Фрагмент, из рассказа, про большую любовь

 

Она бы, ещё, долго наслаждалась видами, окрашенной в радужный цвет действительности, но, однажды, в честь отличного окончания 4 курса, папа подарил ей путёвку, в очень престижный крымский санаторий. Если честно, Люде, совсем, не хотелось туда ехать и с, гораздо, большим удовольствием, она бы провела, это время, дома, но отказать папе, который так любил и оберегал её, значило очень обидеть человека, которого она ценила больше всех в жизни.
Папа купил ей билет, на самолёт, до Симферополя. Она собрала, повидавший вид чемодан и отправилась навстречу Чёрному морю.
В аэропорту её встретил водитель, папиного друга, по партийной работе, Она села в «Волгу», тут же уснула здоровым, молодым сном и проснулась только на территории престижного санатория для партийных работников, в городе Алушта.
Санаторий, был очень похож на дворец. Всё, в нём, напоминало о величии и несокрушимости Советской власти. Огромные колонны, красные ковровые дорожки, потолки практически до самого неба – ясно давали тебе прочувствовать своё ничтожество и, в тоже время, причастность к великой победе социализма.
Наверно, сами боги, были бы счастливы, проведя хоть один день в этом, райском месте.
Но, к огромному Люсиному, сожалению населяли санаторий не совершенные, с рельефными мышцами и бронзовым загаром боги, а всего лишь бледные, морщинистые и одутловато–дряблые, заслуженные строители коммунизма со сварливо-визжащими, заплывшими жиром жёнушками.

На второй день, утром, Люся предприняла попытку выйти на пляж, но побыв там 15 минут, вернулась в номер, зашла в душ и долго-долго тёрлась мочалкой, пытаясь оттереть с себя липкие и полные похоти взгляды, которые, украдкой от жён, бросали на неё заслуженные партработники. На языке у неё вертелся не, совсем, приличный, но очень верно оценивающий ситуацию стишок:
«О берег плещется волна
И люди от жары раскисли...
Как много плавает говна
В прямом и переносном смысле.»
Время пропадало абсолютно бездарно, хотя постепенно она приспособилась и даже выработала свой, сугубо индивидуальный режим отдыха.
На пляж, теперь она ходила, по вечерам, когда уже начинало темнеть и партийные функционеры послушным караваном шествовали на ужин.
Люда, на ужин, ее ходила. Изобилие предлагаемой пищи приводило её в состояние, близкое к помешательству. Бутерброды с икрой и сервелатом, солянка, уха из стерляди, малосольная сёмга, осетровый балык, бифштексы с яйцом и торт «Прага», на фоне гнетущего убожества, процветающего в городских магазинах, вызывало чувство острого, болезненного когнитивного диссонанса
На пляже, в это время, практически никого не было и она вплоть, до самой темноты плескалась и наслаждалась плаванием, в постепенно отдающем дневное тепло и недовольно фыркающем чёрными волнами море.
Возвращалась в номер, уже, затемно, В санатории же наступало время употребления горячительных напитков, плавно переходящее в час хорового пения. Так, что, шла она, как правило, под аккомпанемент хора бухих секретарей горкомов, с наслаждением и, в состоянии, близком к патриотическому экстазу, певшим про то , как «Расцветали яблони и груши…»
Изредка, откуда-нибудь, из-за кустов вываливался какой-нибудь, 50-летний моложавый слуга народа, тупо пялился на неё, затем сделав попытку втянуть безразмерное пузо и расправив плечи, звал присоединиться к компании и выпить, с ними, за победу развитого социализма
Самые, смелые, из них, пытались приобнять её, а один наиболее отчаянный «Че Геварра», даже попытался шлёпнуть немного пониже спины, но увидев искры гнева и презрения, хлынувшие из её огромных глаз, поспешно, убрал руку

Как правило, из номера, Люся выходила очень редко, целыми днями она валялась голая, на белоснежной простыне, включив вентилятор и наслаждаясь чтением - Анны Карениной, представляя себя, иногда, Долли, иногда, Китти , а иногда, даже, самой Анной.
Лучшее временем, для неё, было очень раннее утро - вставала она, буквально, с первым лучом солнца, быстро приводила себя в порядок и бежала на теннисный корт. Наличие футбольного поля и двух отлично оборудованных площадок, для игры в теннис – служило всенепременным признаком санатория для Советской элиты.
Слава Богу, номенклатура ещё спала, сладко похрапывая и благоухая свежим перегаром, Люсе всегда было интересно, что им снилось –преданные и готовые, на всё, грудастые, нагие комсомолки, строительство Байкало – Амурской магистрали или открытие очередного съезда КПСС, как самое грандиозное событие, из тех, что случалось им видеть?
А может им представлялось, что они на танках форсируют Темзу и освобождают пролетариат Великобритании от непосильного, капиталистического гнёта, а может, как их выбрасывают с парашютами, где-нибудь, в джунглях, Виргинии , они вооружают «Калашниковыми» бесправных индейцев и чернокожих, затем ведут их, за собой, на штурм столицы мирового зла – Вашингтона?
Но, увы, ей не дано было заглянуть в сны партийных работников и сия тайна так и оставалась существовать за семью коммунистическими печатями.

