Один-пять

Пятнадцатый мой июнь был слишком промозглым, чтобы считаться летом,
Но не об этом, счастье моё, не об этом.
А о том, как я научилась молчать и улыбаться смерти в глаза,
Над собой смеяться, бить короля валетом
И не думать: "Кто против меня? Кто - за?"

Пятнадцатый мой сентябрь случится тёплым, дождливым и сумрачным.
Я приеду в мой парк, помусолю сумочку,
Извлеку из неё хрустящую при открытии книгу Ремарка.
В скором времени я покажусь всем дурочкой,
И меня попросят уйти из парка.

В пятнадцать границы чётче, а сны и враги - глупей,
Истина очевидней, счастье потерь больней,
Чудеса всё несбыточней, дни всё однее, праздники всё обычней.
Циничней становишься ты, ну а мать - родней,
И чаще звучит вопрос: "Как на личном?"

Пятнадцатый раз я пытаюсь поверить, о счастье моё, что я не
Пустословлю; что искорка зажжена во мне,
Что она породит пожар, не затушат который в мой адрес плевки;
Что я одержу победу в смертельной войне
С горем. Не играет оно в поддавки.

июнь, 2014