Из цикла Я из этого века - 1

НА ИСТРЕ

Хочу купаться, надеваю плавки,
Иду тропинкой медленно, босой.
И чувствую, как холодеют пятки –
Касаяся проплешинки земной.

Вдали река петляет и искрится,
Взметнулся в небо шлемом косогор.
И копьями щетинится пшеница –
Как войско, выходящее в дозор.

Береговые ласточки, как пули,
Выстреливаются берегом крутым.
Деревни в жарком мареве уснули,
Накрывшись одеялом голубым.

И облака, как взбитые подушки,
Лениво проплывают надо мной…
И гулким громом отдалённой пушки
Гроза идёт тяжёлою стеной.

МОСКВА, СЕНТЯБРЬ 96г.

Мне в сентябре дарили клёны,
На холст просящийся пейзаж.
Я в бабье лето был влюблённый –
Как в королеву юный паж.

Ах, милый Игорь Северянин,
Прости невольный плагиат,
Но в этой жизни столько дряни…
Один вокруг я слышу мат.

Мелькают рожи «новых русских»
И морды пьяных и бомжей,
И сердцу делается грустно –
Как в пору затяжных дождей.

Былую жизнь в душе лелея,
Брожу в Москве, как пилигрим,
Где осень, щедростью болея –
И злата листьев не жалея –
Наносит временный свой грим.

НОЯБРЬСКИЙ МОТИВ

Поток машин, асфальт лоснится.
Ноябрьский дождик моросит.
И небо будто серебрится,
И даль туманная манит.

А в суете московских буден
Не замечаешь звёздный свет,
Но всё слышней священный бубен,
И всё ясней судьбы секрет.

И вечером за чашкой чая,
Когда сердца растворены,
Ты вдруг с печалью замечаешь

ПРОГУЛКА НА ЛЫЖАХ

Морозный день. С утра на лыжи!
Зелёный сумрак елей ближе.
Лыжня сама меня несёт,
Между дерев она змеится.
А снег под солнцем так искрится!
Душа ликует и поёт.

Несусь я с горки, снег взбивая,
Как та кибитка удалая.
И мимо берега реки,
Где между ветров и торосов,
Как будто нет для них вопросов,
Сидят, как сфинксы, рыбаки.

Среди размеренного бега,
Средь тишины, раздумий, снега
Невольно мыслей рой идёт,
И предо мной встают картины
Той старины невозвратимой,
От коей сердце вдруг замрёт.

Уж день в разгаре, солнце ярко.
Признаться, мне уж стало жарко
И я не прочь бы отдохнуть
У леса на краю опушки,
Надеясь втайне, может, Пушкин
Со мною дальше свяжет путь.

Синеют тени, вот и вечер.
Прощай, мой лес, до новой встречи.
Я к дому медленно бреду,
Где тёплый душ и вкусный ужин,
Где я кому-то очень нужен,
Где книги ждут меня в ряду.

ВОСПОМИНАНИЯ О ДЕТСТВЕ

Родился я в сороковом.
Крестьянская застава.
Шестиметровка. Вчетвером
Прелестно было, право.

Отец на Финской воевал,
Чтоб было нам легко,
А я спеленатый лежал,
Глотая молоко.

А через года полтора
Вдруг диктор объявил:
«Ребята, началась война».
Но я спокоен был.

Когда бомбили наш квартал,
Рассказывала мать –
Я преспокойно засыпал,
Ложась в свою кровать.

Потом нас поезд увозил
В глухую сторону.
И я смеялся без причин,
Не зная про войну…

На лыжах с горки я летел,
Взбивая лихо снег.
Вдруг вижу – на краю села
Какой-то человек.

В шинели, в шапке со звездой,
Отца я вдруг узнал.
И, бросив лыжи под горой,
К нему я побежал.

«Не буду белый камень есть…»
Сердито я сказал,
Когда из вещмешка отец
Мне рафинад достал.

Отец уехал на войну –
Фашистов добивать…
А мы поехали в Москву,
Ну, прямо благодать!

Ещё по карточкам был хлеб,
И нужен керосин,
Но если сзади столько бед,
То плакать нет причин.

Салют победный я проспал,
Но это не беда.
Отца я с фронта и не ждал,
И он пришёл тогда.

ИЮНЬСКИЙ ВЕЧЕР В МОСКВЕ 1999г.

Разлился золотом расплавленным
Закат над городом усталым.
Небесной бирюзой оправленный,
Навис гигантским опахалом.

Пропахший выхлопными газами,
Котлом был горд перегретый.
Пух тополиный метастазами
Возник июньскою приметой.

Шли девушки, легко одетые,
Отличные от всех загаром.
И красоту свою приметную
Преподносили людям даром.

*  *  *

Чтоб я меньше грешил,
Бог послал мне болезни.
За меня он решил,
Что мне будет полезней.
Мой небесный Отец
Мне сказал: «Став поэтом,
Свой терновый венец
Ты неси и не сетуй.
Под терновым венцом,
Милый мой Арлекино,
Оставайся певцом,
Я тебя не покину».