Вдруг вспомнил я старую добрую Русь,
Воры были тож, но судить не берусь.
Идет мужичок безъязык и клеймен,
Ничуть мне не жаль, что не помню имен.
А чин натащил госдобра полдворца,
В скрижалях есть имя, не видно лица.
Я в памяти вешки веков ворошу,
Не будь ты скупой, я ее попрошу.
И вдруг Сахалин замаячил норд-ост,
Фамилией громкой прикрылся прохвост.
И там воровал и косил под дельца,
Никто, никогда, не судил подлеца.
Услужливо память мне тычет в висок,
Ты вспомни, дружок, революций бросок.
КожАнку и кОжух с чужого плеча,
Себе забери – был наказ Ильича.
А чин сундучок поволок на крыльцо,
Фамилия есть, ни к чему нам лицо.
А память, как тройка, рванула вперед,
Надеюсь, что снова она не соврет.
Наследник по праву открыл сундучок.
Газет объявленье – в банкирах внучок.
К чему воровать и тревожить творца,
Уж вроде бы все… но не видно конца.
1997 г.
Традиционная привычка или привычная традиция?
© Copyright: Александр Калинцев, 2014
Свидетельство о публикации №114052903649
Свидетельство о публикации №114052903649
Рецензии