В лодке Харона

Войду в разлуку, как в туман с реки,
и на воду спущу большую лодку.
Весло как продолжение руки
войдет в незатихающую воду.

Я выплыву на малый островок
и стану ждать под тишиной небесной,
с какого берега раздастся говорок
и кликнут перевозчика: «Любезный!»

На голос я причалю не спеша –
мне всё равно, какой окликнул берег:
там чья-то одинокая душа
с такими же ещё во что-то верит,

пугая стаи грающих ворон.
«Любезный перевозчик, Ваше имя?»
Им  сумрачно отвечу я: «Харон» -
подумав: «Что теперь мне делать с ними?»

Плыть по реке, в тумане, тишину
неспешным всплеском весел нарушая,
оставив мир и пришлую войну,
рулады соловьев, воронью стаю,

печаль и радость,  посреди реки
не торопясь пристать к другому брегу.
Весло как продолжение руки.
Сомкнулись нынче Альфа и Омега:

назад никак, но и вперед нельзя –
притихли пассажиры отрешенно.
Им кажется: вокруг парит земля –
но нет земли в пристанище Харона.

Нам к берегу не нужно приставать:
путь вдоль реки – её названье Лета.
Пока ещё ты вспоминаешь мать,
мы будем плыть в молочных сгустках света…

Пока ещё волнуешься о том,
как дочь и сын вытягивают лямку:
против теченья тащат свой паром,
надеясь на отца или на мамку…

Пока еще ты будешь говорить
с самим собой, вину свою лелея –
мы будем плыть,
мы долго будем плыть:
я мерных вёсел бросить не посмею.

Но всё равно всё кончится одним:
младенцами, укаченными в зыбке
они легко предстанут перед Ним
с очищенной от памяти улыбкой…