Слово-это взлёт креста

СЛОВО – ЭТО ВЗЛЁТ КРЕСТА



(Совместная публикация в газете Слово от 24 июля знаменитого издателя, поэта Виктора Петрова и начинающей поэтессы из Усть-Кута Елены Поповой. Авторов представляет Виктор Тихомиров-Тихвинский.)


ВИКТОР ПЕТРОВ,главный редактор журнала "Дон"
г. Ростов  на  Дону

Каюсь: с  творчеством главного редактора журнала «Дон» Виктора  Сергеевича Петрова до недавнего времени   я не был  знаком. И лишь в начале текущего года мой старый друг Виктор  Соколов, преподаватель кафедры журналистики Ивановского государственного университета,  лауреат областной литературной премии им. М. А. Дудина, редактор – составитель  литературного альманаха ивановских писателей «Откровение» познакомил  меня с этим удивительным человеком.


Род Виктора Петрова по отцу – староверы, что хоронились в северных скитах, а материнская линия вслед за столыпинской указкой тянется из средней полосы к югу: заласканная морем Таврия, вишнёвые сады станции Успенской, где теперешняя таможня опаляема украинской междоусобицей…
С отроческих лет поэт живёт на Дону: сперва – казачий Азов, затем – гулевой, своенравный, но ставший родным Ростов-город…«Рабочими университетами» были порт, бондарный завод и судоверфь. Окончил Ростовский-на-Дону университет, журналист, литератор, ныне – книгоиздатель и главный редактор Российского ордена Дружбы народов литературно-художественного журнала «Дон».
Автор более десяти стихотворных книг, лауреат Всероссийской литературной премии имени Шолохова и премии журнала «Юность», кавалер европейской Золотой медали Франца Кафки, он всегда стоит в первых рядах лучших литераторов России.
Виктор Сергеевич любезно согласился поддержать творчество начинающей иркутской поэтессы Елены Поповой и прислал свои замечательные стихи для совместной публикации.


ЕЛЕНА ПОПОВА,
г. Усть-Кут, Иркутская область
На творчество Елены Поповой, поэтессы из города Усть-Кут Иркутской области, я обратил внимание ещё года три назад, когда  прочитал её стихи, присланные в редакцию журнала «Русский писатель».  Некоторые произведения удалось опубликовать в изданиях Санкт-Петербурга и Украины

Попова Елена Алексеевна. Родилась 18 декабря 1971 года в г. Нижнеудинск Иркутской обл. До 7 лет проживала вместе с семьей в п. Атагай Нижнеудинского района, с семилетнего возраста - в п. Верхнемарково Усть-Кутского р-она Иркутской обл. Именно к этому возрасту относятся первые литературные опыты. В 1995 году переехала в город Усть-Кут. На протяжении нескольких лет работала внештатным корреспондентом газет "Диалог-ТВ" и "Приленье". В 2006 году заочно закончила Томский Государственный педагогический университет по специальности "педагог-психолог". С 2008 по 2010 год работала педагогом-психологом Усть-Кутского филиала Иркутского Гуманитарно-технического колледжа, являлась куратором студенческих групп.     В 2010 году  небольшим тиражом вышла книга стихов "В калейдоскопе дней" и книжка для детей "Радуга". С 2002 по 2011 год печаталась в коллективных сборниках усть-кутских авторов: «Здравствуй, Усть-Кут», «Кружева любви», «Присягаем Победой», «Родники», «Усть-Кут молодой и древний».  В 2011 и 2012 годах - была приглашена на Иркутскую писательскую конференцию. С 2012 года работает методистом в Детско-Юношеском центре, принимает активное участие в деятельности городского литературного объединения  «Причал».
Поэтесса Елена Попова имеет все шансы издать новую, замечательную книгу стихов, по которой её и примут в СП России. А эта небольшая публикация в газете «Слово», на одной странице с известным русским издателем и писателем Виктором Петровым,   станет для неё  своеобразным толчком к значительным творческим успехам в настоящей литературе.

