20 баксов

За многие годы жизни в селе привык смотреть телевизор ночью. Спокойно и меньше политики. Помню ночной настойчивый стук в окно.  Выхожу. Перебирая конечностями, по стенке хаты ползёт бухая в чип Наталья, почти соседка. За видимость её юбки держится четырёхлетний сын Вадим по кличке «Жук». Он появился на свет, когда маме едва исполнилось пятнадцать. Всех уверяла, что изнасиловали. Судя по тому,  как с  ней долго, индивидуально и за закрытыми дверями разбирались туземные  менты,  версия насчёт насилия быстро отпала.
    «Борисыч, займи двадцатку «зелёных», клянусь – отдам… помираю…»  «А заработать, сучка,  не пробовала? И что ты с вражьими бабками будешь делать ночью в нашей глухомани?»  «Так ты же мной брезгуешь, сильно грамотный!?  А насчёт ночи – не ссы, Бандуристиха гонит в три смены, аппарат не остывает…»  Вадим пытается по детски вмешаться, - «мама, пошли домой»… «Ну, ты меня достал, вы****ок» - звук подзатыльника.  Чтобы оградить ребёнка от избиения, вынес двадцатку.
   И хотя Наташка была бесплатной стервой и головной болью районного венеролога, мне было не по себе, когда через три года её не стало.  Нашли на улице. Люди говорят, шла домой, в правильном направлении. Она была очень красивая, даже в смерти. За воспитание Вадима взялась бабка. Больше было не кому.
   Прошло почти 15 лет.  Год 2014. Забытый уже ночной стук в окно (то же самое). Выхожу. В перила веранды вцепился Вадим («Жук»). «Дядя Олег, займите двадцать баксов – отдам, клянусь».   Я знал, что он записывается контрактником в армию. Ему было безразлично в чью.  Намеревался заработать.      Не вернулся.