3. 095 Маркес, Сто лет одиночества

3.095 Габриэль Гарсиа Маркес, «Сто лет одиночества»


Габриэль Гарсиа Маркес
(1928-2014)


Колумбийский писатель, журналист Габриэль Гарсиа Маркес (р. 1928), классик латиноамериканской литературы, знаменит во всем мире многожанровой прозой: киносценариями, очерками, рассказами (сборники «Похороны Большой Мамы», «Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и ее жестокосердной бабке» и др.), повестями и романами («Палая листва», «Полковнику никто не пишет», «Недобрый час», «Осень патриарха», «Хроника объявленной смерти», «Любовь во время чумы» и др.).

Шедевром латиноамериканского «магического реализма» является многоплановая эпопея Маркеса «Cien a;os de soledad» — «Сто лет одиночества» (1967). Помимо прочих многочисленных наград, «человеку Америки» была присуждена Нобелевская премия по литературе (1982) «за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента».


«Сто лет одиночества»
(1967)


Роман «Сто лет одиночества» побил все рекорды по количеству критической литературы. В разы. Это говорит о многом, и прежде всего о том, что «девятый вал» романистики позади. Не вообще, разумеется, а великой. Подвел ли роман черту под историей развития данного литературного жанра — покажет Время, главный герой этого произведения, но тот факт, что за последние полвека из-под пера писателей не вышло «ничего равного по философской глубине и художественной образности в литературе» — готовы признать многие. Как признали то, что колумбийский писатель создал вещь, ставшую в один ряд с «Войной и миром» Л.Н. Толстого и «Тихим Доном» М.А. Шолохова.

Роман, в котором Маркес изобразил «главного героя художественной литературы в целом — Мiръ» (В. Еремин), получил вполне адекватную оценку писательского сообщества: «литературное землетрясение» (В. Льоса), «Библия латиносов» (Ф. Бегбедер), «величайшее откровение на испанском языке со времен «Дон Кихота» (П. Неруда) и т.д.

Роман был написан в Мехико, где с 1961 г. обосновался Маркес, а впервые опубликован в Буэнос-Айресе в издательстве «Судамерикана» тиражом 6 000 экз. На написание 1300 страниц рукописи ушло 18 месяцев затворничества, 3000 пачек сигарет, а также все наличные средства, автомобиль и прочие предметы обихода.

«Сто лет одиночества» всего лишь поэтическое воспроизведение моего детства», — признался автор. Посетив подростком свой родной городок Аракатаку, заброшенный и почти умерший, Габо (так называли писателя в детстве) захотел воскресить его в книге. Впервые Аракатака под именем Макондо появилась в ранних рассказах и повести писателя «Палая листва». Ну а после «Ста лет» Макондо стали называть всю латиноамериканскую сельскую глушь.

Этот вымышленный городок предстал в романе не столько самим собой, сколько мифологизированной историей Колумбии с 1840-х до 1930-х гг., с ее многолетними гражданскими войнами между либералами и консерваторами, с битвами олигархов, в которых погибли тысячи граждан, с захватом страны североамериканской банановой компанией, забастовками рабочих и их расстрелом. По большому счету, в романе можно увидеть вообще историю всей Латинской Америки.

Совершенство стиля и богатство языка Маркеса в сочетании с литературной и фольклорной традицией национальной культуры дали тот самый потрясающий эффект, который мы наблюдаем в его романе, то самое, что и называют «магическим реализмом». При этом надо понимать, что «магический реализм» — это не нашествие жутких гоблинов, а неожиданное, но оправданное контекстом вознесение красавицы на свежевыстиранных простынях. Улавливаете разницу?

В этом произведении можно найти предания и мифологический эпос, рыцарский роман и традиции народной юмористической культуры, верования народа и его сказки, Библию и Евангелия, Платона и Рабле, Сервантеса и Фолкнера, и много чего другого, скрытого в глубинах магии и реализма.