Виктор Тихомиров-Тихвинский, г. Санкт-Петербург






ВИКТОР ПЕТРОВ (фото)

* * *
Смотрите: мукою христовой
Искажены мои уста!
Я думал: слово – это слово,
А слово – это взлёт креста…

Шептать слова и – быть распятым,
Терновый вытерпеть венок
И белым светом, белым платом
Не удержать кровавый ток.

* * *
Скребётся по ночам крысиное подполье,
И омутом стакана бредит алкоголь,
Но три креста кладёт на лист перо соколье,
Означив голошенья всенощную боль.

Я чистый звук искал – обманывался грубо.
Хотела пожалеть… Любила без ума!
Обугливает слог целованные губы,
Моё оплечье крыл – заплечная сума.

Смогу ли звук исторгнуть горестней и чище,
Чем истым покаяньем горла перехват,
Когда святится троекрат моё жилищ
И я за всё винюсь, ни в чём не виноват.

Оплакивать бы след мою больную душу,
А я молюсь навзрыд, как молятся о тех,
Кому из вод тяжёлых не ступить на сушу
И муки чьих скитаний не искупят грех.

Отречься захочу… Не отрекусь от речи!
И вновь, любимая, я захлебнусь виной:
Саднят невмочь без той крылатой ноши плечи,
Распятье, знаменье соколье – предо мной.

БОЛЕВОЙ ПОРОГ
Сибирь колесовали поезда –
Вела их паровозная звезда.

Стонал, стенал столыпинский вагон:
Паду на рельсы – неизбывный стон.

Этапами гоняли русский люд,
А хлад сибирский по-медвежьи лют.

И выдержать его не каждый мог,
Но где у русских болевой порог?

Ты можешь, может он, и я могу
Замёрзнуть и воскреснуть на снегу.

А после встать и превратиться в даль,
Что объясняет русскую печаль.

Кривить звериным криком мёртвый рот,
Но распрямить к обрыву поворот.

И лишь простёртую оплакав мать,
Шагнуть вперёд – и вражью рать ломать

СКИФСКИЙ КВАДРАТ
Целую крест, и мне сам чёрт не брат!
А золотое солнце ходит кругом,
Рифмуя русский север с русским югом…
Строфа моя – не скифский ли квадрат?

Его среди простора начертал –
И что границы, что размежеванье,
Когда глухое раздаётся ржанье,
Свистит в ответ заржавленный металл!

Решай по совести, степной майдан –
И подчинюсь тому решенью круга.
Лишь, друг, со мною будь, да ты, подруга:
На всё про всё один талан мне дан!

У скифского квадрата моего
Немало званых, избранных – не густо.
Я вроде рад, на самом деле – грустно:
Иначе представлялось… Ничего!

Моя любовь, что больше, чем любовь,
Угадываться хочет, вея дымкой,
И губы ягодою горькой, дикой
Дарует мне – и принимаю боль.

Окажется, что у Господних врат
Архангелы, отринув буквы, числа
И высшего преисполняясь смысла,
Начертят скифский правильный квадрат.

РУССКИЕ
Никто – ни бог, ни царь такой-сякой –
На русские вопросы не ответит,
Пока нам солнце аховое светит,
И тучи ходят хмуро над рекой.

Спросить героя?.. Но сменился строй –
Героем не становится любой;
Последний бог и царь: кому – рябой,
Кому – последний, может быть, герой.

Мы – русские и больше ничего.
Разделят нас на две неравных части:
Одним сибирское привалит счастье,
Другим – Европа… Только и всего!

Ты этого хотел, Иван-дурак,
Ужель про «больше ничего» не слышал?
Чего же ты с котомкой в поле вышел
И стал?.. Зачем стоишь?
– А просто так!

