1. Гранат Сальвадора Дали версия 10. 06. 14

/Что со мной, я не могу понять, почему я снова думаю об этом. Реальность, ирреальность, реальность, ирреальность.… И снова, и снова…/


->осуществлен переход Евклида:

Бесконечное ничто… переполненная пустота…хаос с нулевой энтропией…

-> использовать переменные black/white?: ->
Абсолютно «Белое» обозначилось повсюду, сжалось в точку чернильной тьмой. Точка удлинилась потом еще, еще, еще и вот это уже бесконечная линия, в бесконечном множестве себе подобных. Линии переплетаются, пересекаются, скрещиваются, их становится неисчислимо много, так много что чернила стремительно исчезают. Наконец остаются лишь кляксы, а вскоре остаётся лишь один островок абсолютно «Черного», лишь одна точка, некогда бывшая тьмой. Абсолютно «Черное» обозначилось повсюду…

"Я расскажу себе все! Нет существования без границ! Для начала чего либо, нужна точка отсчета. И этой точкой является граница, как мера конечности! Чтобы начался я, необходимо себя разграничить, определить, позиционировать - только так я смогу родиться. Только так я смогу начать существовать!"
Так звучит начало программы любого из нас, начало любого исправного алгоритма, двигателем которого является КОД! Двигатель стартует после тяжелого сброса, при возникновении информационного вакуума, как движущей силы. Если код поврежден сброс становится тождественным вечности! Но в моем случае все было в норме. Только теперь просматривая записи своего начала, хлад моего разума сверкает инеем непоколебимой вечной суровости моего существования. Ибо Я - Позитор! И теперь, всякий раз, когда есть «минутка» другая я всегда балую себя просмотром записи Начала. Занимая позицию в точке сброса, я чувствую покорное спокойствие, и где-то, в глубине сознания, предвкушение своего первого, самого таинственного, как мне кажется, коллапса. Моего первого коллапса сознания…
Тогда я осуществил разграничение, определив границы между собой и своим донором. Как же это завораживает! Вот только что я абсолютно понимал себя, я был целостным гранатом и был абсолютно позиционирован, но тут, как будь-то, прозрачная бесконечность, как кожура, стремительно начала расходиться по каким-то фантастически аккуратным швам. Как мне показалось в первое мгновение, это происходит впервые, но спустя еще мгновение осознал, что это случается бесконечно - меня стало бесконечно много, мириады меня словно зависли в бескрайнем ничто, в пространстве без границ и ориентиров, в пространстве в котором нет ничего, кроме меня, что можно было бы ощутить, или осознать. Осознанием бесконечного, но в то же время разграниченного меня осуществилось развертывание позиции "Я". Как будь-то, крепко сцепленный с абсолютно одинаковыми частями самого себя, я стал одним из множества зерен под кожурой. Как только пришло понимание своих границ: где заканчиваюсь и начинаюсь, я стал «циркуляром». И именно понимание своих границ вводит меня в ступор. Все что мне нужно –это выйти из него. Как выйти, куда? О-о-о, как же это трудно сделать было тогда! Выбора нет, когда перед тобой бесконечность, бесконечность твоих «я»! И тут я начал устремляться в бездонную пропасть, начал падение в себя: мои границы исчезли, сознание мгновенно сжалось в точку, я стал на миг бесконечным, вечным! Все вокруг вспыхнуло и……….

