в рюмке четыреноль градусов цельсия

и не осталось ни одной
радостной версии.

в рюмке четыреноль
градусов цельсия.

доской врезаясь гробовой
парусник сел на мель.

с натяжкой улыбаясь, шепчу:
се ля ви.

рассвет
глотает горизонт не морщась.

нас нет.
и мы не дышим в унисон прибою.

и уж не дышим вовсе.

минувшей жизни после
подолгу громко в тишину молчим
и ничего не просим

взамен.

твои глаза вгоняют в плен.

моя прямолинейность малость
вгоняет в краску.

и мы такие разные:

я замолкаю на часы,
ты говоришь без умолку,
без устали и без опаски.

я не умею доверять,
ты хороший учитель.

теперь уже не до вина.
прицельно бьют в глаза,
как будто бы нарочно, лучи те,
что проклинал каждое лето, мучительно.

но
что-то давно забытое, зарытое в груди
не дает воздуху пройти
до легких,
вернуть в мниможивое тело жизнь,
вернуть все недоимки.

содрать до сердца недра корки
все,
чтобы найти там свет

решилась ты одна.
достать до дна.