ТАЙНОПИСЬ
Чёрт завалится в чертополох,
Верстовая огорошит весть:
Между строк записываю вздох –
Сможешь ты ли тайнопись прочесть?

Родина моя бредёт в бреду
И бредёт по свету босиком.
Хочет ветер отвести беду,
Катит листьев залежалый ком.

Листья палые – из книг листы.
Книги чёрные, их чёрт писал,
Чтобы сгинули и я, и ты
За рекою Дон, рекою Сал.

Эй, нечистый, запалю костёр,
И метнутся дали до небес!
Тотчас выйдет – глаз да слух остёр,
Выйдет из чертополоха бес.

Ну-ка, чёрт, иди сюда ко мне,
Морок, серный дух, заморский сон.
Ты казачьих зря пугал коней –
Слышишь, гул идёт со всех сторон?

Гложет перемен переполох,
И меняет Родина печать:
Между строк записываю вздох –
Ты одна сумеешь прочитать.

ПАРУС
Белеет лист, как парус одинокий.
Гусиное перо удержат ванты строк…
Но крылья расправляет смерч жестокий,
И предрекает небо неурочный срок.

Холодный мир не хочет знать ответа,
Зачем явился отрок и отринул гнёт?
И точка вылетит из пистолета,
И парус белый, точно саван, опадёт

ОТСТУП
За Родину, за Сталина
Никто из нас не умирал:
И вот Москва оставлена,
И Дон, и Волга, и Урал!

Приказ вождя не выполнен,
Когда ни шагу бы назад!
Наркомовскую выпили
И отступаем наугад.

Церквей разбитых остовы
Слепят зиянием утрат.
Уходим к небу в отступ мы
С того июньского утра.

Россию воля сглазила,
Брусчатку разорвал осот.
Европе мнится Азия,
А может быть, наоборот…

Рубеж байкальский сдали мы.
Ужель Россию не спасти?
Отбряцали медалями,
Сжимаем их в горсти.

Сибирь была Россиею,
Сибирь теперь – Сибирь:
Почто глядит разинею
Немереная ширь?

Ушами кони прядают,
Разбили возле Бийска стан.
Помянет нас по радио
Верховный диктор Левитан.

Развёрстана Вселенная
На миллион путей-дорог;
Звалась икона Лениным,
А Ленин – разве русский Бог?

И потому, настырные,
Сжигаем чёрные скиты.
Бойцы, отцы-пустынники:
В живых остались – я и ты!

Мы кто такие? Русские –
Уже последние теперь.
И наши кости хрусткие
Обгложет и зароет зверь

Восстань из праха, гвардия!
Вперёд, товарищ капитан!
Учились мы не в Гарварде –
Мы изучали «Капитал».

Россия-мать скукожилась,
Огнём дотла разорена.
И вылезем из кожи мы,
И устоим, страна!

Ищите да обрящете
Меня на скошенном кресте:
Ревут в просторах ящеры,
И лунный скалится кистень.

ДОТЛА
Мы с тобой согревались телами
И согреться никак не могли.
Мы горели… Сгорели дотла мы.
Замерзаем в межзвёздной пыли.

Утешаемся мёртвыми снами
И очей закрываем цветы.
И никто не узнает, что с нами,
Не узнает, где я, а где ты.

Мы последним единством едины –
Разве можно безумных разъять?
И свиваются насмерть седины,
И друг друга у нас не отнять.

Сколько ты ни встречаешь отребья –
Не проси ни о чём, а прости:
Совершится небесная треба
На разбитом, кандальном пути.

Невдомёк им, земным властелинам
Недр гремучих и огненных рек,
Что сказали звезде: «Постели нам!..» –
Да и спим, как не спали вовек.