Пересказать этот роман решатся немногие, т.к. любой пересказ будет напоминать бред сумасшедшего. Этот грандиозный сверкающий кристалл со смертельными жалами и одновременно текучую субстанцию, напоминающую Лемовский Океан, нельзя взять в руки. Нельзя в него погрузить и свой критический взор — он затеряется в бездне. (Как это не поняли до сих пор тысячи исследователей?) В лучшем случае это можно рассмотреть со стороны.

Для иллюстрации данной мысли достаточно вспомнить, что года через три после публикации романа Маркес посетовал на то, что критика не ухватила суть романа — «это мысль, что одиночество противоположно солидарности... Одиночество, рассматриваемое как отрицание солидарности, приобретает политический смысл». Сколько еще не ухвачено или искажено критикой, можно только предполагать. 

О чем же это произведение, называемое автором и литературоведами «поэмой быта», «лиро-эпическим сказанием», «книгой книг», «романом-притчей», «синтетическим (тотальным) романом»?

Как уже было сказано — о родине писателя, названной Макондо. Разумеется, о его детстве (как правило, у всех писателей лучше всего получаются воспоминания детства). «Сто лет одиночества» — это целостное литературное свидетельство всего, что занимало меня в детстве», — говорит сам Маркес.

О жителях Макондо и о шести поколениях неприкаянных Буэндиа, представителей одного рода, обреченного на вековое одиночество. В роду были и властные лидеры, и жесткие диктаторы, и «сверхсамцы», и хранительницы домашнего очага, и не от мира сего монашенки, и разудалые девицы — каждой твари по паре.

Этот Ноев ковчег, выплывший на страницы романа с харизматическими первооткрывателями Макондо, превратившимися за сто лет в заурядных обывателей, погрязших в грехах и влачащих жалкое существование, разбился то ли о скалу одиночества, то ли о само Время.

В истории рода Буэндиа прозорливые наблюдатели усматривают «аналогию с расцветом, развитием и кризисом индивидуализма, лежащего в основе современной культуры». И в этом смысле, «сто лет одиночества» надо понимать как меру наказания за отказ от коллективного (в России — соборного) сознания и коллективного бытия.

А еще роман — о бессмысленности братоубийственной войны, в которой борьба за национальные интересы превращается в борьбу за власть, и о тщете всякого накопительства. По бесчисленным тропам и закоулкам романа бродят призраки и цыгане, французские проститутки и чужеземцы-торгаши, в своих домах и лачугах жители страдают то от эпидемий бессонницы и забывчивости, то от дождей, льющих пять лет. Последний младенец в роду Буэндиа был зачат в любви, но появился на свет с поросячьим хвостиком и был съеден рыжими муравьями, наводнившими дом.

В это время закончились дожди, и в возрасте 120 лет умерла Урсула, жена Хосе Аркадио Буэндиа, основателя города и рода. Вместе с ней умер и Макондо. Урсула считала, что род Буэндиа погубили четыре бедствия — война, бойцовые петухи, дурные женщины и бредовые затеи. К этому можно добавить пятое (от автора) — одиночество.

У читателей «послевкусие» от «Ста дней одиночества» — смесь горькой пряной сладости, а вот у Маркеса, утомленного бесчисленными интерпретациями романа, уже через 10—15 лет после его выхода в свет была, видимо, одна только горечь.

В одном из интервью он и вовсе отказался от своего детища — мол, нечего столько говорить о вещи, написанной в «простой, торопливой и поверхностной манере». Было ли это временным раздражением — не станем уточнять у автора, а поблагодарим его еще и за эти слова. Эту бы манеру да другим писателям!

В 2007 г. Латинская Америка, Испания и весь мир отметили 80-летие Маркеса. «Сто лет одиночества» к этому времени был переведен на 35 языков, и его совокупный тираж превысил 30 млн экз. В списке 20 шедевров мировой литературы его поставили на одну строку с «Дон Кихотом» Сервантеса. А еще писатель получил от индейцев племени вайуу, обитающего в его родных местах, ритуальный посох и ни с чем не сравнимый титул Великого сказателя.

На русском языке «Сто лет одиночества» издается в переводе В. Столбова и Н. Бутыриной. Современный перевод выполнен М. Былинкиной.

Роман не экранизирован — и слава Богу.