Перегуд

   Часть вторая

      ХV111

Бойкий ветерок, подарок ночи,
Утром тучу черную пригнал
И, разверзнув хляби, поливал
Три часа. И, степь расквасив очень,
Даст убрать солому черта с два
Тем, кто не успел до Покрова*.

Дождик на Покров - к зиме не спорой.
Если к ночи перебьёт на снег -
Крестьянина ждёт большоё успех:
Овощей и мяса будут горы.
А обильный хлеб снега дадут,
Если лягут на промёрзший грунт.

В хуторах Покров - черта сезона,
Под которой пишут результат.
Много, мало ли, а каждый рад
Празднику. И это так резонно:
Есть возможность спину разогнуть
Прежде, чем продолжить вечный путь.

Тут погода не диктует много,
В собственном соку крестьянский двор:
Песни и семейный разговор,
Запах самогона и жаркого,
Маята хмельная целый день
И трудом оправданная лень.

...У Чугрея вновь на всю ораву
Стол накрыли. Праздничный ажур!
Но казак способен на халяву,
Лишь когда захватит куражу.
И не важно - в приздник или в будни -
Тут попала бы под хвост шлея.
За столом пока своя семья,
Гости соберутся пополудни.
Если Вова в шутку не соврал,
На обеде будет генерал.

Генерал!.. Не много и не мало!
Академик есть и журналист,
Композитор, маг, авантюрист...
Только не хватало генерала!
Славен именами дом отцов!
Тут бы не ударить в грязь лицом.

Ира сервировку оглядела:
Первый класс. Какая уж там грязь!
Даже самый щепетильный князь
Поваров из своего удела
Плетью б семихвостою пригнал
К ней на практику, когда б узнал

Про её уменье.
            Впрочем, княжий
Стол бывал, пожалуй победней:
Что было известно старине?
Ни томатов, ни картошки даже!
Лишь капуста, репа, толокно,
Рыба, дичь, зелёное вино.

Не было ни лавра, ни корицы,
Перец - тоже страшный дефицит.
Хреном возбуждали аппетит.
Каждому своё, как говорится.
А у Иры - яств длиннющий ряд,
Угощай хоть самого царя.

Восхищение души и плоти!
Стол Ирины, будто райский сад.
Кто-то, может, рассказать был рад,
Да боялся, что язык проглотит.
А напитки!
           Тут особый стиль.
Ими занимается Василь.

        *   *   *

Баловство холодненьким пивком
До обеда - блажь.
            И было б странно
Отказаться.
          Пили без Романа.
А Роман ушел зв чебаком**.

Рыбы тут хватало без него.
Но похвастать редкою удачей -
Лучшее, что есть в судьбе рыбачьей.
Он доставил в Питер одного,
Что помельче. Энто был сазан.
Чебаку же тесен чемодан.

А похвастать хочется до слёз.
Искренний, простецкий парень, Рома.
Сам живёт в сторожке у парома,
Лечит влагою свой антракоз.

...Пол часа к сторожке и обратно,
Без колёс.А ехать дольше - круг.
Рома заспешил.
              И сердце вдруг
Трепыхнулось как-то непонятно.
Нет, это не боль, её он знал,
А рывок, похожий на сигнал.

         *   *   *

Дождь совсем унялся, но пока
Всюду капельки его дрожали.
Стынь, безлюдье.
             Лишь два старика
К Иркиным воротам приближались.
Тоненький и толстый. Рома знал
Хуторян. А этих не встречал.

Так хотел вернуться!
                Но пошел
За лещём. С чего бы это ради
Возвращаться.
             Люди будут рады
Видеть чудо.
            Ох, нехорошо
В сердце. Слабость так и валит
С ног. И всё дрожит внутри.
Губы сохнут и лицо горит...

Стоп!... Так было с ним.
                Давно. В завале.

А точнее, десять лет назад.
В третьей смене. При посадке лавы.
Оседанья ритм нарушив плавный,
Кровля затрещала, как гроза.
Каменную рыхлую махину
В сотни тонн не удержала крепь.
И по лаве протянулась цепь
Глыб щетинистых, похожая на спину
Древних чудищ, живших опосля
Эры залегания угля.

...От бригады звуков нет ещё.
И конвейер смятый, как игрушка.
А над Ромкой глыбы шалашом
Стали, оперевшись друг на дружку.
Рядом кто-то тяжело вздохнул...
Горный мастер. Молодой, но строгий.
Глыба придавила ему ноги.
Он в себе. Татарин, Имангул.

