Дорога
наступает на пятки ночь,
обернёшься - и, может, услышишь дыхание дня,
отдохнём у костра перед тем, как ноги волочь.
Пеленает душу огонь и затем поглощает всего меня...
Я писал о тебе до того, как здесь побывал,
Видел небо над озером, утренний списывал дым,
Камнем водную гладь ворошил, а потом - оседал
На корнях того дерева,
его звал Своим.
Будто зверя ласкал у пустых болотных лачуг,
Будто сам не знал, что за твари под ними живут,
Зорко зверь наблюдал движения моих рук,
По глазам - читал: достаю угощенье ли, кнут.
Путал северный леший, когда заблукал,
острог,
Мёду, ягод оставишь на пне - глядишь, обогнёт,
Если, знаешь, на сорок чащоб ещё сорок дорог,
По какой же плестись,
ведь только одна не соврёт?
На лесистом ковре лежал и глядел во дно,
Не в крутой обрыв -
в свободу на пропасти плыть.
В четырёх стенах замурованным видно ль оно?
Но таким был и сам, не знавшим, как в мире жить,
Да не в том, где покой вышел из городской суеты,
а лишь там, где любой из шумов превратился в пыль,
Оседает и та на брегах и на древо моё,
ну, а ты...
Приозёрная сказка
и кем-то забытая быль...
Почивай на углях,
едем вновь,
а в дороге слова -
пусты.
Свидетельство о публикации №114060905641