3. 038 Иван Александрович Гончаров, Обломов

3.038 Иван Александрович Гончаров,«Обломов»


Иван Александрович Гончаров
(1812—1891)


Написанию своего знаменитого романа «Обломов» русский прозаик и литературный критик Иван Александрович Гончаров (1812—1891) отдал 10 лет (1847—1857).

К старту этого стайерского литературного забега он уже прославился романом «Обыкновенная история», тепло принятым публикой и высоко оцененным критикой, в частности, В.Г. Белинским.

Работу над новым произведением писатель совмещал с успешной службой на самых разных должностях: столоначальника Департамента внешней торговли министерства финансов, секретаря адмирала Е.В. Путятина на парусном военном фрегате «Паллада» в кругосветном плавании 1852—54 гг., цензора Министерства народного образования.

Выходу в свет «Обломова» предшествовала публикация путевых очерков «Фрегат «Паллада», о которых Гончаров сказал, что они принесли ему «одно приятное, не причинив ни одного огорчения».

Также ни одного огорчения не принес автору и его новый роман, о герое которого И.С. Тургенев сказал (постфактум — прозорливо и пессимистично): «Пока останется хоть один русский, — до тех пор будут помнить Обломова».


«Обломов»
(1847—1857).


Первый отрывок «Сон Обломова», названный автором «увертюрой всего романа», был напечатан в феврале 1849 г. «Бесспорно, что «Сон» — необыкновенная вещь», — отозвался об этой главе М.Е. Салтыков-Щедрин. Завершил «Обломова» писатель в 1857 г. за границей, в Мариенбаде. Через два года роман был опубликован в журнале А.А. Краевского «Отечественные записки».

В романе нет обличений и протеста против социального устройства жизни, автор не зовет на баррикады, в душе главного героя произведения царят мир и согласие, но по прочтении много лет не оставляет мысль — а в чем истина?

Может быть, в таких вот остановленных автором мгновениях: «Обломов, увидев давно умершую мать, и во сне затрепетал от радости, от жаркой любви к ней: у него, у сонного, медленно выплыли из-под ресниц и стали неподвижно две теплые слезы». Подобных перлов в романе множество.

Петербургский барин Илья Ильич Обломов, молодой человек лет за тридцать, не обремененный семьей, должностью и хозяйственными заботами, вел праздную уединенную жизнь на своем диване, чаще в полудреме или во сне.

Обслуживал его, как умел и как хотел слуга Захар. Илью Ильича не заботили ни проблемы родового именья Обломовки, которое усердно обирал староста, ни светская жизнь, ни даже прогулки на свежем воздухе.

Жизнь в Петербурге была чужда Обломову, и он отгородился от нее стенами своего жилища. Илья Ильич стал отшельником больше не из-за лени, а потому что не нашел правды и смысла в службе и в обществе. Не принимая неискренность в отношениях людей («Тот глуп, этот низок, другой вор, третий смешон... Зачем же они сходятся?»), Обломов изолировался от мира, чтобы «спастись», сохранить душу среди океана зла. Правда, тем самым он закопал и свой талант в землю.

Обломов готов был увидеться лишь с другом детства, ровесником Андреем Ивановичем Штольцем, который помог бы разобраться ему в хозяйственных неурядицах.

Илья Ильич попал в столицу из Обломовки, которую иногда видел в сладких снах, в которой «счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть». В ней, оставшейся в невозвратном прошлом, все дышало спокойствием, все мирно жили, ели, спали, беседовали. В ней была нега детства…

Но вот явился деятельный Штольц, наполовину русский, наполовину немец, полная противоположность Обломову, и сны и ничегонеделанье барина закончились. Друг вытащил ленивца из постели и повез его по гостям.

Своей энергией Штольц заразил приятеля, тот стал интересоваться происходящим вокруг и даже влюбился — в Ольгу Ильинскую, обладавшую прекрасным голосом и довольно настырным характером.

Пока барин пребывал в мечтах, Захар женился на Анисье, приведшей в порядок холостяцкую берлогу Обломова. Сам Илья Ильич не спешил кардинально менять образ жизни, переехал на другую квартиру, где его новая знакомая Агафья Матвеевна Пшеницына взяла управление хозяйством в свои руки, наладила быт, готовила вкусные блюда, и Илья Ильич был вполне счастлив. Почти как в детстве.

