Почему западенцу не стыдно

Почему западенцу не стыдно
Перед Западом встать на колени?
Потому что быть Запада пленным
Западенцу совсем не обидно.
Он привык жить под польской нагайкой,
Под австрийским штыком и секирой,
Рядом с буйством венгерского пира
Спину гнуть за ничтожную пайку.

О, как трудно, как невыносимо
Быть спасенным от вечного рабства,
В дар приняв от России пространства,
Клеветать и плевать на Россию!
И мечтать стать секирой австрийца
И нагайкой свистящей венгерца,
Вырывая стучащие Herzы,
Подражать в 41-ом арийцу.

Исторический шанс на расправу –
В кои веки дозволили жечь?!
Превращать в крематория печь
Краматорск и Славянскую славу,
И поселок под именем Счастье
Погружать в дым зловонья военного,
И  дорог кровеносные вены
Рвать в безумии диком на части.

И поглядывать льстиво на Запад
Снизу вверх, как привычно рабам.
Где икона должна быть - Обама,
Словно черт, вознесенный из ада.
Сколько черни! Все всплыло наверх,
Чтоб коснуться хозяйских сапог –
Все равно, сатана или Бог,
Человек ли, моральный калека.

Все равно, лишь бы руку подал
И сказал – я твой западный брат,
Сядем рядом, я так виноват.
Все проси, и тебе все отдам.
Хочешь  Польшу – пожалуйте к пани.
Хочешь  Пруссию – там тебя ждут.
Хочешь  Рим – слышишь, громко зовут.
Хочешь  Лондон – приедут за вами.

Только что там дымит за спиной?
Подгорело как будто бы мясо?
Не жалей, подливай больше масла,
Чтоб огонь подымался стеной.
Чтобы видели с Запада herrы,
Мы готовы к любому приказу,
Убивая кого-то в прицел,
А кого-то, помучив, не сразу.

Если надо, покроемся шерстью
Выжав все из себя человечье,
Если надо,то стадом овечьим
Вспыхнем в факелов сумасшествии.
Ведь желания наши совпали.
Оба любим и деньги и власть.
Я умею убить, ты украсть.
Слабаки - мы людьми быть устали.

Так сошлись не два брата, не друга –
Западенец и с Запада кто-то,
Недочело…, короче, урода.
Тот хозяин, а тот вновь прислуга.