***
Валерии Салтановой
Глухая ночь, пора для гопников, самоубийц,
А мы безгрешные с тобой: любить – не отлюбить
И близко так сойтись, что нет уже как будто лиц,
А есть невнятный крик, разорванная силой нить…
Мы задыхаемся, не понимая ничего,
Но разве нас, любимая, разъять кончиной лет,
Когда пришли в сей мир, а не от мира мы сего,
И ты дрожанием ресниц удерживаешь свет?

* * *
Мы сблизились, и я в тебя пророс –
Всё глубже корень проникал, всё глубже…
И ты решилась мне задать вопрос,
И этим стыд внезапно был разбужен.

«А прежде – и недавно, и давно –
Не так ли прорастал везде?.. Ответь мне!»
И свет погас… И стало так темно,
Как не было ещё на белом свете!

Прости, я не ответил ничего,
Хотя бы мог и успокоить словом!..
И током сотрясло меня всего:
И это был ответ – не знал иного

Задёргался у лампочки накал.
Да будет свет!.. И света было много…
И я к тебе ветвями приникал,
И втайне милости просил у Бога.

Пускай ещё вернётся этот сон,
Когда земля для нас другою станет,
И ты из глубины исторгнешь стон,
И я в сто первый раз умру над станом!

ВОЛЧИЦА
Я вытравить хотел свою любовь к тебе,
Свести на нет – не сводится наколка,
И опозоренное имя на столбе
Читается, как вой степного волка.
Я не могу, волчица, без очей твоих
И злых, и обездоленных, и гордых,
Размером в пол-лица, пред коими затих
И плачу – слёзы обжигают морду…
Мы стаю бросили свою и в степь ушли –
Одни с тобой на целый свет, подруга;
И пусть чужой костёр теряется вдали,
И лопается конская подпруга,
Когда за нами затевают дикий гон
Воители, хранители невнятных правил,
И разрывается на части небосклон,
И мы неправотою лютой станем правы.
Скользит над ковылём луны благая весть,
И ничего прекрасней нет слиянной дрожи…
Я глажу языком твою седую шерсть,
Я знаю, чем волчица волку всё дороже.

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ
Нам с тобою осталась последняя ночь –
Эта горькая ночь будет слаще других.
А потом, как уйду, проклинай и порочь!..
И забей меня словом, чтоб разом затих.

Мне дотоле читались иные слова
На изорванных страстью солёных губах.
Белоснежную розу руки целовал
Даром, что ли?.. И розою этой пропах!

Так пропах, что дождливый табун за холмом
Растерял по дороге подковы из луж…
Ты же локоть подставила острым углом:
«Уходи поскорей – не любимый, не муж!»

Пусть меня перестанут друзья понимать
И враги, устрашась, обойдут стороной –
Сумасшедший, всё вижу и вижу ту стать,
Что моею была, да вот стала иной.

Так прощай!.. Но прощаться навеки постой,
Если горечь ночная глаза обвела
И внезапное утро своей чистотой
Освещает сближение стен до угла.

АЗИАТКА
Твой раскосый огонь, азиатка,
Вспыхнул так, что не гаснет уже,
И проулок сиянием заткан,
Кровь горит на бандитском ноже.

Сколько пришлого крутится люда –
Ты из них, ты в серьгах-серебре –
Колготятся, ругаются люто,
А торгуют дешевле себе!

Я на гордый огонь засмотрелся,
Выжег душу – чернеет пятно,
Как мазут у железного рельса,
Где трамваи не ходят давно.

Порешить бы с морокою разом,
Да замолишь навряд ли постом
Крик базарный – зарезанный разум
Под высоким соборным крестом.

Ах, залётная голь-азиатка!..
Виснет месяц, похож на серьгу:
Я ищу и боюсь отпечатка
Лёгких ног на ростовском снегу.

КАРНИЗ
Цепляется ветер за мокрый карниз,
И стылые пальцы скользят по железу.
Да это не я ли карабкаюсь, лезу?
А мог бы летать: стоит броситься вниз –
Туда, где пугают ночные прогалы
И дерзкий шиповник взошёл на крови,
И мучает город пропажа любви…
Меж тем простодушные рыжие галлы
Живут-поживают бездумно в Европе,
Не зная того, что за мокрый карниз
Цепляется ветер в дождливом потопе
И тем исцеляет неслыханный криз.

