Верхом на гусе

Нильс совсем не разобрался,
Как на спину перебрался.
Мартин скользкий был, как масло,
Трудно проползти. Ужасно!
Переход все ж получился,
Сильно в перья Нильс вцепился,
В плечи голову втянул,
Ветер Нильса вниз тянул.
Нильс зажмурился от страха,
Про себя тихонько ахал:
«Ах, сейчас я упаду,
Разобьюсь я, пропаду».
Но, прошло минут так десять,
Нильс по прежнему на месте.
Он немножко расхрабрился,
Даже глаз один открылся.
Он затем открыл второй,
Посмотрел над головой.
Нильс увидел облака.
Ему казалось, что слегка
Они плывут, но очень низко,
Можно трогать – они близко!
А там, под ними, далеко
Он землю видит. Нелегко
Понять, что это их земля,
Цветные клетки там – поля.
Они для пашни, и для всходов.
Умеет рисовать природа!
Луга рисует в цвет зеленый,
А для озер он голубой,
Вот лес, он с желтою каймою,
Нет зелени ранней весной.
Вначале было интересно
Нильсу картину наблюдать.
И, даже было очень лестно,
Что он сумел ее понять.
А потом он вдруг подумал:
«Не мешало бы узнать,
Что вожак гусей задумал
И куда они летят?
Так в Лапландию недолго
Я с гусями улечу,
Гнома там искать мне долго,
Я назад домой хочу.
Слушай, Мартин, налетались!
Поворачивай домой!
Вот тебе полёты дались,
Дома пища, там покой!»
Мартин просто промолчал,
Ничего не отвечал.
Мартин  Нильсом был пришпорен
Башмачками по спине.
Зашипел Мартин с укором:
«Сброшу вниз тебя вполне!»
Нильс, конечно, испугался,
Сидеть тихо он остался.
Мартин целый день летел
Вместе с стаей, как хотел.
«Где он прыть такую взял?»-
Удивляться мальчик стал-
«Мартин все-таки домашний,
Как лететь ему не страшно?
От земли так высоко,
Да еще так далеко».
Все же, к вечеру полета,
Мартин начал уставать:
То вдруг в стадии подлета,
То стремится ускорять.
Крылья все отяжелели,
Держать птицу не хотели.
Гуси это наблюдали,
Вожаку передавали:
«Слушай, Кебнекайсе Акка,
Белый сильно отстает,
Сделаем привал однако,
А не то он упадет».
«Гуси, он обязан знать,
Быстро легче нам летать!»
Мартин попытался сильно
Крыльями взмахнуть опять.
Но, для крыльев непосильно
Птицу на лету держать.
Гуси это наблюдали,
Вожаку передавали:
«Слушай, Кебнекайсе Акка,
Белый вниз себя ведет.
Сделаем привал однако,
А не то он упадет».
«Гуси, он обязан знать,
Высоко легче летать!»
Крылья Мартина устали,
С высоты он падать стал.
Гуси это увидали
И вожак тут услыхал:
«Слушай, Кебнекайсе Акка,
Вот-вот белый разобьется.
Нужно бы помочь однако
И тогда все обойдется».
«Гуси, он обязан знать:
Кто не может так летать,
Должен дома находиться,
Не считать себя за птицу!»
«Да, Акка сказала верно,
Дома лучше и, наверно,
Я бы Гнома поискал,
Чтоб меня расколдовал» -
Нильс шепнул, вцепился крепко
В шею Мартина, но ветка
Нильса с Мартином спасла,
Зацепила их она.
Крылья Мартина обмякли,
Силы Мартина иссякли.
Дышит очень тяжело,
Голова, как помело.
Нильсу птицу жалко стало:
«Милый Мартин, милый мой!
Очень, Мартин, ты усталый,
Лучше полетим домой».
Мартин тоже так подумал,
Но хотел он доказать
То, что еще в детстве думал
Он в Лапландию слетать!
Если бы не мальчик этот,
У него бы сил хватило
До Лапландии, а летом
Увеличил бы он силы.
А когда осень настанет,
Он вернется вместе с стаей.
От злости силы появились,
Он сильно крыльями махал,
И в небо Мартин с Нильсом взвились,
Там быстро стаю он догнал.
На счастье, начало смеркаться
И стая начала спускаться
Поближе к озеру, где стая,
Обычно мимо пролетая,
Ночевку часто выбирала,
Подкармливалась, отдыхала.
Когда вся стая приземлилась,
Полезли гуси стаи в воду,
Между холодных льдин носились
И ели рыбу понемногу.
Мартин и Нильс на берегу.
Нильс соскользнул на землю все же,
Он так устал, что я могу
Рассказывать об этом позже.
В этих местах еще зима,
На берегу снег быстро тает,
Но снежная стоит стена,
У леса снег не исчезает.
Да, залетел Нильс далеко,
Назад теперь им нет дороги,
Найти ее им нелегко,
Путь оказался очень строгим.
Но где же Мартин? Он лежит,
Нильс подбежал к нему поближе.
«Попей воды» – Нильс говорит -
«Ты не шевелишься, я вижу».
Нильс Мартина затормошил,
Но тот лежит, глаза закрыл.
«Мартин, вставай, иди к воде,
Давай я помогу тебе».
Нет, Гусь лежит, не шелохнувшись,
Нильс испугался, ужаснувшись.
