начало рассказа глупые сердцем

Вы выбираете себе человека так, (если вообще выбираете) будто вы слепы, ужасно глупы, необразованны до безобразия, будто в вас нет и капли самодостоинства, интуиции, нежности ко всему живому, никакого уважения к прекрасному. Вы не выбираете, а торгуетесь, и это пошло, мелко, омерзительно. Вы, верно, очень скверный человек, бессмысленность вашей добродетели лишь портит представление о морали тысячам еще не испорченным и достойным. Вы побуждаете к действию, да не к тому, вы всех ведете по ложному пути: по пути обмана, самобичевания и негодования.
Вы только портите, оскверняете и ломаете чужие судьбы, чужие чувства для вас так далеки и низменны, что кажется вам ребячеством, в то время, как ваше самодовольное позерство является не только высшей степенью нахальства, но и самым настоящим задиристым ребячеством. Вы хотя бы осознаете, что губите других людей, которые не отвечают за вашу боль?  Вы осознаете, что вся ваша мораль подобна сгоревшему самолету: вы, может, и не окрылены больше, в вас нет огня любви и, возможно, представлений о большом и светлом чувстве, об уважении и обоюдной внимательности, но не стоит губить тех, кто способен на это природное чудо чувствовать и получать от этого удовольствие, и стимул к жизни.
Вы, верно, меня не слушаете, потому что даже не смотрите на меня, но я все равно продолжу, ибо для меня вы важны, пусть и не как человек, с кем я бы прожила всю жизнь в любви и благочестивости, а как человек, по экзистенции своей великолепный и величественный, который не способен губить людей из-за своего малодушия и упрямства.  Я хочу помочь, донести до вас искренность всего вашего, пока еще возможного для изменения, опостылевшего мира. Быть может, вы вспомните мои слова через 10лет или позже, или же это попросту сотрясенный воздух, но пусть этот воздух будет пропитан словесной нежностью и дружеской поддержкой, ежели опять негодованием и ненавистью. Сейчас не модно быть ловеласом, не стоит строить из себя глупого сердцееда, это все прошло, время, когда один пахабный жест сводил с ума прошли, сейчас общество требует что-то новое. Мы живем в огромном мире, а не в подворотне низкосортных страстей. Главная проблема человека всегда была его нереализованность в социуме, человек страдает от непонимания, недолюбви, недовоспитания.  Боязнь отдать частичку своего душевного тепла другу, своего милейшего внимания стала настолько прочной, что въелась в привычку, человек боится грубости в ответ от таких вот “ловеласов”, боится быть выше всех проблем, потому что опять же у него в привычке пугаться и избегать насущных проблем и решений. Но главная проблема людей, которые способны чувствовать или чувствовали, но их очень сильно обидели – грусть и тоска, человек в неумении пользоваться собой и своим эфемерным  сердцем страдает душевно, неисправимо катится в бездыханную пропасть, обрекая себя  на жертвоприношение несбывшимся надеждам. Вся скованность, обидчивость, неусидчивость перерастает в комплексы, которые мешают человеку проникнуться в мир, полный чудотворных иллюзий. Вот и вы, как маленький мальчик, обижены на одного человека, и эта неспособность и неподготовленность простить перерастает в гнев и ненависть ко всему миру. Вы одичавший и онемевший, мыслящий, если не стереотипами, то нуждами, и живете, по сути, именно для этого, чтобы до зарплаты дожить, за квартиру заплатить, себе купить какую-то вещь дорогую, а потом жаловаться на всю государственную систему, но только не на себя, а жалость, мой друг, это нисчайший порок, который уничтожает в вас человека. Поймите, что любовь является основой всех основ, без любви не было наших предков и вас, не было бы и объяснений всему прекрасному и чувственному, не придумано бы столько архитектурных памятников, ведь, все, что оставила нам в наследство природа это и есть кусочек вселенской любви. На одной практичности и реалистичности нельзя жить, но выжить можно, но разве это стоит того, чтобы ходить по свету грустнее слезливой тучи, стоит ли это  того, чтобы в наглую упускать свой шанс приобрести в свою жизнь согревающий лучик человеческого солнца? Человеку нужны чувства, положительные эмоции, разве иначе можно было бы выжить в этом мире бесконечных расчетов  соперничества, не сойдя с ума? Конечно, соперничество и конкурентность являются необходимым толчком  человеческого роста и прогресса, но когда это приобретает грубый фанатичный оттенок, то это уже маниакальная зависимость. Я сейчас говорю о настоящих психологических заболеваниях на почве возростной разницы, особенностей человеческого здоровья, а не о подростковых развлечениях, когда тебя шатает из крайности в крайность от незнания  и неумения распоряжаться не только своим импульсивным здоровьем, но и здоровьем окружающих. Потому что в 13лет все кажется наигранным, вымышленным и порой простым, я сама это проходила, жизнь тогда казалось цветной: либо белой, либо черной.  Но теперь же я поняла, что жизнь разноцветна и способна менять свои тона от своего хозяина, от его силы воли, храбрости, настойчивости, порядочности. Человек несет ответственность за себя и свои поступки, следственно, он ответственен за все человечество. Вед вы же не хотите, чтобы по вашей милости все превратилось в анархию, начиная с внутреннего совершенствования человека и заканчивая  на государственном уровне? Я же прошу вас  очнуться,  быть снисходительным и достойным зваться человеком, стать счастливой и успешной личностью, а для этого и необходима любовь и мораль.