Должно быть, сегодня… Да вот же, сейчас!
Конечно, сейчас протянула мне руки –
Желал бы, да вот не постигнуть науки:
Мол, жизнь продолжаться не может без нас;
Любовной науки, похожей на сонник,
Где всем и всему объяснение есть
И где толкований причудливых весть
Страшней, безысходней болезни кессонной…
Любовь увлекает ко дну, а обратно
Уже не всплывёшь – путь в один лишь конец.
И что напоследок?.. Осталось не врать нам
Да слушаться парного стука сердец.

Скользят и срываются пальцы дождя –
Карниз, как железная клавиатура,
Усталый троллейбус рогатиной тура
Царапает падшую высь, уходя
Незнамо куда – лишь искрятся разряды,
Двоится по следу гремучий поток…
Мы рядом с тобою, а город жесток,
И горько, что рядом, но этому рады.
Озоном твоим надышаться и мне бы;
Пока же – сумбурного счастья игра
Про то, как расстаться настала пора…
А мыслю: «Отнять ли такую у неба?»

***
Ни крика, ни плача, ни стона, ни звука,
А их продолжение – тишь, немота.
И даже не воет соседская сука,
Чьих малых детей побросали с моста.

Змеится текучее пламя позёмки,
И сбитая птица летит в буерак.
Душа пропадает, не выдержав ломки:
Я думал – сиянье, а это был мрак.

Хлобыстну последний стакан без остатка
За то, чтобы не окочурился свет!
Длиннее раздумья кирпичная кладка –
Запретная зона: кого только нет...

Я тоже там был, хотя всё-таки не был.
Я знаю такое, что лучше не знать.
И хляби разверзлись, и падало небо,
И время приспело, мой друг, умирать.

Куда ни посмотришь, глаза б не глядели,
Слезится до рези фонарь на ветру.
Дойду к неуступчивой той цитадели
И там на сей раз, может быть, не совру.

А что остаётся, когда не осталось
Уже ничего, что хотел и просил…
Откуда теперь на груди моей впалость,
Где билось и выбилось сердце из сил?

Ростов-на-Дону








ЕЛЕНА   ПОПОВА  (фото)

***
Зашла в тупик - ни денег, ни идей.
Что ни  бутик - дивлюсь дороговизне.
Ничто не стимулирует людей
Так, как долги, накопленные в жизни.

А время не идет - бежит, гудит -
И с силою вперед толкает грубо...
И я, рискнув, оформила в кредит
Хорошенькую норковую шубу.

Теперь в моей работе - прыть и рысь,
Нельзя на всё с ленцой махнуть рукою:
Попробуй-ка хоть день не покрутись -
Проценты начисляются с лихвою.

Всё ж лучше, чем просиживать диван
И ждать покорно приставов репрессий...
Оформите кредит - совет мой Вам, -
Отличнейшее средство от депрессий.

***

Никому и ничем не обязана,
Малой частью единого целого,
И к земному никак не привязана,
Я из мира уйду чёрно-белого.

Погостила немного - и станется.
Молоко на вкус пробуя жидкое,
Утомленною временем странницей
Бороздить буду вечность с пожитками.

Скарб земной подлатать бы да выстирать -
Поистыкали пиками острыми.
До зари бы заутренней выстоять
И уйти к небу травами росными...

На земле мне достаточно малого,
И стою я одна, обездолена.
Ничего - рубашонка замарана,
Хуже, если душа замусолена.


* * *
Неугасаемой тревоги
Горит огонь в моей душе.
Неподведённые итоги
Застыли на карандаше.

А вместо слов - огромный прочерк.
Цена всей жизни - медный грош.
И выдает неровный почерк
Смятенье в голосе и дрожь.