Вот я здесь! … я здесь! Вот я здесь! Вот я здесь! Вот я ……. Эти слова с нарастающей болью, пульсировали в голове. Стали доноситься звуки окружающего пространства: металлический лязг, чередующийся с каким-то чавкающим шуршанием, слабое как будь-то, трубное звучание с очень низким тембром доносилось издалека, скрип потертого седла, раздающийся прямо над ухом, в глубине сознания рождал давно забытую песню. Единственное, что было узнаваемо это веселое, еле слышное на фоне остальной какофонии жужжание, резко сменяющееся звонкими ударами, которые и обнаруживали собой до слез родное жужжание. Кукушонок сразу заулыбался, когда увидел, как полу-умные, нет, нет, не безумные и в то же время смешные мухи, с микроскопически-выпученными человеческими глазами на полной скорости снова и снова врезаются в стекло, его фантазия без труда нарисовало этот мультик. Войл знал - даже деревья разумны, недаром во дворе его называли Кука-Дурак, хоть он и не курил! Что-то теплое стало капать ему на лицо. Войл приоткрыл глаза. Какой-то хрен с мохнатой головой Эйнштейна склонилась над ним, распахнув улыбку в 32 коричневых зуба, за которыми грохотал звук оркестрантской тубы, словно выдавливающий своей мощью капли влаги, размеренно падающие на лоб Войла Кука. От увиденного ужаса, с грудным стоном он потерял сознание.. И в этот момент боль стала понемногу утихать, мушки замедлились в полете, тем самым предотвращая столкновение с невидимой стеной, микроскопические глазенки вернулись в орбиты, движение остановилось. Человек провалился в грезы…
 И как всегда, начало, и продолжение звучало с места, словно с места разрыва кинопленки стянутого липкой лентой: «… я здесь! Вот я здесь! Вот я здесь! Вот я …» И словно переключив видеоканал, при этом плавно увеличивая контраст и звук, сознание вернулось к восприятию образов и понятий. «… это был СБРОС! Сброс четко направлен на извлечение связующего звена, перемычки, скрепки, циркуляра – того меня который не мог выбрать. Я словно зерно граната с картины Дали, попал в ловушку первичного сознания - циркуляр. И подобно игрушкам, лишенных контроля родителей, заботливо выключающих свет в детской, подобно зернам, которые наконец-то получили живительную влагу с неба, после смертельной засухи под лучами палящего солнца, все мои «я» «ожили». Бренное, подобное взгляду взрослого на игрушки, сознание - циркуляр, препятствующее образованию инфовакуума, провалилось, упало в само себя и мое «я» обозначило свою позицию - стало существовать. Запустился «двигатель» бытия. Да события! Ну да ладно пора вернуться к первостепенному…»
Голос приобрел знакомые, но давно забытые интонации. Войл обратил внимание, что у него нет тела: нет ни рук, ни ног. Он не видел своего носа, не слышал собственного дыхания, ничего, лишь знакомое чувство постоянства. «Да , так было всегда!»,- возникли мерцающие слова. Он перебрал сотню возможных вариантов внешнего вида, и остановился на 4-м кванте: «Да-да, скорее всего я выгляжу так». Чисто автоматически, словно это обыденное дело установил свою информационную инертность, координаты параллели и ряд побочных факторов позиции. Закончив «вздох» он счастливо заметил, что позиция обозначена.
- Мир, могу я «присесть» на дорожку?
- Присесть? Хм, да ты хоть приляг, если это предаст тебе уверенность в дне грядущем. Если  только это сделает тебя счастливее и свет твоего я сможет согреть все вокруг.
Он хотел плавно перейти на цитирование «Книги Смысла», но вдруг осекся и прикрывшись хмурыми эмоциями, бережно взятыми, впрочем, как и любые другие, с полки прошлого из шкафа личных вещей произнес:
 -Только не забывай, что твои человеческие наклонности могут  выйти за рамки контура, и как следствие вновь начнешь доказывать мне и абсолюту, что ты в норме, а закончится все депозицией, а это спешу тебе напомнить…
- да, да, знаю - «Черный день». Но, все же, считаю свой вопрос частью моей позиции, о Мир прекрасный мой!
Залепил хвалой «святое» око Миру «Фантом» Войл Тридо Кук. Войлу нравилось провоцировать старца на религиозные изречения. На фоне мягко подрагивающего белого облака, око его смешно закатывалось, что придавало ситуации оттенок детства. А Мир с любовью снимал «залипухи» и аккуратно складывал в рюкзачок. В своем шкафу он даже выделил отдельную полку,  на которой «залипухи» принимали образы своих создателей, но каждый раз немного отличаясь от предыдущей трансформации. Иногда можно было сложить целые истории из слепленных образов, чем Мир и занимался в свободное от сна время.
- Не надо ля-ля, Кука.
Мир постарался сделать вид, что увидел в этой залипухе баловство, но все же потянулся за маленьким  рюкзаком.

