Письмо из прошлого

 Он держал в руке письмо,  в очередной раз пробегая взглядом адрес отправителя: город Орел, улица… Открыл, торопливо прочел. Долго рассматривал фотографии.
  И  память  безжалостно возвратила его на два года назад…

 У начальника отдела информации и общественных связей УМВД по Амурской области Дмитрия Сережичева  два дня рождения. Один – 9 ноября - официальный,  когда он появился на свет. Второй – 8 ноября  -  когда он,  несмотря на тяжелейшие ранения, сумел победить смерть.
 Дима пришел в милицию в довольно зрелом возрасте. После окончания педагогического института  несколько лет преподавал английский язык в школе. Словом, опыт работы с людьми у него имелся. Как и желание работать. Уже в скором времени он выполнял все, что требуется от сотрудника пресс-службы.
 В Чечне нужны не только бойцы СОБРа или милиционеры патрульно-постовой службы. Время от времени «заявка» приходит и на нашего брата – журналиста. Только вот служба в «горячей точке» у нас не совсем обычная,  а «с лейкой и блокнотом», как поется в песне, или с видеокамерой, если на современный лад, ну и, конечно, с пулеметом.  Пресс-центр МВД России располагается в Ханкале и работает на постоянной основе, регулярно обновляя свой контингент за счет командированных сотрудников из подразделений информации краевых и областных УВД.
 28 октября 2001 года лейтенант милиции Дмитрий Сережичев с десятью  милиционерами-водителями обычным гражданским рейсом  Благовещенск - Минеральные Воды убыл в спецкомандировку. Волновался ли? Безусловно. Для каждого, кто первый раз отправляется в неизвестность, вполне естественны чувства тревоги и волнения. Ведь там, на Кавказе, все чужое: и быт, и нравы, и горы,  и люди, привыкшие за столько лет к нескончаемым  боевым действиям, и не верящие уже никому, словом – это Чечня.
 Сказать, что местное население относится лучше к «федералам», как называют наших ребят, чем к «незаконным бандформированиям»,  значит, покривить душой. Ведь в числе тех, кто убивает, взрывает, захватывает заложников, иностранных наемников не так уж и много,  основная часть – это свои же мужья, отцы, братья, сыновья.  Причем большинство из них  совершают преступления  не «за великую Ичкерию», а просто зарабатывают деньги. Заложил фугас на дороге – получи  сто долларов, если кто-то подорвался на нем – получи двести. Вот и вся мораль.
 8 ноября  съемочная группа после выполнения задания возвращалась в Ханкалу из Гудермеса. Водителем УАЗа-батона, на котором ехал Дима, был Саша Кротов, земляк-амурчанин  из Тамбовки, скромный, чуть застенчивый старшина милиции. Впереди маячил еще один УАЗик с другими сотрудниками пресс-центра.
 Самое страшное место, по признаниям побывавших там,  это город Аргун. Обстрелы проходящих машин, убийства  военнослужащих и милиционеров – все это происходит почти ежедневно. Даже сами чеченцы, следуя транзитом, стараются на полном ходу проскочить этот «осинник». 
 Аргун миновали без приключений. Сразу за ним - берега   одноименной реки, протекающей далеко внизу, соединяет мост, за которым стоял довольно крупный блок-пост,  осуществлявший огневое прикрытие  транспорта «федералов».
 Машины катили по мосту. До базы оставались считанные километры… 
 Выстрелы раздались внезапно, и сразу же дикая боль буквально «разорвала» его живот. С трудом повернув голову, он  увидел,  как водитель, дернувшись, повис на руле.  «Батон»   каким-то чудом остановился, вероятно, это Саша Кротов, умирая, из последних сил давил на тормоз, чтобы машина не свалилась с моста…
 За мужество и героизм, проявленные при выполнении служебного долга на территории Чеченской Республики, старшина милиции Александр Николаевич Кротов был награжден орденом Мужества (посмертно). Его имя  навечно занесено в список личного состава амурской милиции.
