Цветы лотоса

или ещё раз про любовь

из повести "Прыжок в Зазеркалье" глава 13.

– Не подлежит. Ты меня понял? И на этом точка, – говорил в ответ на свои мысли Денис, скорее самому себе, чем другу, рядом сидящему с ним на заднем сиденье. Микроавтобус «РАФ» вез спортсменов в город. Теперь они ехали по улицам, наполненным той жизнью, отличной от оставленной ими на летном поле, что приутихла в двигателях уставших самолетов. У Дениса на душе было муторно. Милахин пытался ему поднять настроение, вызвать на разговор, лишь бы друг не играл с ним в молчанку. – Зря наш шеф гоношится. Такую подлянку подкинул, – рассуждал Женька, стараясь заглянуть в глаза Денису. Пыркаться против него – это то же самое, как зятю уговаривать свою больную тещу выйти за него замуж. Сам понимаешь, что бесполезно. Остается тебе одно: месячишко отдохнуть и вернуться к нам пай-мальчиком, А так он, конечно, зря на тебя накатил. Подумаешь, на высоте 2000 метров поцелуйчики устроил. Вон на улицах Парижа каждый день целуются. И ничего. Короче, наш шеф редиска, одним словом, не знаю пока, какого сорта. В натуре!
   - Жека, зато я знаю, что ты за овощ-фрукт хороший, – огрызнулся Лихачев, – Не цепляй лишний раз Харлампиевича. Он мировой мужик. Из-за того, что я фраернулся, правильно сделал, что меня «в лапти обул». И вообще мне твой базар-вокзал сейчас не в «жилу». Лучше оставь меня в покое.
      Милахин раздосадованно от него отвернулся, уже не вступал в разговор. Вскорости они оказались в районе рынка. Лихачев сказал водителю:
– Тормозни здесь, мы сходим.
   Когда он проходил мимо Насти, она его легонько попридержала за локоть: – Денис, постой. Куда спешишь? Сойдем там, где я живу. Обсудим, как «болеть» вместе будем. Заодно проводишь меня домой.
    Лихачев думал, что ослышался.
– Да, да, ты правильно меня понял. А тебе, Женечка, суждено попасть в разряд «здоровых», – обратилась девушка к Милахину, – придется топать ножками домой одному.
    Женьке ничего не оставалось делать, как смириться с таким поворотом событий. В конкурентной борьбе со своим другом за сердце девушки фортуна явно от него отвернулась. В этом не было никаких сомнений. Чтобы как-то приглушить его душевную боль, Настя привстала с сиденья и со словами:
  -Ты добрый малый и очень смешной» – поцеловала в щеку выходящего из машины Милахина. Тот слабо махнул рукой, сказал:
 – Так и быть, ребятки-девчатки, Кончайте болеть. Лечитесь без лекарств. Это влияет на потомство. Дружите и меня не забывайте.
    Настя не спешила домой. Она предложила Лихачеву сходить в кино. Они проехали в центр города. Прогулялись около Астраханского кремля, полюбовались еще раз башнями его церквей. При свете вечерней зари их луковицы горели желто-багряным огнем.
   – Брось Дениска, не вешай нос, – обронила на ходу Настя, когда они прошли в фойе кинотеатра «Октябрь».      Она чутко уловила настроение Лихачева, который все еще не мог прийти в себя от того, что его лишили прыжков.
   – Посмотри, как здесь чудно! – Настя пыталась отвлечь его от грустных мыслей.
      Денис оглянулся по сторонам. Было такое ощущение, что они вместе с другими зрителями попали в небольшой уголок тропического леса. Пальмы, произрастающие в разных частях света, были собраны здесь и под говор клеточных попугаев росли, причудливо раскинув свои большие листья, тянулись к ажурным переплетам стеклянной крыши. Раздался последний звонок, приглашающий оставшихся в фойе посетителей зайти в кинозал. Места им достались на самом заднем ряду – у стенки, из которой прямо над ними вырывались на широкоформатный экран дрожащие пучки света. Этот фильм он видел еще до армии. Вся эта киношная любовь двух романтических героев, развертывающаяся на фоне южноамериканских джунглей, Лихачева мало уже занимала. Да разве его это могло интересовать, когда рядом сидела девушка, еще вчера казавшаяся недоступной, не дававшей никакого намека на сближение. Да и сам Денис ранее ограничивался лишь незначительными фразами в разговоре с Настей Рогозиной. После встречи с мачехой он все еще находился в таком состоянии, словно его выварили среди грязного белья и выутюжили затем асфальтовым катком. Но теперь было все по-другому. Он начал просыпаться. Денис поглядывал украдкой на Настю. Ее захватил фильм. В который раз Лихачев наблюдал за ней. Его завораживали головка на длинной шее, отягченная собранным сзади пучком густых черных волос, прямой точеный нос, распахнутые большие глаза кофейного цвета, которые в полумраке сейчас влажно отблескивали, как после дождя, чернотой смородины. И, наконец, ее нежно и тонко очерченные губы, точно магнитом притягивающие его к себе. Настя почувствовала на себе взгляд Дениса. Повернувшись, она неожиданно с трогательной нежностью поцеловала его. Лихачев словно прыгнул в воду с обрыва. И вот он несется обратно сквозь толщу, пронизанную голубым сиянием, стремительно всплывает вверх, где солнце множится на ослепительные шары, мирно покачивающиеся, как ЦВЕТЫ ЛОТОСА, на водной поверхности. Не веря себе, он слышит ее шепот: «Ведь нас небо с тобой обручило... На всю жизнь! Пойдем отсюда...»