Я целовал её руки, пахнувшие мандаринами...

Я целовал её руки, пахнувшие мандаринами,
Хоть я это и выдумал бессовестно.
Я могу сутками хвалиться такими картинами,
Хоть те и нарисованы лишь образно.
Она помнит мою симпатию, выросшую вмиг,
Хоть и спокойно бросает ответные реплики.
И где-то общего будущего виден мне блик,
Хоть её манера – всего лишь часть её техники.
Я целовал её губы, пахнувшие губами…
А чем же ещё могут вообще пахнуть губы?
Так же, как и нежности, обнятые словами,
Тогда пахли отчуждённостью грубой.
Губы могут пахнуть страстью…
Стоп!
Перестань!
Не думай о том, чего нет в самом деле.
О том, что вряд ли станет когда-то частью.
Частью твоей жизни, расписанной на теле.
Тук-тук!
В рёбра стучится новое разочарование!
Разве я на этот раз его приглашал?
Хоть не оплошало гостя очарование,
Мой разум пленённый вновь оплошал.
Хоть не хотел я этого, я этого хотел.
А как же мне обойтись без очередного абсурда?
Абсурд – любого великого чувства удел!
Дилемма лишь в том, хорошо это или жутко худо.
Я окунал дрожащую руку в её мягкие волосы,
Хоть это и ложь. Да я признаю: иногда я лгун.
Но я не солгу, сказав, что упивался её голосом,
Как упиваются звуками моря живописных лагун…
Я прижимал её, чувствуя грудь у своей груди,
Мои щёки грело её томное дыхание…
Стоп!
Это тоже ложь!
Читатель, уходи!
Да, да, стих закончен!
До свидания!