Седина

Все поезда в закат уходят
И, как в Бермуды, корабли.
Ни при какой в Судьбе погоде
Ты, Седина, меня не зли.

Когда угрюмый и «под мухой»
Твоим оттенком огорчусь,
Тогда прости, печаль-подруга,
Узнаешь, что такое –  грусть!

Я, судя по тюремной роже,
Как зверь подраненный в лесу:
Кого-то – рёвом уничтожу,
Кого-то – «нежно» затрясу.

И будет очень не уютно
Тебе, при встрече, в тех местах,
Где – темнота и малолюдно,
И ходит – бродит вечный Страх…

Ну, а пока, моя вражина,
Расти, роняй свой млечный цвет –
Лет восемь строгого режима…
Прорвемся! Может быть, и нет.

Тут «бабка надвое сказала»
И вскоре – тихо умерла…
Но прежде, где-то в центре зала,
Надежду малую – дала…

Её подпитываю кашей
И наркоманю чефирьком.
И тишина до «хаты» нашей
Вдоль стен крадется вечерком.

Три года я живу мечтами
О жизни будущей моей –
В краю с вишневыми садами,
В который свищет соловей.

Там с дня рожденья мне родные –
Тропинки детства вдоль межи,
Поля, луга, леса грибные
И васильки в поющей ржи,

Озера с летним отраженьем –
Черемух, тучек, гроздьев звезд,
Крестовое нагромажденье,
Где есть родительский погост…

А среди вдовушек роскошных
Святая Женщина живет,
(Скажу скромней, на сколько можно -
Меня, как Счастье свое ждет.)

Её, как будто бы клубами,
Я спелой лаской облажу,
Вцелую жаркими губами –
Все, что в стихах не докажу!

Ты, Седина с оттенком строгим,
Преемлема – мозгам, лицу,
Как на обочине дороги –
Венок печальному концу.

Давай, естественная, вместе
До гробовой доски дойдем.
И, может быть, лишь в оком месте
Покой, в конце концов, найдём.