Гибель Ильи Муромца

Гибель Ильи Муромца
          (Сказание)

            В раздумье гордом и немом,
            Вперив в пространство взгляд глубокий,
            Орел на камне полевом
            Сидел, как странник одинокий.

                А.А.Голенищев-Кутузов. Орел.

Неспешно солнышко вставало,
Лучи бросая вдаль и вширь,
И приглядевшись, увидало -
Сидит на камне богатырь.
Шлем золоченый, меч двуручный,
На поясе широкий нож -
Не самодельный, ножик штучный,
Топор, что лишь для битвы гож.
Главой опершись на десницу,
Невольно прошлое всплыло
Про Киев, древнюю столицу,
Про все, что в прошлое ушло.
Невольно вспомнил, как когда-то
В селе богатом и большом
Водили Муромца по хатам
И он зашел во вдовий дом.
Он только дверь открыл едва -
Хотел облегчить душу, -
Хозяйка, юная вдова,
С поклоном встретила Илюшу.
И, словно молния из тьмы,
Илюшу поразила -
Царица в доме голытьбы,
Зарницей осветила.
И голос ангельский звучал
В невзрачной чистой хате -
Он, как крылами обнимал...
Сознание, как в чаде.
Так месяц летний пролетел,
Пора идти на рати...
Не знал за сонмом ратных дел,
Что девку обрюхатил...

Вдруг тень легла перед Ильей.
Глаза поднял - пред ним боец:
"Пришел сразиться я с тобой,
Вставай, берись за меч, подлец!"
"Иди своей дорогой, друг,
Нам незачем ругаться.
Мне драться нынче недосуг..."
"Искал тебя, чтоб драться!
Иль ты дрожишь, как козий хвост,
И слава зря раздута?"
Илья поднялся во весь рост:
"Иди, коль жив, покуда!"
Но тот уже взмахнул мечом,
Видать, в бою бывалом,
Сверкнул он солнечным лучом,
Грозя Илюше жалом.
Вскочил Илья, отбил удар -
Удар тяжелый, крепкий.
Давно такого не встречал -
Удар не малолетки!
А молодой боец подстать
Бывалому рубаке,
 Стал на Илюшу наседать,
Пылая ярью в драке.
С небес им жаворонок пел -
Минуты не молчал,
А на земле же бой кипел,
Металось солнце по мечам.
Вот сталь не вынесла ударов -
Мечи сломались и бойцы,
В обычае сражений старых,
Взялись за палицы.
Дубовой палицей, оббитой
Железом, как в минувший век,
Махали воины сердито,
Как может только человек.
И дуб не выдержал ударов -
Летели щепки на траву,
А звуки от ударов шалых,
Как волны в бурю о скалу.
Дробились палицы о шлемы,
Шатались, падали бойцы,
Не пот, а клочья пены белой
Роняли наземь удальцы.
Уже не палицы, а палки...
Теперь дрались на кулаках,
И вид у молодого жалкий,
В глазах застыл смертельный страх.

Бежал постыдно с поля боя...
Илья, догнавши мужика:
"Ужо разделаюсь с тобою!" -
Свалил ударом кулака.
Стараясь избежать удара,
Тот защищается рукой.
Илья вскричал парнишке с жаром:
"А ну, признайся, кто такой?"
Глядит Илья - на пальце перстень,
Остановился и застыл:
Ему тот перстенек известен -
Вдове когда-то подарил!
"Где взял, - спросил Илья, - негодный?"
Тут парень, твердый, как скала:
"А этот перстень превосходный
Мне мать пред смертью отдала".
"Так ты мой сын? Вставай, родимый,
Дай обниму скорей тебя!"
Сын вырвался с обидой, с силой:
"Ты предал мать да и меня!
За мать и за свою судьбу,
За то, что я не видел света,
Я все равно тебя найду
И не уйдешь ты от ответа!"
Рванулся сын и прочь подался,
А растерявшийся отец,
Как столб застыл и здесь остался:
"Какой же вырос молодец!"
Снял облаченье боевое:
"Всё, хватит воевать!
А коль случилося такое,
Пойду теперь сынка искать".

Одев обычную одежду,
Ходил везде, где только мог,
И всюду спрашивал с надеждой,
Не проходил ли здесь сынок?
Устав, отчаявшись от горя,
Не зная, где еще искать,
Остановился на Подоле,
Где только тишь да благодать.
Стук в монастырские ворота...
Дьячок, бородку теребя,
Спросил его: "Прохожий, кто ты?
Что хочешь от монастыря?"
"Пусти в обитель пресвятую -
Грехи хотел бы отмолить
И пищу принимать простую,
И тихо, мирно в келье жить".
Узнал дьячок, впустил беднягу:
"Входи, Илья, уж так и быть!
Знать надоело быть бродягой
И в суете мирской грешить".

Год проскочил, второй и третий...
Илюша с верой во Христе
Сколь лет прошло, он не заметил,
Живет в молитвах и посте.
В четверг святой на Параскеву
Перед иконой перед сном
Молился на Святую Деву,
Прося прощенья об одном -
Что он за ратными делами,
Когда врагов Руси крушил,
Не знал - в деревне за лесами
У той вдовы родился сын.
Склонился, стоя на коленях,
Читая из Псалтири стих,
Не слышал - кто-то тихо в сени
Под видом дьякона проник.
Свет от лампады, тень на стенке
К Илье крадется не спеша,
А тот, все также на коленях
Шептал: "Прости, моя душа..."
Кат в капюшоне размахнулся,
Вонзил под сердце острый нож
И отступил, и усмехнулся:
"Теперь за мамой ты пойдешь!"
Упал старик к ногам неспешно,
Себя на время превозмог
И прошептал чуть слышно, нежно:
"Нашелся все-таки, сынок!"
Синеют губы, взгляд тускнеет,
Бледнеет лик в седом венце,
Душа ушла, стан холодеет
С улыбкой доброй на лице...

В глубоких подземельях Лавры
В массивных каменных гробах
Лежит когорта достославных,
Прославив Родину в веках.
Сюда частенько со свечою
Приходит пожилой чернец
И шепчет тихо и с тоскою:
"Восстань, прости меня, отец!"
Стоит коленопреклоненный,
Слезами обмывая гроб.
Сам с видом жалким, ликом  темный
Он часто-часто крестит лоб...

Стара история с героем,
Казалось бы, её мы знаем.
И как же часто с плачем, воем
Ошибки в жизни вспоминаем...