Регулярные встречи Обломова с Ольгой породили слухи об их свадьбе, но Ильинская все более разочаровывалась в своем бездеятельном избраннике, пока и вовсе не оставила его.

Тем временем брат Агафьи Матвеевны, пройдоха Иван Матвеевич Мухояров стал прибирать к рукам Обломовку. Штольц спас друга от разорения, разоблачив махинации Мухоярова, а Ильинской сделал предложение. Ольга дала ему согласие.

Через несколько лет Андрей Иванович навестил приятеля и убедился, что тот тоже нашел свое тихое счастье с Агафьей Матвеевной, родившей ему сына Андрюшу. Именно гражданская жена героя романа стала образцом бескорыстной любви к Богу и к своему ближнему.

Совместная жизнь с Пшеницыной стала для Ильи Ильича не только продолжением его жизни в Обломовке, но и ее завершением — спустя еще несколько лет он умер от горячки. «А был не глупее других, душа чиста и ясна, как стекло; благороден, нежен, и — пропал!» Но при этом на могиле героя «кажется, сам ангел тишины охраняет сон его».

Андрюшу выпросили на воспитание Штольцы, а Агафья Матвеевна жила с памятью «о чистой, как хрусталь, душе покойника». Захар побирался на улицах.

Писатель И.Ф. Анненский, высоко оценивший «Обломова» и сказавший о его авторе: «Гончаров был писатель чисто русский, глубоко и безраздельно национальный», выразил только одну точку зрения. Другую высказал критик Д.И. Писарев: «В этом романе разрешается обширная, общечеловеческая задача».

Действительно, Гончаров в образе Обломова явил не только России, но и всему миру чистого человека с доброй душой, который вместе с Дон Кихотом и Кола Брюньоном заслуженно занял литературный Олимп.

У этих трех героев есть точка соприкосновения — каждый из них по своему противостоит мировому злу. Обломов не берет его в голову, как если бы его и не было вовсе. Для него зло сосредоточено в основном в «напрасных хлопотах», связанных с житейской суетой и наживой денег. В этом он и не желает участвовать, благо, обстоятельства помогают ему жить безбедно и в душевном комфорте. (О чем мечтали и мечтают миллионы не только россиян, но и людей по всему свету.) Может и впрямь, только в этом случае зло и исчезает вовсе, если каждый человек отказывается от него не только в границах своего существования, но и даже в мыслях? Но это уже за гранью литературных рассуждений.

Лет 50 назад (да и сейчас) в «средней» школе особое внимание учеников обращали на просторный восточный халат и туфли главного героя романа Ильи Ильича: «туфли на нем были длинные, мягкие и широкие; когда он, не глядя, опускал ноги с постели на пол, то непременно попадал в них сразу».

Такие акцентируемые учителями детали заслоняли главное в романе — его идею, а халатом и туфлями скрывали душу героя, которая «так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, руки». Ладно бы дело ограничивалось этими мелочами. Дело в том, что, сам того не желая, Гончаров накануне крепостной реформы приготовил своим романом демократической критике грандиозный подарок, которым она не преминула воспользоваться, с блеском проявив свой популизм.

Выдрав «Обломова» из земли, отделив от него корни и крону, Н.А. Добролюбов и иже с ним стали размахивать «обломовщиной» как «дубиной интеллигентской войны». Начав гвоздить власть за поражение в Крымской кампании, за крепостничество, они передали своим преемникам право добивать уже и саму «ленивую» Россию.

Конечно же трудно отрицать явление «обломовщины», подразумевая под ним не только барскую лень и паразитизм помещиков, но еще и взяточничество, и разные злоупотребления чиновников — вот только все это не имеет никакого отношения к самому Обломову. Ведь «обломовщина» вовсе не синоним мечты Ильи Ильича, а нечто прямо противоположное ей. Мечтой Обломова была «поэзия» жизни.

По мнению специалистов, название романа и фамилия главного героя имеют множество интерпретаций. В частности, в слове «обломок» находят ассоциацию: обособленный умиротворенный мирок Обломовки — «обломок патриархального Эдема».

Наиболее верной представляется трактовка романа, как православного (В.И. Мельник) — о духовном сне человека, о попытке «воскресения» и, наконец, об окончательном погружении в «сон смертный».

В СССР «Обломова» неоднократно инсценировали и экранизировали, большей частью неудачно и предвзято, главный упор делая все на ту же пресловутую «обломовщину».