Серебряная свадьба. Владимиру и Надежде Кузьменко

Серебренная свадьба в «Вифании» звенит,
Пара знаменитая за столом сидит,
А вокруг прекрасная, дружная семья:
Кузьменки, Горбенки, подруги и друзья.

Во мгновенье ока 25 годов
Промелькнули в жизни с множеством плодов,
Плод скорбей и горя, счастья и любви;
Говорят французы об этом: «се ля ви».

Как же начиналась славная судьба,
За любовь и счастье трудная борьба?
Это интересно, если заглянуть
За забор истории, на прошедший путь.

В семьдесят четвертом, в теплом октябре,
Голубь и голубка в свадебном дворе,
Где брат Май Альбину замуж отдавал,
Встретились, и голубь, вдруг, заворковал.

В сердце загорелся яркий огонек,
Сильно волновался юный паренек,
Вова свои чувства прятал глубоко,
Ох, как было трудно, ох, как не легко.

Ни с кем он не делился, тайну сохранял,
Богу лишь молился, плакал, умолял.
И свершилось чудо, расцветает май, -
Надя приезжает в город Таваксай.

После первой встречи, ровно через год,
Вся семья Горбенко вышла наперед,
Попросилась в Церковь Господу служить;
И Володе стало много легче жить.

Чаще видит Надю, сладких чувств обьект,
Сердце распирают радость и привет.
Южный зной подавлен чинарою густой...
Год уж наступает семьдесят шестой.

Воздух чист и сладок раннею весной,
Яблоки и груши одеты белизной.
Жаворонок в небе разливает трель,
В сердце у Володи – нежная свирель

Песнь любви играет, и душа поет,
Мысль о сестре Наде покоя не дает.
Боже, что мне делать, хватит отлагать,
Как-то надо действовать, надо предлагать.

С твердым намерением стал он ждать момент,
Чтоб сказать ей важное, не просто комплимент,
Сделать предложение, сердце подарить,
И всю жизнь до гроба пламенно любить.

С молодежью ехали как-то с похорон,
На Чирчикской станции вышли на перон,
Воздух с разных запахов: озона и цветов, -
Все благоприятствует, а Вова не готов.

Все стоит волнуется, а лицо горит,
Сердце как не выскочит, молотком стучит.
Рядом Павел с Лидою, фамилия Кушнир.
- «Боже, успокой меня, дай мне в сердце мир.

И собравшись с силами, к Наде подошел,
В сердце, как за пазухой, он слова нашел:
«Слушай, ты свободна ли?» - смущенно он сказал;
«На когда?» - ответила Надя что есть сил;

«На всю жизнь земную» - смущенно он сказал;
Павел с сестрой Лидой те слова слыхал.
Ноги подкосилися, Надя чуть стоит,
«Аллилуйя, Господи!» - в сердце говорит.

«Я согласна!» - молвила, повела плечем,
Щеки симпатичные рдеют кумачем.
Свадебные хлопоты, сценарий нам знаком:
Сходили, расписалися в соседний исполком,

В отдел гражданских записей, поставили печать,
Дабы с дерзновением свадьбу начинать.
Конечно, предварительно было сватовство,
Где в основном собралося близкое родство.

Совместно день назначили, молитву вознесли,
Издержки, вроде, поровну семействам разнесли,
А, вот, и воскресение, март, день 28ой
День бракосочетания, веселье, пир горой:

Дымится плов, курятина, напитки и салат,
И фрукты разносортные, янтарный виноград.
Киш-миш, как мед, без косточек, гранаты и шафран,
Особо приготовленный, откормленный баран.

Их Лева Люлькин ревностно навеки сочетал,
И много наставлений он из Библии им дал.
Молился с возложением, чтоб крепким был союз.
Стихия чтоб недобрая не разорвала уз.

Те узы с большой нежностью любовью все зовут,
И эти узы с радостью влюбленные несут:
А после шума брачного – прямо к Вове в дом,
Немного недостроенный, но это непочем.

На горе, на отшибе стоял тот дом один,
Где через 10 месяцев родился первый сын,
Родился очень маленький – четверть, 2 вершка,
Назвали его Павликом, по имени дружка.

И через 5-6 месяцев, в тот же самый год,
Уехали в Эстонию, где солнце не печет.
Приехали, устроились, прописка – без проблем,-
Такое, вот, везение положено не всем.