Мы ложь за правду принимали,
Нетрудно спутать их вблизи.
И что-то недопонимали,
Пытаясь выбраться в ферзи.

Бежит огонь по нервным клеткам,
Как по бикфордову шнуру.
И жизнь, как русская рулетка:
Отступит пламя? Я умру?

* * *
Губами шамкая, зевая,
Страша мелькающий народ,
Проснулось Небо, прикрывая
Рукой почти  беззубый рот.

И  взглядом выцветшим старухи
Простор окинуло Земли...
Снежинки, сонные, как мухи,
На землю падали вдали.

И за ночь спутанные космы
Чесало старым гребешком...
Торчали, словно вешки, сосны,
Знать, кто-то к Небу шел пешком.

Лицо подолом вытирая,
Водой согнало дремоту,
Чтоб сесть, бессмысленно взирая
На нашу с вами суету.

* * *
Струйкой льются мгновения жизни,
Как песчинки в песочных часах.
Сколько прожито - в горсточке нижней,
Про другую  - молчат в небесах.

Ходим-бродим на ощупь, вслепую,
Чтоб потом, у гранитной плиты,
Нам за жизнь, что прожили впустую,
Возложили венки и цветы.

***
Ты в постели ещё, на боку -
А тебе уж готовится завтрак...
Небо снежную сеет муку,
Натянув свой невидимый фартук.

Всё примерно - на глаз, не на вес, -
В тёплом месте опару поставить.
Крутоват получился замес?
Можно вешней водою разбавить.

Мостовая ручьями течёт,
И сугроб на глазах пропадает.
Солнце жаркой духовкой печёт...
Дует ветер - пирог оседает.

Небу в помощь - стряпуха Весна:
Чтобы масло, - следит, - не прогоркло.
Жарит день - накалён докрасна,
И румянится снежная корка.
***
Писанины затейливой цель сия:
Кислородный коктейль для мозгов.
Тридцать с минусом по Парацельсию
Мешанины спонтанных слогов.

И змеей холод уличный жалится,
Нудно ноет болящий сустав...
Но не надо над немощью жалиться,
Все стареют, от жизни устав.

Раритет - что его ремонтировать? -
Как часы на стене, не "зер гут".
Им по году погоду транслировать,
Постоянно синоптики лгут.

Монолитом покрытой льдом палубы -
Скользкий пол, как в бараньем жиру.
А чего мне еще не хватало бы?
Если мыслю, то значит - живу.

***
Лезем тщетно из кожи
От рожденья до гроба,
Будто что-то мы можем
Без вмешательства Бога.

Жизнь проходит без смысла:
Пользы нет и урона.
Непростительно быстро
Дни летят по шаблону.

Как безмозглые дурни,
Видя все однобоко,
В мегаполисе-урне
Копошимся до срока.

Бьем по цели, но...мимо
И вперед прем, бараны.
Бог с улыбкой незримо
Корректирует планы.
***
Попроще я стала
И в чем-то убога.
Жизнь - мало-помалу
 Идёт, слава Богу.

Уходит деньками,
Порою без толку.
Кишит сорняками,
Зовёт на  прополку.

И дом - не хоромы,
Да мне не зазорно:
Средь жесткой соломы
Встречаются зерна.

В житейской рутине
Погибнуть негоже.
И в грубой мякине -
Прок Господа тоже.

Прошлое
В кляксах и каракулях расшатаны,
Буквы, пошалив, легли в строфу...
В темных уголках скелеты спрятаны
В старом запылившемся шкафу.

И, гремя костями устрашающе,
Выбраться желают поскорей,
И, пугая видом ужасающим,
Лезут в темноте из всех щелей.

Стенки шкафа сильно скособочились.
Этот  шкаф - сама душа  моя!
А скелеты шумно заворочались,
Лишь рукой взялась за дверцу я...

