Исход

Вокзал - царя вавилонского пьедестал.
У его подножия неотвратимо
На море людском смыкает свои уста
Усталости черная тина.

Вот ты стоишь у освещенных окон-витрин,
В холоде стекол витражом отражаясь,
Глядя, как тает полупрозрачный грим
Тех, что с другой стороны прижались.

Мысли, звеня, проходят сквозь этот миф,
Словно ручная кладь сквозь магнитные рамки,
В единении с окружающими людьми
На ветру обретая новую степень огранки.

Да уж, не в перуанской Лиме ты,
Чтобы согреться, купи себе кофе с блинчиком
Или у первой попавшейся лимиты
Угостись на халяву бурдой с клофелинчиком,

Узнай, каково это - быть извне,
Без одежды, без денег, без имени
Новорожденным младенцем лежать и снег
Посасывать на манер материнского вымени.

Но нет, иная дорога нам дорога.
Все совместно нажитое и пережитое
Навечно с нами, от них не уйти в бега,
Увязнув по пояс в болото времени жидкое.

Вот ты в вагоне ноги сложил крестом,
Усталость духа дополнив усталостью тела,
И черная муха пломбы на кране "стоп"
Готова в любую секунду взлететь несмело.

Хрипатые голоса из поднебесья врут,
По линии твоего маршрута гадая,
Что ты за райская птица и что за фрукт.
Охоту на зайцев холеная волчья стая

Устроила. Ты спасаешь неверный сон,
Откупаясь от их золотоордынского ига,
Чтоб не прервался колес замогильный стон -
Зачитанная до дыр аудиокнига.

Они уходят, издав триумфальный лай,
Довольно тряся переполненными мошнами.
Играй, музыка жизни в ушах, играй,
Рожденная железнодорожными снами!

Вот ты на землю ступаешь с палубы корабля,
С эпилептического грохочущего ковчега.
Вокруг фонаря, в воздушной волне юля,
В салки играют бабочки легкого снега.

Тебя обгоняют идущие за тобой,
Смазанный грим восстанавливая на лицах.
И волчий вой, затихающий за спиной,
Бессилен в потугах злиться.

Ты не уверен, что это уже не сон,
Вдыхая ветер назло межсезонным хворям.
Оставшийся за тысячу кабельтовых Вавилон
Хранит свою власть над человечьим морем.

2013