Сказка о молодильном креме

Мотя по селу ходила
И платок свой обронила,
Наклонилась, чтоб поднять,
А платка-то не видать.
На глазах он испарился,
В тюбик с кремом превратился.
Крем волшебный, не простой,
Молодильный, дорогой.
Цвет у крема странный был:
Фиолетовых чернил.
С ним инструкция лежала.
Вот что Мотя прочитала:
«Спрячься от людского глаза,
Каждый день четыре раза
Крем по коже растирай
И при этом повторяй:
«Повернись-ка время вспять,
Чтобы мне моложе стать»,
Два часа затем лежи
Ничего не говори.
Коли вылежать сумеешь,
Снова ты помолодеешь».

Хоть и страшно испытанье,
Очень сильное желанье
Обернуться молодой,
Покорить всех красотой.

 Вот она одна совсем,
Достает из сумки крем,
Целый час его втирает
И слова те повторяет…

А наутро муж встает
И жену не узнает:
Спать ложился он с седой,
А проснулся с молодой.
К ней он подойти боится:
«Это мне, наверно, снится».

Мотя по селу идет,
Зависть кумушек берет:
Что такое приключилось,
Что она так изменилась?
Мотя доброю была,
Поделилась, чем могла.

Стали бабы молодеть,
Час от часу хорошеть.
Новая бушует кровь.
Не растет у них морковь,
Заросли все бураки,
Похудели мужики,
Не умыты ребятишки,
И у них плохи делишки.
И скотина вся ревет…
Крем покоя не дает:
Бабы целый день лежат
И от радости визжат:
«За себя мы постоим,
Не уступим городским!»

И не пили, и не ели,
Все они помолодели.
Кричит бабушка Лукерья:
«Стала молодой теперь я.
Хватит мне от мужа бед!
Вон пошел из дома, дед!»
И с нее пример все взяли
И мужей поразгоняли.
Каждая из них прелестна,
От невест в деревне тесно.
Поджидают женишков
Из проезжих молодцов.

Но исчезла в креме сила,
Превратился он в чернила.
Только бабам невдомек,
Что у крема вышел срок.
Как обычно, все встают,
К зеркалу скорей бегут,
Как лицо свое увидят,
Стонут, охают, орут.
А чернила хороши:
Не отмоешь, хоть умри!

Фиолетовые бабы,
Как ошпаренные жабы,
По селу гурьбой бегут,
Мужиков домой зовут.

Засмеялись мужики:
«Стали мы для вас нужны!»
Баб на радости прощают
И степенно поучают:
«Впредь не надо зазнаваться,
Красотою обольщаться,
С ней от вас одна беда,
Слишком вольны вы тогда».