И горит душа моя, как в пламени.
Совесть надо мною суд вершит.
Многое в своей скрывала памяти...
Прошлое - и давит, и страшит.
Слезы
Нахлебалась горя - досыта,
Жизнь вела не во Христе.
Слезы - это милость Господа
Быть спасенной на кресте.

Оставляя ад клокочущий,
Много мытарств претерпев,
Принимаю мироточащий
Дар, душой слепой прозрев.

И приходит воздаяние
По заслугам от Творца.
Через боль и покаяние
Просветляются сердца.

Я пред Верой - у подножия,
А вершины  - не видать.
Слезы - это милость Божия,
Через скорби благодать.

В преддверии любви

Мир кружил в преддверии любви,
Жизнь людей меняющей без правил.
Мы наговориться не могли,
В прошлом недосказанность оставив.

Ты касался девичьих колен
Трепетными, жаркими губами...
Чудилось: земля давала крен,
Палубой качалась под ногами.

И, стесняясь, словно в первый раз,
Мы читали души, как скрижали.
И, не отводя счастливых глаз,
И себя, и мир в них отражали.

А в руке была - твоя рука.
И, ворота рая отворяя,
Двигались по небу облака,
Наши силуэты повторяя.




Моя молитва

Прошлое уже не возвратить,
Стали мы духовно с ним богаче.
Тонкая связующая нить -
Промысел Господен, не иначе.

И, боясь случайно навредить,
Справиться смогу с душевной болью.
Лучше, помолившись, отпустить,
Мир наполнив солнечной любовью.

Мысленно сказав: "За все прости"
В беге дней - несущейся лавине,
Новое спешу приобрести
И понять - вовеки и отныне...

Много на веку разлук и встреч,
И за наши души - в небе битва.
Но тебя сумеет уберечь
От беды  в пути моя молитва.

***

Все в этом мире кажется простым,
Все просто, да не так, как представляем.
Наполнив жизнь полезным и пустым,
Вместительность ее мы измеряем.

Бежит она - искрящийся ручей,
И наши дни, как струи вод, едины.
Но Бог, скрывая тайный смысл вещей,
Постичь нам  не дает ее глубины.

Он чаще созерцать наш мир горазд,
Не слыша обращенного опроса.
Мы смотрим вниз, а видим - первый пласт
И зрим - не дальше собственного носа.

Плывет Земля - большой архипелаг.
Любуемся меняющимся видом...
Все в мире просто. Просто, да не так -
Тайн сотворения нам Господь не выдал.


Дегустируем осень
Ты меня ни о чем не проси -
В этих просьбах не вижу я смысла.
Вызываешь мне ночью такси,
Набирая знакомые числа...

В наших встречах ничьей нет вины,
Век людской на события беден.
Безнадежно с тобою больны –
Забываясь, друг другом мы бредим.

Ближе к ночи – прохлады ментол,
А у города спящего – кома.
Табурет имитирует стол…
Мне тепло и уютно, как дома.

Ветер дует за мокрым стеклом,
Вперемешку – листва с облаками.
За придуманным наспех столом
Пьём янтарную осень глазами…
    Зонт
Хожу давно не с сумкою - с сумой
И меньше получаю, больше трачу.
У тех, кто держит зонт такой, как мой,
Двенадцать кошек в доме, не иначе.

И зонт нельзя хвалить за красоту,
Никто не дарит старости оваций.
А я люблю его за простоту
Конструкций без излишних инноваций.

Пусть цветом - не расцветший летом флокс,
Готов загородить от лишних тягот.
Надежно - вот житейский парадокс -
Спасает в самых разных передрягах.




К Богу

Постигнув веры глубину,
В святой обители
Иду безропотно к нему,
Как дочь к родителю.

И мне слова молитв  во след
Звучат  торжественно,
А над иконой льется свет
Любви Божественной...

г. Усть-Кут, Иркутская область