зачем Бездомному свобода?

Безусловно, булгаковский Берлиоз в значительной степени ориентирован на самого знаменитого антирелигиозника того времени. В ранних вариантах романа Берлиоз представлен редактором журнала “Богоборец”, что прямо отсылает к деятельности редактора “Безбожника”. Усиленная в последней редакции связь этого персонажа с художественной литературой не отменяет аллюзии на Ярославского, который некоторое время курировал от ЦК партии главный литературный журнал 1920-х годов “Красная новь”.

В целом речь Берлиоза, представляющая собой краткий конспект главных аргументов мифологической школы против Иисуса Христа, знаменует итоги бурной истории советского богоборчества 1920-х годов. Берлиоз не просто повторяет общие места агитпропа, он транслирует тот новый, научный подход к решению “проблемы Христа”, который утверждается с 1929 года на последующие десятилетия. В этом смысле его речь приобретает программное значение атеистического манифеста. В свете этого манифеста поэма Ивана Бездомного, при всех своих агитационно-разоблачительных достоинствах, уже никуда не годилась. Не только Иисус-революционер, ставший к концу 1920-х годов “классово вредным мифом”, но и “снабженный всеми отрицательными чертами Иисус” не соответствовали научной истине: “... главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и... все рассказы о нем — простые выдумки, самый обыкновенный миф”.

Д. Бедный, ставший с 1925 года членом Союза безбожников и сотрудником журнала “Безбожник”, учел указания Ярославского. В отдельном издании своего “Нового завета...” он уже откорректировал методику разоблачения Иисуса Христа, изложив ее в послесловии к поэме. Сначала, по мысли автора, все же следовало раскрывать массам “омерзительность” человеческого облика Иисуса — его сочинение, отвечавшее требованиям агитационной сатиры “Безбожника у станка”, эту задачу решало. Но далее, и здесь он уже обращался к воплощению идей Союза безбожников, необходимо объяснять, что вообще не было в истории никакого Иисуса — “ни хорошего, ни плохого”. Поэтому в приложении к поэме Бедный поместил выдержки из сочинений Ем. Ярославского и А. Древса о недостоверности Евангелий и мифичности образа Христа. Построение разговора двух литераторов на Патриарших прудах отражает и это рассуждение Бедного, как бы повторяя в сжатом виде его программу борьбы с Иисусом Христом и свидетельствуя о ее удачном выполнении.

Разговор литераторов не случайно помещен автором в начале произведения. Роман М. Булгакова начинается, в сущности, с того радикального поворота в христианской истории человечества, смысл которого был выразительно сформулирован в опубликованном в 1930 году фундаментальном исследовании истории атеизма: “Иисус, как историческая личность, в настоящее время уже похоронен...”

Советская литература к этому событию отнеслась одобрительно. Представленная на II съезде безбожников, помимо Д. Бедного, выбранного в президиум, М. Горьким и В. Маяковским, она выразила полное согласие с установками Союза безбожников по “проблеме Христа”. Маяковский, между прочим, сокрушался в своем выступлении об отсутствии в советской литературе большого антирелигиозного романа, который он мог бы от лица этой литературы предъявить в качестве приветствия съезду. В то же время он предупреждал воинствующих безбожников и об опасности, исходящей от литературы,— о возможности появления “писателя-религиозника, который работает сознательно и работает все же религиозничая”. Как в воду глядел. М. А. Булгаков уже работал над своим последним романом. И, как представляется, это был осознанный ответ писателя на вызов времени.

Анфиса Третьякова-Федина   10.06.2015 18:41   Заявить о нарушении