 … А в это время в ход пошли подствольные гранатометы. В салоне запахло порохом и гарью. Еще одна пуля обожгла ногу. Почти теряя сознание,  Дмитрий понял, что нужно уходить, иначе – крышка. Как вываливался  из машины, что было потом, он помнит смутно. Но те четыре долгих месяца непрерывной боли от частых операций в госпиталях Новочеркасска, Владикавказа, Москвы он помнит хорошо и вряд ли когда забудет.
 Конечно, кое-что о случившемся ему рассказывали потом очевидцы, но полной картины происшедшего Дима составить не мог, и это не давало ему покоя.
 …………….
  Письмо было написано аккуратным женским почерком. Его прислала Людмила Касаева, милиционер-кинолог из города Орла, несшая в то время службу наравне с мужчинами на Аргунском блок-посту. С  фотографий смотрит хрупкая миловидная женщина, которая, по сути, стала для Димы крестной матерью.
 «Было где-то около 16 часов 8 ноября, – пишет Людмила. – Мы услышали стрельбу, взрывы «ВОГов» (гранаты от подствольного гранатомета – авт.), выскочили из-за блоков. Ваша машина стояла одиноко на мосту, по ней велся обстрел. Все произошло так быстро… Костик, Лешка, Сережа сорвались с поста и побежали к машине, открыв на ходу огонь, за ними Джамбик и Андрей. Тебя вытащили первым, затем вывели машину с Сашей, он был уже мертв. Я встречала тебя за нашим блоком (блок-постом – авт.).  Тебя вели под руки, и ты сильно хромал, у тебя была задета стопа. Только на блоке я поняла, что нога – это мелочь…Я поняла, что ты умираешь, у тебя буквально на глазах вздувался живот, значит, внутреннее кровотечение, надо было ставить капельницу. В наших же  условиях можно было помочь только уколом промедола.
 Ты сказал тогда: «Как жалко, у меня завтра день рождения, но я не доживу!» А знаешь, как тошно, когда умирает человек, а ты бессилен…
 В тех местах темнеет быстро.  Ханкала не давала транспорт вывезти тебя, пришел приказ «ждать до утра». Сколько бы ты прожил на капельнице? Вот и подняла ребят, на свой страх и риск отвезти тебя на «Люсе» (так мы  называли машину ГАЗ-66 с будкой)  в Ханкалу. Сообщили туда, что едем сами, пусть готовят «вертушку», у нас «тяжелый». Тебя начало рвать кровью, медлить было нельзя.
 Мы с Сережкой находились в будке, он светил всю дорогу фонариком, чтобы мне было удобно следить и поправлять капельницу. За рулем Олег Кривобороденко, на крыше – Джамбик и Володька. Они пускали ракеты – сигналили постам, что едут свои с раненым. Ведь было уже темно, и - «стоп-колеса» (запрет на всякое передвижение автотранспорта – авт.)
 Тебя занесли на матрасе, рядом Сашка (даже не верится, что мертвый!), я всю дорогу накрывала его одеялом, оно слетало. У тебя выскакивала капельница (машину трясло), дорог то нет! Сережка светил фонарем, держа его зубами, так как в руке находилась бутылка с раствором для капельницы, которую повесить было некуда. Вот так и ехали. Но доехали, встретил врач, похвалил, что хорошо капали, повезло парню,  что на блок-посту оказался медик. Но  я не медик, я – кинолог. А капельницы я собакам ставлю, это я умею. Вот и пригодилось. Так что не обижайся, но  ты у меня - первый человек!»
 Значительно позже Дима узнал, что спасавшие его орловские милиционеры  обеспечили «зеленую улицу» по всей трассе  до Ханкалы. Что получили там крепкую взбучку от высоких чинов за нарушение приказа. И что когда возвращались обратно,  на всех блок-постах «Люсе»  отдавали честь.

  Дмитрий Сережичев не только выжил, он вернулся в строй.  По-прежнему работает в пресс-службе УВД, но даже по праздникам не  надевает орден Мужества,  который честно заслужил своей кровью в буквальном смысле этого   слова.
 Каждый год 8 ноября  он  проводит в Тамбовке,  у родителей  Александра Кротова, волей Судьбы заменив им сына.
 Как-то в одном из своих материалов Дима написал: «Душа все-таки не на месте. Чего-то не хватает. Как будто, забыл в Чечне что-то или недоделал…»

2003