Она говорила так увлечено, выразительно, иногда прерывалась, иногда переходила на крик, но было видно только одно – она говорила это от чистого сердца изречениями своей души, что было понятно, человек, которому все это предназначалось действительно чурбан и циник.
А он и не слушал, потому что для него это было непонятным, он не понимал смысла ни ее метафор, ни вообще необходимости воспитывать  в себе ответственность и любовь. Он снисходительно ждал пока она закончить эту душещипательную, как ему показалось, тираду, и они пойдут гулять в парк до самого вечера. Он понимал весь трагизм своего положения, понимал и весьма ценил помощь своего друга, но для него это не значило ровным счетом ничего, ему было просто приятно, что кто-то заботится о нем и проводить с ним вечера, читая вслух Лермонтова и слушая его собственные стихи.
Наверное, для него ее забота была именно тем огнем, что согревала его, когда он находился на мучительной беседе с одиноким мирозданием. И только ее чувствами он был силен и нерушим, и все его мысли, что чувства приводят к забвению, от них лишь теряется самообладание и контроль, превратились бы в прах в тот миг, когда бы она перестала любить его и видеть в нем своего Онегина. Правда, он даже боялся думать о том дне, когда он столкнется с неразрушимой стеной желчной самовлюбленности и взаимного безразличия к нему как к полноценной личности. И он решил – уйти – уйти от своих мыслей, возвращавшихся ночью искренних чувств и истинной гуманности, от той обстановки, что в одну секунду угнетала его, а в другую вдохновляла. Это было его единственное дерзкое и самоотверженное решение, за которое он себя безрассудно зауважал и навсегда распрощался со своей природной нежностью к прекрасному. Он навсегда потерял ориентиру на добро и честь, чувства для него были лишь жаждой или голодом. Он покинул ее и покинул себя.
Вероятно, он неправильно растолковал ее слова, а его решительность была не к месту, он перестал существовать, зависеть от всяческих политических и социальных систем, но все равно это было полуфабрикатной жизнью, внутри него была социальная пустота, никакая внешняя драма не смогла вернуть его к жизни, полную движений и искренности.
Это был их последний разговор, послуживший обоим уроком на выявление сильных качеств: каждый боролся быть сильным, кто в любви, кто без любви, но покинув один раз, не стоит даже возвращаться к пройденному этапу, забытым людям, старым дворам.

Он колесил по стране, не требуя ни славы, ни дорогих номеров, ни кашерного приема, теперь он стал вольным странником с заполненной дырой в сердце своим творчеством. Он бы узнаваем, любим и уважаем, его творения побуждали к великим свершениям, он писал о чем угодно, но только не о любви, его мысли были ядовиты с математической точностью, обескураженными и оголенными от своей простоты до откровенной житейской пошлости в плане формирования человека на ранней стадии, зарождения привычек и обязательств, того, чего он придумывает себе, чтобы легче жилось, интереснее, страшнее и безумнее.
А она в это время искала ему оправдания – почему он так поступил, сорвавшись и уехав, не предупредив, каков он теперь, изменился ли в своем парадоксальном упрямстве или нет.
Для них было традицией смотреть на холодные звезды, они были на огромном расстоянии от них, как и она были друг от друга, блестели так завораживающе и горделиво, словно заколдовыва предаваться мечтам. Вед это прекрасно – посвятить молодость созерцательному мечтанию, усердной работе по достижению своих мечт, в нас столько сил, когда мы молоды, а главное, мы в это верим. У взрослых тоже много сил и выдержки, но толи веры не хватает, толи происходит все иначе, привычно и обыденно, будто на автомате без всякого сожаления и лишней мечтательности и мнительности. Вся грациозность мысли, тонкость изрекаемых мыслей и побуждающих действий истлевает с годами, не выдержав натиска житейской драмы.