Стихопоэма 13

И это слабое движенье,
и ощущаемая немощь
в предвестьях скромных достижений
весной особенно бесценно!
Когда со знаком восклицанья
страданий или наслаждений
беспамятство, воспоминанья,
податливость, сопротивленье!
Когда не видишь и не слышишь,
тревожно что-то ощущая,
себя в своём саморазвитье
застукать даже не мечтая!

Доверие, – другое дело,
когда не преданность собачья
идейной силе без предела
в пределах заданной задачи!
Мне не грозит уподобленье,
поскольку весь мой горький опыт –
борьба с собой, преодоленье
определённой несвободы!
По вертикали продвиженье
возможно в области абстрактной,
за смертью сразу возрожденье
идёт привычно по порядку!

Крутого бизнеса делами,
имея на прицеле прибыль,
и я был занят под завязку,
хотя и ниоткуда прибыл!
Режим, страдая той же грыжей,
оптимистично рапортует….
Чубайс, каким бы ни был рыжим,
растёт на ненависти круто!
Опять-таки к большим парадам
относятся куда серьёзней,
чем в горы выбросам десанта:
не праздник деловая проза!

А, собственно, какое дело
всем отщепенцам безымянным,
что опоздали, не успели
повоевать на войнах славных!
Имён уже не произносят
не ради уваженья к праху,
важней домой вернуться после
из-под завалов «дружных страхов»!
Не отслужив, не отработав,
не станешь профессионалом:
ни тренькать, ни по фене ботать
с трибун под тенью трибунала!

И спидоносного не стоя 
в толпе последнего статиста,
не мне тут представлять героя,
которым вся страна гордится!
И это только справедливо
по всем законам и канонам,
как жить и выглядеть красиво
не запретишь, хоть на балконе
немного лучше, чем под форткой
воображать себя спортсменом
при неизбежном дискомфорте
от «ревно-зависти» мгновенной!

Стремясь к почётным пьедесталам,
ещё не видя эшафотов,
уразумей в конце начало
всего товарооборота!
Не заслужить, не заработать
без спроса имени, именья,
определённую свободу
миграционного движенья!
И то, что мы ещё имеем,
наверное, уже теряем,
как под стопой ступеньку к цели,
все обещания растратив!
          ______________

Смелее изъясняться смеем,
как нечего терять, однако,
страшимся всё же или терпим,
превысив меру многократно!
Предощущаемое слишком
и с предвкушеньем чуда тут же
нам по-любому выйдет дышлом,
то и имеем, что заслужим!

На безобразье напоровшись,
выходит, вовсе не случайно,
разочарованною рожей
соблазн желаемый венчаешь!
К чему-то надо притереться,
примазаться к кому-то надо
и жить во времени и месте
инстинктами людского стада!

Как с глаз долой и вон из сердца,
из исторического ада
бежишь, но «лживому соседству»
стараясь в руки не даваться!
Неважно, с кем и как пробиться
на уровень общеизвестный
в традиционный мир и сбыться,
как те же праведные жертвы!

Да если не противоречить
природе смертного потока,
то обратиться будет не с чем
ни к человечеству, ни к Богу!
Так, повторяясь без стесненья
в своём режиме выживанья,
не избегаю объяснений
весьма избитыми словами.

И выползаю постепенно
из откровенного провала,
где остаётся лезть на стену
от дикой боли без названья,
откуда лишь поодиночке,
попавшись всем безвинным стадом,
освобождаются бессрочно
от идеалов кровожадных!
          ______________

День третий на Страстной неделе,
и неизменно ближе к срыву,
чем к средствам достиженья цели
и перспективному прорыву!
Обыкновенно я пытаюсь
три дня творить непроизводно
и, всё на свете забывая,
могу быть всюду кем угодно!

Как отработать не умею,
так отдыхать не научился,
змеиным выползком недели
меняя кожу, постранично
следы, подобья оставляя
на ограниченном пространстве,
в нюансах тонких ощущая,
чего страшиться и стесняться!

Одни привычные маршруты
и те же вечные проблемы
во сне и наяву, как будто
повязан собственной системой!
И что всегда происходило,
как никогда, проистекало, –
необходимой веры сила
внушалась свыше капитально!

И что высиживаю, словно
«галерник» тот же и заложник,
привязанный своею волей
к словам свободы невозможной?!
Бессмертие, такое дело,
великовозрастная тяжесть
в дыре распавшегося тела
последний проблеск света вяжет!

Откуда силы нежеланья,
оттуда мощь сопротивленья,
и тут же дар как наказанье,
и жизнь, и смерть в одном мгновенье!
Ещё немного продержаться
и можно навзничь завалиться,
раскинув руки, наслаждаться
парящей в поднебесье птицей!

И пусть страницы ветер треплет
вихрами бывшей шевелюры,
лелея листьев детский лепет,
сваляем дурака, закурим!
Что помню непредубеждённо
в объёме первых впечатлений,
бездонность неба, как бездомность
необъяснимых ощущений!

По росту время или место,
соблазны также по запросам,
и игровой азарт чудесный,
и слёзы от обиды острой!
С улыбкой, внешне неприметной,
себе дорогу уступаю,
как всем простым советским смертным,
«не доживающим до мая»!

Дай, Боже, справиться со смыслом,
противоречащим надеждам
и, выстояв, совсем забыться
в своём неповторимом детстве
без всяких вслух упоминаний
о том, что чудом пережили,
уже прекрасно сознавая,
что нынче это непосильно!