Вот только, к огромному Людиному сожалению, кроме неё, в теннис, не играл никто. Пузатые партаппаратчики пытались немного играть в бильярд, немного в преферанс, но, быстро, охладевали к этим занятиям и шли в прохладу величественного буфета, где было так приятно посидеть, за стаканчиком сухого вина и дружеской беседой о женщинах, охоте и руководящей роли партии, в обществе, развитого социализма.
Соскучившийся по игрокам корт, благодарно, встречал Люду, ласковыми, нежными, по утрам, солнечными лучами, свежим, прохладным ветерком, бесстыдно пытающимся заглянуть ей под юбку и благословленной тишиной.
Она вставала к стенке, брала, в руки, найденные у завхоза, деревянную ракетку с парой мячиков и начинала свою, импровизированную тренировку.
Раз за разом Люся, хлёстко и методично посылала мячик в одну точку
Раздавался глухой стук, мячик отлетал от стены, летел на корт, пружинисто подпрыгивал и, как заколдованный, возвращался к ракетке, для очередного удара.
Она била, не останавливаясь, преимущественно справа, профессионально отточенными, выверенными ударами стараясь добиться движения руки, по полной амплитуде и вкладывая, в удар, всю свою нерастраченную, девичью силу.
Когда-то ей предлагали заняться теннисом профессионально, она даже получила первый разряд, но родителям, её увлечение совершенно не нравилось и надо было выбирать или музыка или теннис.
Люда выбрала музыку. Но удары её, ещё не потеряли былой силы, деревянная стенка жалобно трещала , струны на ракетке сладко постанывали, гибкое и грациозное тело искало и находило выход нерастраченной энергии.

Неожиданно, во время одного из ударов, мячик попал на ребро ракетки и отрикошетив взмыл высоко в небо, опустившись где-то далеко за спиной.
Она обернулась, подняла взгляд и, к своему удивлению, увидела подходящего к ней симпатичного, молодого брюнета
Он, с улыбкой протянул мяч и сказал – Здравствуйте, возьмите , пожалуйста, меня зовут Анатолий.
Так состоялось её знакомство с будущим супругом. Он рассказал , что его премировали путёвкой в престижный санаторий, за какое-то выдающееся изобретение, позволившее министерству авиационной промышленности сэкономить миллионы рублей, приехал сюда он три дня назад и главная мечта всей его жизни – это научиться играть в теннис.
Ему случалось держать ракетку, он знает чем форхенд отличается от бэкхэнда, но ему не хватает опыта и не будет ли так любезна очаровательная Людмила преподать ему несколько уроков теннисного мастерства, а в долгу он не останется и может для неё что-нибудь изобрести, например совместную дегустацию крымских вин
В голосе, его, читалось столько, смущения, просьбы и робости, что, доброе Люсино сердечко не выдержало и она согласно кивнула головой.
Много лет спустя, она пыталась полностью, досконально проанализировать случившееся и понять – зачем она, это сделала?
Ведь, чего-чего, а поклонников, у неё хватало всегда. Многие из них были гораздо красивее Анатолия, многие занимали, гораздо более высокую ступень социальной лестницы, но ни у кого из них не было, ни малейших шансов на какую-либо взаимность с её стороны.
Ведь, никто, из них, не обладал таким вкрадчиво-чарующим голосом., завораживающим сознание и увлекающему, за собой, подобно Гаммельнскому крысолову.
Никто из них, не обладал умением, так смотреть в глаза, смотреть взглядом полным любви, восхищения и преданности
Никому, не было дано, так сладко шептать ей, что-то настолько бесстыдное, откровенное и волнующее, что-то, от чего, она буквально таяла и чему, совершенно, не могла сопротивляться.
Он мог делать с ней всё!