А там туманы клубятся, каждый день дожди,
Через час автобусы, а ты все стой да жди.
Кто намочит – высушит, об этом не горюй,
А что не любят русского -  ты на это плюй.

Прожили лет одиннадцать под проливным дождем...
Кузьменки все собралися, сказали: «Что мы ждем?»
«Давай махнем в Америку, что нам еще ждать?
И вызова «еврейские» стали подавать.

И, глядишь, - сработало, курс на Ленинград,
А затем на Австрию, - нет пути назад.
Возле Вены, в Бадене, в малом городке,
Во дворе гостинницы сидели в холодке.

Середина лета, ведь, июльская жара,
Две недели прожили, выезжать пора.
Охрана карабинеров, оцеплен перон, -
Три семьи Эстонии грузятся в вагон.

Каждый под сидение сумки положил,
Легкое волнение, и вокзал поплыл.
Почти что сутки ехали, вот, уже и Рим,
Из окна с тревогою смотит пилигрим.

Город исторический, империи престол,
Город много видевший крови, бед и зол.
Вышли из вагона, входят в Терминал.
Что их ожидает – никто тогда не знал.

Служба специальная волею властей
Пилигримов встретила, как больших гостей;
В Санта Маринела автобусом везут,
Трапезу обильную на стол их подают.

Гостинница шикарная, пляж – рукой подать,
Спят, едят и молятся, да ходят загорать.
За все годы хмурые в Прибалтике сырой
На пляже отогрелися, насытились жарой.

В водах Средиземного вымачивали плоть,
Жаль не унаследовали Илии милоть.
В простоте и немощах продолжали ждать,
Когда их перед консулом потребуют предстать.

Будучи в Италии, ходили в Коллизей,
Где Нерон христианами кормил диких зверей,
Ходили к папе Римскому в великий храм Петра,
Весь день задравши головы, до вечера с утра.

Ходили любовалися чудесной красотой,
Смешными шароварами, что носит постовой;
Симфония из камня, творчество души:
Картины, фрески, статуи, да в окнах витражи.

На рынки итальянские ездили не раз,
Такое изобилие, что не охватит глаз.
Оливок как в Италии – нигде ты не найдешь
Пока их не попробуешь – ты это не поймешь.

Рецепт приготовления – фирменный секрет,
У каждого особенный вкусовой букет.
Писавший эти строки имел такой искус:
Будучи в Италии их пробовал на вкус.

Как быстро дни счастливые приблизились к концу,
Прекрасный отпуск кончился – в дорогу молодцу.
Со своей возлюбленной он снова на узлах.
Могучих крыльев «Боинга» величествен размах.

Разбег непродолжителен и птица взмыла в высь.
Если ремни пристегнуты – за кресло не держись
А вот, и Атлантический огромный океан,
На солнце ярко светится, как голубой экран.

Над водною пустынею 9 часов летят:
Едят и отключаются, очнутся – вновь едят.
Тележка так и носится в проходах взад, вперед...
Ребенок в bathroom просится, соседка виски пьет.

Вот, наконец, окончился тревожный перелет,
Садятся в Джона Кеннеди большой аэропорт.
Нью Иорк гостей приветствовал, устроил на ночлег.
В постели, словно в облако, в обьятья снов и нег.

Назавтра Калифорния в дорогу их зовет,
И табор трех семейственный садится в самолет.
До Сан Франциско с радостной надеждою летят,
Опять тележка бегает: и дремлют и едят.

Вот, наконец-то прибыли, турбины не ревут,
Из чрева самолетного последними бредут.
Они еще не граждане, еще чужой народ:
В хвосте пока посапывай, не суйся наперед.

Шевченко встретил странников и в Церковь поселил,
И яствами заморскими им дастархан накрыл:
Бананы с апельсинами, да киви, ананас,
Спрайт, Кока-Кола, Сэвэн ап-не то что Кислый квас.

А ляшечки куриные, индейкины пупы,
Да масло кукурузное, да в баночках супы
5 булок за 2 доллара – какой дешевый хлеб,
Для многодетных беженцев все есть для их потреб.