Пыль когда осела, видно стало:
Глыба не сплошная, вдоль неё -
Трещина. Похоже отстаёт
От неё плита. Уже отстала.
А под ней татарин.
               Упадёт -
Горный мастер счет свой оборвёт.

Срочно подкрепить!..
                А вот и стойка!
Деревянная. Она длинней
Нужного. Что делать с ней
Без пилы?
         Её б на столько
В почву врыть. Тогда бы хорошо.
Но для лунки нужен обушок***.

Без него никак. Песчаный сланец****
Требует удара во весь мах.
Обушок посадчика в руках
У Романа. Только он, поганец,
Не пригоден лунки вырубать,
У него два метра рукоять.

По горизонтали совершают
Взмахи им, чтоб тумбы***** разряжать.
А по вертикали как держать -
Нет размаха, теснота мешает.
Нужно, чтобы лунку продолбить,
Втрое черенок укоротить.

Но опять же, нечем...
            Что же делать?
В глыбе щель всё шире. Время мчит.
Горный мастер смотрит и молчит.
У него лицо бледнее мела.
Срочно стойку!.. Срочно лунку бить!
Чем же черенок укоротить?

Отломить...
         Закладывал, где можно.
Гнётся, но пружинит рукоять.
Чем бы ей начало указать?
Тёр о рёбра глыбы и - никак:
Слишком мягок глинистый ложняк******
...Трещина в породе всё заметней,
Помощь ниоткуда не идёт.
Может, на поверхности народ
Ничего не знает?
             Ночкой летней,
Когда блажь господствует везде,
Странно слышать вести о беде.

В "шалаше " исчерпаны попытки
Как-нибудь укоротить держак.
Имангулу не помочь никак...
Это чувство хуже всякой пытки...
Вот тогда Ромашка и узнал
Ранее неведомый сигнал.

Смерть вплотную.
        Всё ты сделал, чтобы
Воспрепятствовать ей как-нибудь?
Перегородить последний путь
Ближнему ты все изведал пробы?
Может, лишь играешь перед ним,
Чувствуя, что сам неуязвим?..

Всё ж приём был найден.
               Дикий, грубый.
Но зато поддался черенок!
И Роман поставить стойку смог,
В клочья изодравши дёсна, губы...
Долго врач занозы вынимал,
И его,шутя, бобром прозвал.

       *   *   *

Вяленого грузного леща,
Торопясь выпутывал из марли...
Имангул недавно навещал.
Сколько сил, однако, в этом парне!
Собраны из крошева костей
Ноги. А уже без костылей.

В сердце снова сбой. Сигнал: скорее!..
Дрожь и слабость.
            Это что, конец?
Но ещё не отомщён отец...
И не всё рассказано Андрею.
А в глазах - всё те два старика.
Дело в них.
           Уж тут наверняка.

В путь обратный - берегом, прямее.
Ноша так и валится из рук.
Сел на опрокинутый каюк,
Закурить бы. С табачком бодрее.
Но недавно бросил. Хватит, стар.
По привычке носит портсигар.

Аромат вдохнёшь - приятно станет...
Нынче их не носят, век другой.
А Роману это дорогой
Талисман.  Лет тридцать он в кармане,
Со дня свадьбы.
              Ишь ты, как блестит!
Серебро...
          Ну, что ж, пора идти.

        *   *   *


Пиво отодвинуто.
                Фужеры
Заискрились! Вася - тамада.
Этот пост серьёзный никогда
Никому он в доме не доверит.
Тосты, спичи...
          На любой каприз -
У него экспромт и импровиз.

Верно, был когда-то он аскетом,
Дрался, замерзал и землю ел.
Но потом достиг, чего хотел.
Можно осудить его за это.
Но под прошлым - жирная черта.
Новый начинается этап.

Он пойдёт опять Сибирь тревожить,
Академика признавши честь.
Родины своей, какая есть,
Он готов богатства приумножить.
А пока он в хуторе - "король",
И диктат его признать изволь.

Генерал, представленный Володей,
Выглядит без шику, отставной.
Диабетом, кажется,  больной,
Но подвижный, и одет по моде.
Весь, как на пружинах, хоть и толст...
Вася объявляет первый тост.

Ромки ещё нет. Но гость важнее,
Баснями не кормят соловья.
Кроме Ромки, в сборе вся семья.
Рюмок звон!..
           Но Лизанька...
                Что с нею?
Смотрит дико, побледнела вдруг...
Перед нею - генералов друг.