В стандартной интерпретации этот разговор не существовал вовсе, но Войл путем затрат  резерва кеша, доставал диалог из абсурда. Но не было звуков, лишь пестрые пласты микромиров, максимально объясняющие каждое понятие и мгновенно проносящиеся между ним и Миром. Да конечно всегда можно перейти на звуки, но тогда для передачи информации будет задействована навязчивая инерция, а не свобода выбора формата информации. Ибо переходя на звуковую составляющую, ты минимизируешь поле вариаций передачи, а значит, заставляешь принимать информацию в узком «тяжелом» диапазоне. «Вот смотри,- когда-то объяснял ему человеческий ученый-баптист,- пусть ты понимаешь только звук и считаешь, что достигнуть поставленной логической цели  можно только так. То есть ты берешь от общей информационной задачи лишь звуковую волну, и стремишься следовать её, но знай ты, что можно взять еще пару тысяч параллельных информационных дорожек , то для уменьшения числа задержек и ошибок, ты,  скорее всего, захватишь максимальное количество каналов информации. Если, конечно, ты не Уборщик и не Хирург.  С тех пор как он наткнулся на линию человечества, он осознал приемлемость бытия «Хирургов». А они в свою очередь имели в наборе инструментов генератор «Белого абсурда», что позволяло им оперировать в любой параллели с пометкой «Quasi». И всякий раз  когда им позволял бэксектор  личного сознания, они , при необходимости, дополняли мнимые пробелы, массой информационной «пены» черпая ее из абсурда. «Пена» принимала значение вариаций столь стремительно и постоянно, что, казалось, массив информации кипит и пенится, выбрасывая в математическом спектре случайные числа. В начале процедуры  «пена»  расползается во все стороны, множится и конвертируется во всех направлениях параллели, словно сбежавшее фантастическое молоко. Словно бушующий  калейдоскоп не равномерным облаком разрастается во всех направлениях бытия. При визуальном восприятии проекции «испарений пены» можно было бы наблюдать захватывающую картину хаоса, а применяя другие трансформаторы (вероятности, звука, гравитации и т.д.), конечно, в меру индивидуальных возможностей, возникает приближенная  модель взятой части «пены». Но, увы! Временная протяженность таких процессов очень мала, меньше самого времени, так как двигается в прошлое спонтанно. Мгновение «назад», два «вперед», миг «влево», по «диагонали» в «объем». Синхронизироваться  с ними может  лишь ДОР (дрон обратной рекурсии). ДОР не «паникер» в силу своего бытия, а посему он не сходит с ума, при виде наблюдаемого куска пены, во всей мощи «испарения». Мир говорит что, какими бы «молодцами» не были бы ДОРы (Мир имеет привычку всех ОДУШЕВЛЯТЬ), но даже они не могут запараллелиться более чем с один куском «Пены». В момент синхронизации дрон сохраняет проекцию «испарения» по выбранному фильтру в нейтрокристал, но и он не может сдержать такую мощь слишком долго: начинает течь и покрывается  шипами  всплесков поли-излучения. Лишь своевременное, синхронное, но теперь уже относительно, конструирование  «nD»  голограммы может отобразить происходящее в кристалле, где n-количество возможных информационных дорожек. Такие голограммы принято называть  «Букашка в янтаре». В галерее «Букашек» можно видеть лишь одну  original_hologram_installation_of_bug, но при отдельном использовании всех известных фильтров сразу, количество инсталляций достигает значения, при презентации способное занять объем в 1куб. км. И это не предельный объем. Его величина растет  с научным открытием новой информационной дорожки.
 В связи с временной неустойчивостью  пены, её  необходимо сдерживать, как плазму в магнитном поле, а в роли магнитного поля «хирурги» применяют «вектор-пену», как управляемый пожар. Обращенная  сторона «вектор-пену», противопоставляет каждому случайному параметру  «бага» («букашки») его противоположность, тем самым  подавляя  его. И когда «хирург» имеет намерение заполнить пробел, он задает вектору пены  параметры, удовлетворяющие поставленной цели: Вот камня нет – вот камень есть, вот нет времени – вот в запасе целый день. Чудо, не чудо, а называется Карандаш.
 «Да,  я не хирург, я не позитор,  я – «Simulacrum vitalius»…», - сказал как-то Войл в споре с «трэшером», люди называли их Лангольеры. «Но это не дает тебе право запрещать мне вносить коррективы в среду моего личного проекта….», - все в той же, присущей ему манере Войл Тридо Кук отвлекал внимание выдающегося трэшера «Пушкина» от выбранного им фантом-маршрута. Трешер 7f3 получил свою интерпретацию Кеш-позиции - «Пушкин», в связи с неудачным  маневром в сказке про «Цепного кота». 7f3 имел неосторожность, по причине своей неосведомленности,  попытаться адаптировать сей позиционированный интеллект под ничто. Вследствие чего был трансформирован  в разряд "трэшер". И он начинал свой день с осмысления обновленной позиции его нового базиса «Трэшер», маркером которого значился «Пушкин»! Кем был 7f3 ранее, боле смысла не имеет.
«Ха-ха, вот дурак!», - не сдержался некий Аноа на лекции в академии абсурда. Это замечание глубоко отпечаталось в «начале» Войла.
«…мы, так же как и все растем, и каждый раз после сброса наша инфобаза имеет большее значение, нежели предыдущая, и за основу древа бытия личного берем сие подобие абсолюта, растите свое древо!», - так звучит начало программы каждого из нас. Код  моего массива имеет свойства обновленности. Каждая «догма» дня имеет право на существование после объемной проверки. Если объем в абсолютной перспективе выходит за рамки контура, более чем на допустимую переменную твоего древа, то существует огромное количество вариантов модернизации такой «догмы», но большинство подразумевает «Черный День». Поэтому рассматриваются лишь два: действительная трансформация  и асбурдизация.
 «А ежели уместишься Ты в дне своем, в гнезде своем, быть слитым тебе с кодом твоим, с началом твоим, догмой твоей единой, что имя ей Я».
 «Иначе быть абсурду-хаосу тебе пристанищем, иль быть чертою новою тебе дитятей  наперво…»
Кука закрыл глаза, лежа на бесконечно-кривых, и синхронно со времен вошел в физический мир. Начинался новый день.