Пошли по вем инстанциям: на Велвер, DMV
В отдел Social Security, бесплатный магазин.
Рассыпались по городу дома искать под рент,
Как скажем сколько деточек – кричат: «не наш клиент»

Три месяца помыкались – ни рента, ни работ,
А детки прибавляются, да уровень забот.
В столицу Калифорнии решили скочевать,
И стали в небо ревностно, настойчиво стучать.

Бог Нину Федоренко им вскорости послал,
И с рентом все уладилось, и велфер не пропал.
Так в Сакраменто – городе бросают якоря..
А Русской эмиграции алела лишь заря.

Казалось бы, все кончилось, пора бы отдохнуть,
Но новые заботушки им не дают уснуть.
Гаранты надо выискать, в Италию послать,
А как приедут беженцы – их с радостью встречать.

World Relief, Apartments, Action, и базар,
Как что называется, и почем товар, -
Всем везде подсказывай, за руку води,
Коснется благодарности, да где там? И не жди!

Заморили формами – сотни заполняй,
На трачке за мебелью по городу гоняй.
Точку на 17ой, на Франклине – Гудвил
Сотни раз с приезжими Вова посетил.

Надя дома с детками, варит и печет, -
Так жизнь их эмигрантская в Америке течет.
Нет жизни без собрания – Церковь основал,
И славянских беженцев в дом свой приглашал:

Стихи, псалмы и проповедь, молитва «Отче Наш»...
От Бога посылается им в Церковь Димитраш.
Брат Павел всем усердием ищет Церкви рент –
Из Рима ожидается огромный контингент.

И вот, уже в Китайскую едут на «Си» стрит
Молитва благодарности пламенем горит
Сходятся, сьезжаются: брат Пунк, Каленюки.
Гриши Краснодемского братья, земляки.

Хор создали, детское, в «Логос» институт,
Братья проповедники за «корочкой» бегут.
Пресвитеров наехало – «пушкой не пробьешь»
Каждый тянет в сторону, трение, галдеж.

Пошло отпочкование: Жданов и Москва,
Где Петр Алексеевич – епископ и глава.
За ними пошла Винница, Нововолынск и Львов.
Церквей понарождалось, как после  дождя грибов.

Там Павлов и Солдатенко, там Виктор Музычук,
Остались Криворожские да пастор Бондарук.
Остались Прибалтийские, Молдова, Казахстан,
Остался с сестрой Паною Брачунов Иван.

А Димитраш по старости примкнул к Каленюкам –
Там на высоком уровне вниманье старикам.
Брат Павел в трезвой старости, под 90 лет,
Любовью окружающих ухожен и согрет.

Когда-то он с Владимиром гаранты доставал,
Носился по инстанциям, да формы заполнял.
Был многим переводчиком, кому-то был отцом,
Хоть было уж за 70 – смотрелся молодцом.

Секрет его живучести в Творце миров сокрыт,
Сегодня в своей старости он свеж и плодовит.
Ну, а виновник праздника как чувствует себя?
«Здоровье пошатнулося», - я слышал, говорят.

Конечно жизнь под стрессами дает о себе знать,
Здесь каждый день имеем мы о чем переживать,
Семья, дороги, общество всегда приподнесут
Пилюли, что молитвы лишь усердные спасут.

В «Вифании» работает прилежным муравьем
Христа благословение, он чувствует, на нем!
В Церковной зоне отдыха возвел красивый дом,
Ту зону для не сведущих – «Елимом» мы зовем.

Он дьяк рукоположенный тому уж 20 лет,
Но места средь пресвитеров пока что еще нет.
Глядишь, после серебрянной поднимут на ступень,
Когда к закату склонится прекрасной жизни день.

У нас, славян, так водится, и трудно изменить, -
Когда сыграешь в ящечек – начнут тебя хвалить,
В платок слезу соленую стыдливо уберут,
И все дела хорошие при всех переберут.

Жена, подруга верная, сдала нелегкий тест:
Растить детей безропотно, нести семейный крест;
Она и детским садиком заведует сейчас,
Как бизнесменка нос утрет кое-кому из нас.

Как делать деньги честные, как мужу угождать
Как жить по слову Божию – уроки может дать.
Сейчас мне остается лишь им счастья пожелать,
Семьею быть примерною, душой не унывать,

В края стремиться горние, где чудный льется свет,
Где сладкому общению конца во веки нет!

31.03.2001