Правда, теннисист, из него, несмотря на модный спортивный костюм – «Adidas» и ракетку « Wilson», был, совершенно, никудышный.
Люда аккуратно и терпеливо накидывала Анатолию на ракетку мячик. Он, стремясь, показать ей, свою великолепную спортивную форму, изо всей силы бил, и случалось даже попадал.. Вот только угадать, где, мяч опустится было невозможно. Порой траектория его полёта была, настолько замысловата, что взлетев, после удара, вертикально вверх, он возвращался и падал прямо, в ноги. Окна санатория оставались целыми, только, благодаря нескольким сотням метров отделявшим его от корта, лишь неимоверным усилием воли, Люся подавляла, в себе, желание упасть на грунт и зайтись в приступе истерического смеха, Анатолий, весь мокрый, от усталости, ежеминутно бегал по территории санатория, в поисках улетевшего мяча. Наконец мячик не выдержал такого издевательства, над собой, взмыл в небо, и приземлился где-то на просторах, огромной , цветочной клумбы. Найти его не предоставлялось возможным.
По обоюдному согласию, сегодняшнюю тренировку решено было закончить, а вечером встретиться, прогуляться и обсудить планы на дальнейшие, совместные занятия теннисом.
Увиделись они в фойе вечером, Люда, с трудом, узнала, партнёра по игре, было видно, что он не терял время даром и тщательно приготовился к встрече.
Тщательно выбритый, благоухающий чем-то безумно дорогим, в светло-кремовой рубашке с короткими рукавами, подчёркивающими бронзовый загар и выпуклые, рельефные бицепсы, Анатолий был неотразим.
Пока, они шли, к морю, он непрестанно, что-то нашёптывал, но Люся плохо разбирала смысл сказанного, она просто наслаждалась его присутствием, запахом и голосом.

Незаметно они подошли, практически, к самому морю, остановились, присели на лежак и стали слушать мелодию волн, шелестящих по прибрежной гальке, иногда ласково и практически беззвучно, а иногда раздражённо и громко.
Море жило. Оно дышало, пахло, ласкало и гладило берег, наслаждалось тёплым июльским вечером, тишиной и нежно – рассеянным светом, которые дарили, вышедшие прогуляться поздним вечером - звёзды.
Внезапно, Анатолий, наклонился, вытащил из под лежака большущую, хозяйственную сумку и начал аккуратно вынимать из неё:
1. Бутылку массандровского портвейна
2. Позаимствованные из столовой 2 фарфоровых тарелки
3. Неизвестно, откуда взятые, 2 хрустальных фужера
4. Свечу и коробок спичек
5. Большую гроздь винограда и груши, скромно заметив, что фрукты тщательно вымыты.
6. Позаимствованные из столовой салфетки.

Ошарашенная увиденным, Люда, сидела и будучи, не в силах, что либо сказать, следила за совершаемыми манипуляциями. Да, бесспорно, чего-чего, а изобретательности, у него, хватало. Он чиркнул спичкой, поднёс её к свече и пламя радостно взвилось вверх, выделяясь на фоне ночного пляжа, пляшущим от малейшего прикосновения, дующего, с моря, ветерка, хрупким, огненным мотыльком.
Затем из глубины сумки был извлечён перочинный нож со штопором, раздался хлопок вылетевшей пробки и томившиеся в ожидании фужеры, наполнились портвейном.
Анатолий, бережно передал фужер Люде и тихим вкрадчивым голосом предложил выпить за теннис и совместные тренировки.
К своему стыду, никогда раньше, Люда портвейна не пила и если честно, то показался он ей редкой гадостью. Но мужчина был настолько обаятелен, так обворожительно предлагал и преданно смотрел на неё, что отказать она, просто, не имела права.
Кстати второй фужер, был выпит, уже, без всякого отвращения.
Становилось заметно прохладнее, а на Люсе было надето только тоненькое, шёлковое платье , но тут мастер изобретений совершил ещё один трюк
Он, снова, залез в глубину своей, необъятной сумки и извлёк тёплый, шерстяной свитер. Помогая надеть его, как-бы случайно приобнял Людмилу за плечи, бережно, видимо с целью, одарить её частью своего тепла привлёк к себе, но она даже и не пыталась сопротивляться.
Люся закрыла глаза, нашла его губы и забыв, про всё, нырнула в море любви.
Разбудил её луч солнца, ласково, но требовательно прикоснувшийся к лицу и явно намекающий на то, что хватит валяться, а давно пора, встать и заняться делом.
Люда сладко потянулась, открыла глаза и, вдруг, увидела, что она, как всегда, абсолютно, голая лежит на белой простыне, но вместо привычного томика «Анны Карениной», рядом с ней лежит тоже, совершенно, голый мужчина.
Надо отметить, что его присутствие Люсю, нисколько, не смущало, а наоборот наполняло счастьем. Довольная она крепко-крепко прижалась к нему всем телом и поняла, что вчера, она нашла именно того человека, с которым, без малейшего сомнения, свяжет всю свою жизнь.

Через месяц была сыграна свадьба. Через год у Людмилы и Анатолия родилась дочь, которую, по обоюдному согласию назвали Ириной. Через 2 года Люда, случайно, увидела на белой рубашке Анатолия красное пятно чужой помады