За шею Мартина схватил,
К воде, как мог, так потащил.
Однако, Нильс совсем забыл,
Что мамой Гусь откормлен был.
Но, всё-таки тащил едва!
Ну, наконец-то здесь вода!
Нильс голову Гуся схватил
И быстро в воду опустил.
Сначала Мартин так лежал,
Затем открыл глаза и встал,
Водички капельку попил
И, наконец, в воде поплыл.
Клюв в воду часто опускал
И водоросли вынимал.
Затем клюв  вверх он поднимал
И водоросли те глотал.
Затем, он к берегу подплыл
И рыбку Нильсу предложил.
Давая рыбку, он сказал:
«Что мы друзья, я б не сказал,
Но это было дома. Да,
Теперь друзья мы навсегда,
Вот рыбку съешь, хоть и сырую,
Не можешь ты голодным быть.
Когда поешь одну, другую,
К сырым привыкнешь, будешь жить.
Что человек – не говори,
Ты просто что-нибудь соври».
Нильс вспомнил – у него есть ножик,
Он перочинный, он карманный,
Теперь почистить рыбку сможет,
Не есть же рыбу с потрохами!
Достал он ножик, рыбу чистит.
Вдруг, слышит всплеск, воду колышет.
Это на берег гуси вышли,
Теперь их можно рассмотреть.
Нильс близко их не видел, ведь
Они все ростом небольшие
И цвет у них скорей мышиный.
Короче, цвет у всех был серый.
Хоть бы один из них был белый!
Ходили все они вприскочку,
Как-будто выбирали кочку.
Домашние, те ходят важно,
Умеют голову держать.
Но, правда, дикие отважны,
Себя умеют защищать.
Впереди - Гусыня Акка
Ну и «красавица» ж она!
Худющая, совсем как палка,
Зато решала все сама.
Сто раз она гусей водила,
С юга на север и назад!
Она гусей всех обходила,
Как генерал своих солдат.
Места ночевок выбирала
И стаю от врагов скрывала.
В лесу так каждый кустик знала
И никогда не забывала!
К Мартину Акка подошла,
Слева направо обошла,
Смотреть на клюв, на крылья стала
И, наконец она сказала:
«Чтоб в стаю к нам тебя принять,
Должны мы о тебе узнать.
Летаешь ты совсем неважно,
Для нас же это очень важно».
«Всего лишь год живу на свете,
Я у хозяев на примете,
Домашними руковожу
И во дворе всех обхожу.
Короче, можно сказать так:
Для птиц домашних я вожак!»
Но когда с нами полетел,
Чего ты доказать хотел?»
«Вы нас сравнили с курами,
Я ж их считаю дурами.
Решил тогда я доказать,
Что я могу с Вами летать»
«А плавать хорошо ты можешь?»
«Нет, плаваю я плохо тоже».
«Тогда ты может мастер прыгать?»
«Не может гусь ногами дрыгать.
Если домашний - от рожденья
Он ходит важно, без стесненья».
Тут Мартин было спохватился,
Что Акка может не понять.
Но Акка и не удивилась,
Решила Мартина принять:
«Ты смелый, значит будешь друг!
Мы принимаем тебя в круг.
Короче, в стаю принимаем,
Таких, как ты, мы уважаем».
Вдруг Акка Нильса увидала:
«А это кто еще с тобой?
Таких как он, я не видала».
«Это товарищ лучший мой!»
Тут Нильс вмешался в разговор:
«Отвечу сам, ведь я не вор,
Я человеком был недавно,
Но заколдован я – забавно;
Нильс - имя с детства я ношу
И этим очень дорожу».
Как только стая услыхала,
Что человек среди гусей,
Все гуси сразу закричали
И отступили поскорей.
«Человек, тебе не место
Среди нас, диких гусей!
Было бы тебе уместно
Уйти от нас и поскорей».
Но тут  уж Мартин не сдержался:
«Ну, какой он человек!
Разве вам такой встречался?
Такого не было вовек,
Он же меньше даже мышки.
Посмотрите, он малышка,
Он не сделает Вам зло,
Может сделать лишь добро!»
«Наши деды и прадеды
Говорили часто очень,
Что от человека беды
К нам приходят это точно.
Ты за Нильса поручился,
Пусть ночует эту ночь.
А потом, чтоб ни случилось,
Мы не сможем вам помочь.
Ночевать будем на льдине,
Той, что там на середине.
В озере она плывет,
Хищник птицу не найдет».
За Аккой полетела стая,
Нильс спросил Мартина толкая:
«Скажи мне Мартин, милый мой
А что произойдет со мной?
До дома мне ведь не добраться,
Я заблужусь в любой траве
И с диким зверем мне не драться.
Так что мне делать? Дай совет».
«Летим со мной, я говорю!
А Акку я уговорю.
В конце концов тебя я спрячу!
Ну все, довольно, и не плачь ты.
Нужно нам травы собрать,
Чтоб теплее было спать».
Нильс сухой травы собрал,
Но немного – он ведь мал!
Мартин Нильса взял в охапку,
Перенес на льдину с травкой.
Травки оказалось мало -
Это же не одеяло!
«Нильс, ложись-ка под крыло!»
Под крылом было тепло,
Нильс сказал: «Спокойной ночи.
Под крылом прекрасно очень».