Уильям Шекспир. Сонет 127

127.
In the old age black was not counted fair,
Or if it were, it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame:
For since each hand hath put on Nature's power,
Fairing the foul with Art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' eyes are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who, not born fair, no beauty lack,
Sland'ring creation with a false esteem:
Yet so they mourn becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.

127.
Не чтили чёрный цвет во время оно,
И не носил он чина красоты.
Чернители его уж вне закона,
Признавшего заслуги черноты.
Притворно внемля голосу природы,
Искусством лжи отбеливая грязь,
Красу не славят, не поют уроды,
Позорят лишь, подделками пленясь.
Глаза моей любви черней вороны,
Как плакальщицы на похоронах
Какой-нибудь блондинистой мадонны,
Признавшей чёрный цвет лишь на словах.
Что чернота идёт им, всяк согласен;
И даже траур в тех глазах прекрасен.