Блейк

               
                Блейк
  Говорят, ощутить жизнь во всем её многообразии можно только пройдя три испытания, – бедность, любовь и войну. Бедность и любовь я испытала как нечто взаимосвязанное, нечто преследующее меня с завидным постоянством, а в отношении войны  решила так, – пусть картина жизненного многообразия останется у меня незавершенной.   
Прошло полгода после моего приезда в Израиль и началась Вторая ливанская война. 
Городок почти опустел, люди уехали в безопасные места, а для оставшихся открылись бомбоубежища. Из штаба, созданного привычно и толково, начали звонить и предлагать эвакуацию, но со мной был Блейк, злобный, черный великолепный ротвейлер, которого ни в гостиницу, ни в чью-либо сердобольную семью, никто не приглашал.
«Тогда сиди в бомбоубежище и никуда не вылезай», – говорили мне люди из штаба, получая очередной отказ. В бомбоубежище я была только раз. В просторном помещении сидели два старых инвалида прежних войн. Инвалиды посылали в невидимые небеса горячие свои молитвы, и я поняла, что присутствие Блейка было бы и здесь крайне нежелательно. Войну, довершающую для меня все  многообразие жизни, мы с Блейком пересидели в съемной квартире. При звуке сирены здоровенный ротвейлер, теряя всякое подобие доблестного защитника,  забивался в узенькое пространство между стеной и шифоньером, куда не смогла бы пробраться самая изящная борзая. Несчастный дрожал и жалобно повизгивал в своем маленьком, по его мнению, надежном укрытии и выманить его оттуда не представлялось возможным. Обстреливали пограничный городок немилосердно и в глазах Блейка со времен Второй ливанской войны поселился страх. Во время ночных обстрелов он покидал широкую кровать, где спал вместе со мной, и забивался в  свое узенькое обжитое пространство между стеной и шифоньером. Я смотрела в черные глаза Блейка и видела в них недоумение. – Люди так похожи друг на друга, невозможно и представить себе какие-то поводы для розни. Это собаки могут драться до умопомрачения, потому как все они разные: от крошечного ничтожества, высовывающего плаксивую свою рожицу из кармана богача, до высокого, стройного дога, или до меня, к примеру, – казалось, думал Блейк.
  Вспоминая наше с ним прошлое, я вдруг услышала звук сирены и увидела, как постаревший Блейк, с уже  несвойственной ему прытью, бросился в узенькое свое убежище. Сердце мое болезненно сжалось и я заговорила с ним негромко и ласково, – Ну, что ты, Блейк, не надо, Блейк, не бойся. Какие ни есть, а мы с тобой  фронтовики… На передовой, правда, не были, но и в тылу… тоже не фунт изюма, скажу я тебе… Разве не так?.. –
11 июня 2013 г.