Перед сломом

Зарницы зарницы – зегзицы – точильного круга
как оспины те же на запад повернуты с юга
и поезд садится на спичку бескрайней квартиры
поодаль буренушка щиплет озонные дыры
в багажном хвосте опрессован обвал вавилонский
тай думку гадае – одни синяки да воронки
стога кучевые поддеты иглой телебашни
а вот мы и сами – мосты с головой черепашьей

Из бедного черепа боги мои бэтээры
что ж гнева живаго не вяжут инкогнито терры
а он бы вакцины и вытравил подленький кубик
МОЛЧКОМ В ОДЕЯЛО! Тяни под себя – так и будет
Но штык его леший – тупа соловецкая бритва
а все колосок из герба наклоняется хитро
зарничную россыпь на север сдувая на север
где нерест сияний по лисьему следу развеян

Изъяны любил я коленей безвольных кривинку
и мыслил по ним же и мял как траву-повилику
астралы до кучи снопами вязал стервенело
но если во что прозревать – в твое самое тело
прозрею на крике назад все пути затопило
нектар противлений еще и еще Фермопилы
мы вместе покрыты культурного слоя коростой
под ним тишина по-восточному стала Матросской

Дерюгой луженой заваривай пей притворяйся
пустой мешковиной упругой начинкой матраса
как много сидельцев и просто массовок досужих
но маковый митинг я ниже и ниже дослушать
а там наизнанку ареной лепешки парные
там в спину себе же побег закольцован отныне
подрезаны крынки на кольях зарницей хвостатой
и мне в черепках не очухаться к югу за стадом

То кровь то помада повинное пугало крестит
буксующий скорый зарницами сыплет на месте
дым теплый как бублик в четыре картошки сыграет
надбавочкой северной киевский вальс самураев
шарк влево два вправо – да я ль не имперский по крови?!
За пазухой спички стена из поклонов «Авроре»
в землистое зренье бинтована башня-глушильня
гуляем дубина-дробина дух русский транжиря

Кто спорит? Эх яблочко-птица гния матерея
иудины трубы прорвало в паху Прометея
рассыпался Сытин ипатьевский розыск так долог
достал из колодца с приплясами дикий геолог
платочек альбома промаслен старинной оберткой
шипят без зубов патефоны о вере нестертой
о черной-пречерной - и чтобы ей не взбелениться!
запуталась в кнопках застежки клешня баяниста

Что в прикупе? Школьный линолеум вытерт но знак проступает
и «мене» и «текел» и «фарес» все кость суповая
кукушкина слезка добыча крысиных кожанов
а где же точильщик ушкуйник – Лукулл – Параджанов?
Где ирисы бубны? Где свадьба под рисовым ливнем?
Гуцульские ленточки бюстам раскормленных римлян
и ясновельможные луны когтей домового?
Где круг твой зернистый откройся кудесничья мова!

«А где же а что же пока я бодался с парашей
сушило начальство твой порох? Я узел пропащий
я черная искра Системе я их бородавка
спасения мука прочнее корней Карабаха
Не вырвать из славы моей три загубленных срока -
архаика скотский лубок и винтажем барокко
и вновь без шнурков из Кремля выбегаю как Гамлет
«Спасайся кто начал но страхом начать нам камлает!»

За то что красивую маму так близко мне дали
и ангелы ей на жабо кружевное слетали
за то что пестрели корзинками горы с балкона
метлу мне всучила моя справедливая зона
Метелил я жижу но в легких она каменеет
Я бусы брусчаткою выложил вот он мой невод
Держите завидуйте каинство я отменяю
но вольность искусства не сторож орлу-криминалу

Кий мелом начистит в подвале горлан-агитатор
оставив ревнивицу-пулю в долгу неоплатном
Зачем его Муза сидит на цветах и каменьях
зачем драпировки застиранной не переменят?
А эти салфетки-просфоры как хлебы Христовы
раздайте на третий девятый и на сорокОвый
кому не хватило на лестнице свеч и пирожных
перил рукопашных и выдоха сводов сполошных…!»

Взовьется где хочет и дышит дымок монолога
на яркую площадь вдруг выйти беспечного года
Прямые глаза с высоты чуть отжатой прищуром
следят раскаленно как будто по тигровым шкурам
все возрасты детства изнанкой своей верховодя
на Китеж пикируют круглой волной Беловодья
что прожито вовремя  вынырнет и отряхнется
Куда  воскресать если всюду геенные гнезда

Поедем закатимся в горы пока перестрелкой
не тянет от улицы - лишь пахлавой пригорелой
и лень ароматов на зеркало ванной садится
От губ моих вспыхни затылок но вот черепица
в обзоре и сохнут на ней как под феном
шуршат монастырские свитки о скором о тленном
о сотах граната о клинышках сморщенной крови
на них же и сперма сойдется всегда наготове

Походному стулу родитель купец и наездник
теснятся на жердочке голуби фресок скабрезных
как будто им страшен улет из ковчега ладоней
Актеры обряжены и троекратно уронит
пятнистую бороду в омут груди своей старец
зеваки больничные белохалатники вкрались
дворцу сундуки возвратят под сырые софиты
и снежными дублями жерла фонтанов забиты

Убийство легко перепутать с прививкой от смерти
с насечкой на бедном хачкаре «Приди и ослепни!»
пришел за голодной душою в надежнейший кокон
и сам от себя же зарницей гуляю далекой
Размытые градом напалмы все могут но криво
а в том ни греха моего ни – кто знает? – мотива
их трассой чьи бункеры смять точно фильтр у окурка
известно хоть вряд ли дойдет
                Отчего же? А ну-ка
жируй как жируют гонцы генеральских надоев
тройной поясницей наружу яичко крутое
Не лепо ли бяше морозную изморозь тратить
и в бронежилеты всадить по гвоздике проклятий
за всех призабытых?
                А локоть не хочешь закуской
с похмелья дунайской волной и в зубах у амурской
властей волосочек истошно искря кислородом
над голым углом где не пахнет ни сном ни народом?

Кому на дороженьку провод? Стенной выключатель?
Аз тихий до ятей насквозь непечатен
Спасаются люди Твоя кто куда переменчив
О если б вовеки алмазами двигал бубенчик!
Элегий занозу таможня гримасой не вырвет
не смажет под лупой страну восходящего иврит
где посуху сыплет хамсином и мелки приливы
а я остаюся - не надо бескрайней квартиры

Мать-мачеха бдит безнадежна грибница контроля
родная усмешка прощаний хватает родное
за первый высокий этаж в колесе - намотайте же падлы
любви не поделим а петли подымем парадным
и солнце для верности припорошим тополями
на том и отдышимся свете который ломали
где сварки дугой автогеновы очи смежили
по собственным трупам плывут поезда окружные

Плывут поезда по карманам крапивам окопам
На сердце душа не надейся в разделе глубоком
Суставная башня блинами указов кривится
Нефть льется в Персидский – зарница – зегзица –
Вот мщенье – как помнишь связав подпалила
княгиня хвосты голубям – и тебе половина
и краска плывет воздавая приему и лому
во зло выжигателю моря не выжить мне злому

Зарницу в руке удержать а не руку длиннее
Под голодом плазма до вечных мерзлот лубенеет
Бетон беззаветный смолола обдирная кожа
Ты выход пинал и прозрел и продлил уничтожа
а пепел от выхода ту же мембрану грудную
скребет с двух сторон и разбеги концов я раздую
Натянута ленточкой бездна из влажного слова
но проще обсохнуть А может и проще простого

                февраль 1991, 2 января 2013