Шепчет мужу:
         "Стасик, это Крыса..."
"Вижу, тише, милая, спугнёшь..."
Сам глазами выбирает нож
На столе.
          Не будет компромисса.
Рядом - никакой не генерал,
Это - унтер, сразу опознал.

Петр заметил в Стасе перемену,
Дни общенья даром не прошли:
Журналист и сыщик обрели
Дружбу и союз, где непременно
В чувствах друга спад или подъём
Каждый принимает, как своё.

Крыса рюмку левою рукою
Взял из правой.
              Тотчас генерал
Сделал то же. Сыщик всё понял:
Пистолет под левою полою.
Генерал встревожен. И рука
Теребит лацканы пиджака.

После тоста пить годится разом.
Тут - заминка. Гости отвлеклись.
Вероятно, мненья разошлись,
Как на тост своей ответить фразой.
Тишину развеял, как туман,
С чебаком явившийся Роман.

Около минуты - восклицанья,
Охи, ахи...
        Слово "молодец"
От других слышнее.
                Наконец
Возвращается к гостям вниманье.
То есть, к толстому, скорей всего:
Кто-то ахнул, глядя на него.

Брюзглое лицо побагровело,
Выпученных глаз ужасный взгляд...
Будто только что смертельный яд
Принял он.
         "Друзья, да в чем же дело?"
"Поддержите, шок у старика..."
Генерала правая рука

Между тем, за пазуху нырнула.
С Ромкой взглядом встретился.
                В глазах
Генеральских - близкой смерти страх,
Сходный с тем, во взгляде Имангула.
Громкий крик.
           И этим генерал
На исход событий повлиял.

"Мерзкий цЫган!.. Ты не сдох, собака?
С того света, сволочь, достаёшь!..
Ты, плебей, меня сильнее?
                Врёшь!
Я тебе ещё добавлю...
                На-ка!.."
Мастерский, без промаха, удар
Прямо в сердце.
              Гнутый портсигар

Вместе с пулей из кармана выпал.
"А-а, воскресший!.." -
            Вновь старик поднял
Пистолет. Но сыщик прыгнул, смял
Унтера. Тот с истеричным всхлипом,
Путая фантазию и явь,
Повторял: "Сибирь моя! Моя!.."

"Батя, рядом Крыса!", - крикнул Ромка.
На худого кинулись втроём,
Разом с Арионом и Петром.
Тот, однако, вывернулся ловко,
В Вовку выстрелил и в Василя,
И в упор партнёра расстрелял.

И ушел спокойно, через двери,
По-хозяйски трупы оглядев,
Чтоб себя, по завершенью дел,
Их безмолвием удостоверить.
Тут вопрос о смерти Он решал,
И ему никто не помешал.

Против пистолета-автомата
С кулаками, верно, не попрёшь.
Есть казак, а что с него возьмёшь,
Если смотрят на него предвзято?
Мол, народ нельзя вооружать.
Раз нельзя, так что уж возражать!

      *   *  *

Дон замёрз. Паромшик вне сезона.
Дома Ромка быстро заскучал.
Покидая хутор, обещал
Навестить Ирину с Арионом,
Тётю Юлю, казаков, Петра...
Вот бы и наведаться пора,

К новогодним дням вернуться чтобы.
Да Андрюшку нужно повидать,
Кое-что спросить и досказать.
...Ромка умер сразу, без хворобы.
Шли за гробом, окромя детей,
Имангул-татарин и Андрей.

       КОНЕЦ
1994-2007г.  г Донецк Рост. обл.
_________________
*Покров - православный праздник в середине октября, символизирующий завершение полевых и прочих крестьянских работ.
**Чебак - крупный лещ, обычно старше пяти лет. Одногодки называются ласкирями, потом идут подлещики и лещи. Иногда чабаком называют и крупного сазана.
*** Обушок - шахтёрский иструмент, разновидость небольшой кувалды с острим на одном конце.
****Песчаник, песчаный сланец - очень тоёрдая порода серого цвета, из которой в хозяйстве делают мельничные жернова.
*****Тумба - мощная передвижная крепь в угольной лаве, разновидность домкрата.         
******Ложняк - ложная кровля, или слой породы лежащий на угольном пласту. Будучи не связанным с основным горным массивом, он обрушивается во время выемки пласта или чуть позже. Чаще всего ложняки состоят из глинистого сланца, очень тяжелого но по твёрдости значительно уступающему песчанику. Ложняк - одна из важных причин шахтёрского травматизма.