь смольным телом.

когда день завершает свой путь,
выйти к площади, мимо вокзала
так пройтись неспеша, отдохнуть,
ведь за день было милого мало.

когда сумерки краски сгустят,
возвращаться домой с неохотой,
чтоб недолгое время спустя
в своих мыслях нырять смело в воды
океана потерянных дней,
где со дна торчат годы-кораллы,
где средь тысяч рыбёшек-людей
проплывал кусок паруса алый.

а под вечер писать пару строк
о волнующих сердце моментах.
засыпать лишь под звук парусов,
обдуваемых искренним ветром.

засыпать хоть под стук поездов
ранним утром, уже на рассвете,
когда солнце тепло понесёт
на записанной дедом кассете.

и во снах, сизопёрым орлом,
проникать сквозь дома и под крыши,
в сотый раз убеждаясь в одном:

что важнее не слушать, но слышать.