Восстанию Декабристов посвящается

Испания вставала на дыбы,
В Неаполе Везувий разрывался,
В Пьемонте тот же голос раздавался,
Глаголил он: "Не прекращать борьбы!"
Бельгийцы укрепляли свои силы,
А Франция вставала вновь с колен,
И больше в тот абсолютизма плен
Попасть было бы ей невыносимо.
В Саксонии, Баварии в тот миг
Пылал костер восстаний буржуазных.
А в итальянских государствах разных
С уст не сходило:"Сгинь, король-старик!"
В Россию впился явственно царизм,
Но есть отчизне верные потомки,
Их голоса тонки, но очень громки,
Твердят:"Капитализм, капитализм!"
Свои идеи людям молодым
Внушала неприветливость народа.
Обычным людям так чужда свобода!
И богачи подали руку им.
Тиски крестьян терзали безутешно,
Самодержавие обгладывало всех.
Под колпаком аристократии потех
Она скрывала и показывала грешных.
Отнюдь, не слабая и хилая страна,
Борясь с путами, сильно изгибалась,
Кусалась, в руки часто не давалась,
Спаси себя решается она.
Ростки капитализма пробивались,
Сквозь толстую кору пуская корни.
И каждодневно подвергаясь козни,
Пыль феодалов расчищать пытались.
Все в пользу растаманов чинных,
Крестьянин же в законе был убит,
И от изнеможения знобит,
Суды в руках у бород длинных.
Наполеон избил русский народ,
Но люди не сдались, остались жить.
За кровь родных мечтая получить
Хотя бы часть от им обещанных свобод.
Народ работает, ни часа без труда:
"Мы, изгоняя беса, кровь пролили,
От вражеских тиранов защитили,
А нас свои тиранят господа!"
В час темный, грозный час природы,
Томимый болями, страны родной отец,
Медленно стягивая с головы чепец,
Тихонько стонет в тон той непогоды.
Век девятнадцатый и двадцать пятый год
Страна страдает, разум затуманен,
В беспечности рассудок потеряем,
Ноябрь к отпеванию готов.
И дан великим господам тогда урок,
Дерзайте или будете разбиты,
Покорены, и счастьем позабыты
В век девятнадцатый и двадцать пятый год.
Услышан господами тот пророк,
И смелостью прославленные люди,
Крича: ”Мы о несчастии позабудем!
Ступают на гранитный небосвод.
Герои войн теперь воюют здесь,
Им справедливости так хочется порой,
Когда рабы бесчисленной толпой
Несут ту грозную и немощную смесь.
Собрания на севере и юге:
“Мы все продумали, мы не сдадимся им!
И с этим нет, не совладать другим!
Нас не сломить, мы ветер в этой вьюге.
Присягу дали новому монарху,
А нас опять обманом в сети взяли.
И говорят, чтоб переприсягали,
С него уже успели сбросить шапку.
На площади Сенатской в декабре
Устроим сабантуй, дебош, шабаш,
Хотим, чтоб на царя напала блажь,
А то не избежать ножа в спине.
У нас “диктатор” - гвардии полковник,
И Северное знамя на груди
Нас ставит выше, дальше, впереди,
Самодержавец – бед людских виновник.
Мы декабристы, мы хотим свободу,
На камне Петербурга след полков
Пусть виден будет во века веков
И в «Манифесте русскому народу».
По вам, аристократии творцы,
Скучает Петропавловская крепость,
Без вас искореним весь смрад и бедность,
Мы сильные и смелые бойцы!"
Но новый царь своих людей имел,
Он все узнал о заговоре этом.
С Синодом и Сенатом, с Госсоветом,
За ночь присягу провернуть сумел.
Декабрьское солнце на рассвете
Огнем кровавым озаряло всех.
Надеясь в революции успех,
Полки бойцов стояли в этом свете.
В каре две роты от Московского полка
Построились и ждали приказаний.
И предвкушая бури притязаний,
Кипела тихо пестрая толпа.
Солдатам велено не слушаться царя,
Им губернатор правду лишь глаголит:
«Правитель вашу жизнь порой неволит,
Мы боремся не зря, отнюдь, не зря!»
Но истинные цели неизвестны
Простым солдатам, войнам молодым,
Им сказано, закон нарушен был,
А им сражения любые лестны.
Убийца названный царя не захотел
Кончать с правителем, когда так нужно было.
А руководство вовсе позабыло,
И Трубецкой явиться не сумел.
А новый царь устал терпеть
раздоры,
Приказ открыть огонь, прервать мятеж,
Но не нужна царю пустая брешь,
А декабристам чужды договоры.
И пара выстрелов, и вмиг десяток мертвых,
И жертвы: сотня, полторы, две, уже три,
Тела горячие у проруби Невы,
В холодный плен бросали покоренных.
И в тайне были тихо казнены
Зачинщики, что были так близки.
Теперь не продохнуть – на всем тиски -
К четвертованию приговорены.
Однако, побоясь прослыть тираном,
Жемчужной лентой казнь заменена.
Неплохо же справляется она?
Пять тел бездвижны под дурманом.
Разгромлены, отправлены на смерть,
Все те, кто за простой народ боролся,
Но на штыки властей вдруг напоролся,
Придет еще отчаянная месть.
Огромно то ничтожное событие,
Произошедшее на стыке двух свобод,
И пусть пройдет за годом еще год,
Не изменить свое нам бытие.
Огромный шаг тех маленьких людей,
Толчок вперед, хоть неизбежен крах,
Зато не на коленях, на руках
Кровь не напрасно отданных смертей!